Vigilance

– Похоже, так и есть, - безысходным тоном проговорил Адвен. – Мы, эльфы, больше ни на что не годимся. Только сопровождать господ.

Внезапно он вспомнил о Веланне. Мало кто раздражал Сурану так же сильно, как она, даже мало кто из долийцев – и все же ее нельзя было назвать бессильной и несамостоятельной. Эльфийка твердо знала, чего хочет, могла за себя постоять и не боялась оставаться одна. Интересно, что бы она сделала на его месте… Ответ пришел эльфу на ум очень быстро. Улыбнувшись, он ударил себя по щеке.

Да, именно так она бы и сделала. И была бы трижды права.

Удар, оказавшийся неожиданно сильным, сразу привел Адвена в чувство и даже взбодрил. Нет, нельзя опускать руки, ни в коем случае. В конце концов, не существует такого места, откуда бы не сбежал Андерс. Наверняка даже если бы его доставили в Башню в кандалах, он бы умудрился освободиться и удрать на волю. Раз уж он сбежал, то едва ли стоит этому удивляться. Нужно лишь определиться с тем, что делать дальше: возвращаться в Башню Бдения и быть “почетным Командором” или же остаться здесь и довести до конца расследование киркволльских тайн.

Была бы здесь Винн, она бы непременно произнесла назидательную речь о долге Серого Стража. Был бы здесь Феликс, он бы без раздумий схватил Сурану за шкирку и потащил в Амарантайн. Была бы здесь Сигрун… а вот что бы сделала она, эльф не знал. Может, ей бы как раз больше пришлась по душе идея разобраться в хитросплетениях загадок Города Цепей. В конце концов, в Башне Бдения полно Стражей, включая новоприбывших орлесианцев, да и Командор у Серых есть – представительный, боеспособный и всеми любимый. «Башня без тебя не упадет» – сказала Адвену на прощание Веланна в ответ на какую-то его шпильку. И пусть он тогда на нее за это разозлился, правоту ее слов было глупо оспаривать.

– Как Герой Ферелдена, - торжественно объявил Сурана, распластавшись на песке и чуть приподнимая вверх указательный палец правой руки, - я даю себе право находиться где хочу и сколько хочу. Башня без меня не упадет. А вот в Киркволле затевается что-то нехорошее.

Спохватившись, он приподнялся и огляделся по сторонам в поисках случайных свидетелей его речи. Но, к счастью, Рваный берег был все так же пуст. Поднявшись и кое-как вытряхнув песок из волос, эльф собирался было идти обратно в город, но взгляд его сам собой устремился к водной глади. Недремлющее море, обычно любившее вздымать волны и тянуть на дно неудачливых пловцов и целые корабли, сегодня выглядело относительно спокойным. А Адвен всего раз в жизни купался в море – когда Натаниэль показал им побережье, и с легкой руки Сигрун их компания устроила пикник прямо на берегу моря; поэтому пропускать такую возможность он не собирался. Сбросив одежду, Сурана осторожно зашел в воду, оказавшуюся неожиданно теплой, и немного побарахтался на мелководье. Как и все уважающие себя маги ферелденского Круга, он не умел плавать; Натаниэль лишь ненамного сумел исправить этот его недостаток. Впрочем, эльф от этого нисколько не страдал, даже наоборот: ему нравилось чувствовать себя зависимым от воды, ощущать ее благосклонность или неблагосклонность, а не бороться со стихией, мощными движениями загребая воду руками и ногами. В конце концов, для передвижения по воде придумали лодки и корабли, так зачем же усложнять себе жизнь, пытаясь переплыть реку или море при помощи собственного тела?

Еще издалека Адвен заметил вышедших на берег людей бандитской наружности. Один из них, оказавшийся магом, после короткого обмена фраз с товарищами сжег одежду эльфа. Банда дружно загоготала. Такая неприкрытая наглость развеселила Сурану. К удивлению бандитов, он, выбравшись на берег, захохотал так же заразительно, как и они – только щеки его порозовели.

– Ну как дети, честное слово! – произнес эльф и все с той же радостной улыбкой швырнул в отряд ходячую бомбу. От четверых через секунду остался один, да и тот, не ожидая такой прыти от жертвы их шутки, заметно растерялся и только бестолково тряс кинжалом. Одной волшебной стрелы хватило, чтобы прикончить его вслед за остальными. Адвен ухмыльнулся, поставив руки на пояс.

– Точно остаюсь, - заявил он. – Весело здесь все-таки.

Правда, радости у него заметно поубавилось, когда он попытался снять с бандитов остатки одежды. Замечательное со всех остальных сторон, с точки зрения сбора трофеев заклинание ходячей бомбы было крайне невыгодным. Целым остался только последний бандит, но он был крупнее Сураны и намного шире в плечах. Застиранная и продырявленная на груди рубаха свободно болталась на эльфе, штаны тоже были длинны и велики: о белье, сапогах и нагруднике нечего было и говорить. В несоразмерной одежде явно с чужого плеча Адвену в город возвращаться не хотелось: слишком уж нелепо и даже отчасти подозрительно он выглядел. Положение можно было исправить, только отправившись к долийцам и попросив у них что-нибудь если не нормальное, то, по крайней мере, подходящее по размеру. Представляя, как над ним будет ржать в голос весь клан, Сурана мрачно поплелся в сторону долийского лагеря. За полтора часа пути он проклял все на свете: влажный песок был слишком холодным, трава неприятно кололась, мелкие камешки злорадно впивались в ноги, неожиданно ставший холодным ветер забирался под рубаху, а безразмерные штаны, которые пришлось подвернуть до колен, чтобы не падать, угрожающе сползали с пояса через каждые несколько шагов. Устав сопровождать шаги отборными ругательствами, эльф принялся горланить песню «В Недремлющем море», почерпнутую им у моряков Амарантайна. Не то чтобы у него был чарующий голос, но радостно раздававшееся в горах эхо песни было словно ответный плевок в лицо злорадствовавшей природе.

Когда Адвен добрался до строчки: «А ногу погрыз мне один хищный сом», он как раз попал в поле зрения Терата, охранявшего дорогу к лагерю клана. То, как выразительно долиец приподнял бровь при виде чужака, впечатлило бы даже прожженных орлесианских аристократов. Но Суране хватило мужества допеть строчку:

– «Давай, расскажи нам, герой!»

– Эллана, - фыркнул Терат, чуть оборачиваясь назад, - иди сюда. Твой Герой Ферелдена явился.

Его нарочито снисходительный тон вызвал у Адвена легкое желание его отколотить, но на это уже не оставалось сил. Тем более что долиец поспешил вернуться в лагерь, не желая проводить с чужаком ни одной лишней минуты: вместо этого к Суране выбежала Эллана. Увидев его, она не удержалась и прыснула.

– Адвен? – спросила она, хихикнув. – Ты… странно выглядишь.

– Не страннее, чем гарлок в женском платье.

– Подумать только… - Долийка с трудом сдерживала смех. – Герой Ферелдена…

– Ну да, героизм так и прет, - согласился эльф, улыбаясь.

Эльфийка отвела его в сторону и, посерьезнев, спросила:

– С тобой все в порядке? Ты выглядишь измотанным. Что произошло?

Оценив этот порыв сочувствия, Адвен вкратце рассказал ей о произошедшем за день и в заключение нехотя прибавил, что ему не помешала бы какая-нибудь нормальная одежда.

– Понимаю, у вас здесь не «Одеяния Жана-Люка», - бормотал он, - рискую отобрать последнее, так что обещаю вернуть при следующей встрече…

– Какие глупости! Не оправдывайся. Я обязательно что-нибудь тебе найду. – Глянув по сторонам, Эллана заметила: - Уже темнеет. На дорогах сейчас небезопасно. Может, переночуешь у нас?

– А твои собратья во мне дыру взглядами не прожгут?

– Они просто тебе завидуют, вот и все. Не обращай внимания.

Равнодушный тон, которым она это произнесла, невольно восхитил Сурану. «Будь все долийцы такими рассудительными, может, они бы и не прозябали в своей гордой нищете» – подумал он.

Эльфийка провела его в лагерь. Как и ожидалось, клан косился на нелепо одетого чужака, еле сдерживая смех, однако Маретари, словно не замечая этого, тепло поприветствовала Адвена и сообщила ему, что он может оставаться у них столько, сколько пожелает. Эльф, проявляя чудеса дипломатии, рассыпался в благодарностях и заверил Хранительницу, что никаких лишних хлопот клану не доставит. Про себя же он отметил, что Эллана называла его при всех только «Героем Ферелдена», а в словах Маретари чувствовалась почти материнская забота. Под таким напором долийцы сдались и уже не смотрели на плоскоухого собрата так же настороженно, как раньше. Когда же Адвен, пойдя переодеться, заодно убил парочку невесть откуда вылезших порождений тьмы, и самые любопытные охотники узрели разбросанные останки моровых тварей, авторитет чужака многократно возрос. За ужином некоторые эльфы даже решались с ним заговорить. Правда, разговоры у костра велись скучные – об охоте, о периодически появляющихся тут шемах-бандитах, о необходимости чинить аравели и все в подобном духе. От этой походной романтики Сурану, привыкшего говорить о политике или магии, неудержимо клонило в сон.

Однако когда его уши уловили фразу «четыре сбежавших мага-шема», эльф немедленно взбодрился и попросил уточнить, что это были за шемы.

– Не знаю, - пожал плечами наиболее разговорчивый охотник, Фенарель. – Кажется, шемы таких называют отступниками. Я таких много повидал: они бегут из своего Круга, а потом нападают на кого ни попадя. Обычно эти отступники очень пугливы, у них даже руки дрожат, когда они колдуют. Но вот эти четверо… Я не слышал, о чем они говорили, но они не выглядели напуганными, держались уверенно. Даже если бы я решил на них напасть, они бы не растерялись. А почему ты спрашиваешь об этом, Страж?