Vigilance

– А эльфинаж Денерима – какой он? – тем временем поинтересовалась долийка. – Ты о нем рассказывал не так уж много.

– Да нечего особенно рассказывать, - пожал плечами Адвен. – Бедно, грязно, лужи по колено, венадаль весной цветет. Все.

– Совсем-совсем все? Там хуже, чем у нас?

– Не хуже и не лучше. Все эльфинажи одинаковы. Я как-то встречал эльфа из Хайевера – у них все точно так же.

Сурана изо всех сил старался, чтобы его голос не звучал глухо и отрывисто. Он живо помнил, как, спотыкаясь от волнения, бегал по эльфинажу, спрашивал всех, где Дилуин и Гетон, волком смотрел на встречных тевинтерцев… Когда выяснилось, что он опоздал, и его родители в числе других несчастных уже отправились на рынок рабов в Империю, Адвен вырвал из рук Алистера меч и раскромсал сдавшегося на милость Стражей тевинтерского магистра на множество кусков. Ни до, ни после этого эльф никогда не сражался с таким остервенением. Все убежище работорговцев было забрызгано кровью, во все стороны летели ошметки плоти, а он никак не мог остановиться, словно смерть тевинтерца могла что-то изменить. Ревущего, словно раненый медведь, Сурану с трудом оттащили от того, что осталось от магистра, и эльф еще долго рыдал на коленях у понимающей Винн. То, что они спасли большинство жителей эльфинажа, Адвена не интересовало. Прошло не меньше месяца, прежде чем его снова стало интересовать хоть что-то – и много больше времени, прежде чем он смирился со своей потерей. Однако само воспоминание о денеримском эльфинаже, пропитанным духом смерти и кровью порождений тьмы, до сих пор бросало его в дрожь.

– Жаль, - пробормотала Мерриль. – Я думала, везде все по-другому.

Сурана промолчал. Отвечать не хотелось.

– Я что-то не то сказала?

– Нет, все нормально. – Он улыбнулся. – Еще чаю?

– О, спасибо! Это не будет слишком грубо с моей стороны – попросить еще чашечку?

Пауза заполнилась остывшим мятным чаем, в котором эльфы топили свои мрачные воспоминания. Он послужил прекрасным окончанием разговора, неприятного для них обоих.

Комментарий к Обмен полуправдой

Дилуин и Гетон - реально присутствующая в DA:O семейная пара, гости на свадьбе Стража-Табриса и старые друзья его/ее матери Адайи. Кто сказал, что у них не было собственных детей? :)

========== Орудия в руках Создателя ==========

Свое обещание обеспечить Томвайза работой до конца жизни Хоук пока не сдержала, и главный производитель ядов в Клоаке откровенно скучал. Сурана, для вида возмущаясь безденежьем, воспользовался моментом отдыха и решил составить для себя карту подземелий Киркволла. В Нижнем городе он уже свободно ориентировался, Верхний тоже кое-как изучил, а вот тайные ходы и выходы Клоаки пока были для него загадкой. Однако при помощи кое-каких сведений, невинного допроса Томвайза и умелого пера Адвен сумел составить более-менее подробную карту.

Один из проходов, находящийся неподалеку от лечебницы Андерса, вел в Казематы – целитель всегда возвращался оттуда в компании одного-двух бледных от волнения учеников из Круга. Соваться туда эльф не собирался – во всяком случае, без должной подготовки и хотя бы пары человек подкрепления. Несколько точек были облюбованы контрабандистами, визит к которым тоже был бы весьма опасен для жизни. Один проход никогда и никем не использовался: более того, его обходили стороной с каким-то суеверным ужасом. Подобравшись к таинственному коридору поближе, Сурана почувствовал присутствие сильной магии. Это возбудило его интерес, но не настолько, чтобы согласиться лезть в явную ловушку. Изучение странного места следовало отложить на потом.

Три оставшихся прохода эльф все-таки решился обследовать. Один из них был завален мусором и вел в тупик. Другой был заселен агрессивными нищими, с которыми Адвен еле-еле умудрился договориться по-хорошему. Зато визит в третий оказался весьма многообещающим.

Сдерживая кашель и подступающую тошноту от жуткой застоявшейся вони, Сурана стоически продвигался вперед по узкому проходу. Потолок был низким, и Адвен не бился о него головой только потому, что сам был невысок ростом даже для эльфа. Настроение у него было преотвратное. «Долбаные трущобы, долбаная Клоака, долбаный Киркволл, долбаные тайны…»

Внезапно впереди послышался запах, бьющий в нос любому магу Тедаса. Среди вони и грязи Сурана почувствовал нежный и дурманящий аромат лириума.

– Ты позоришь нас всех, Варнелл.

Вжавшись в стену, эльф подкрался поближе и увидел невдалеке два силуэта: мощной мужской фигуры в доспехах и хрупкой женщины. Голос, на удивление резкий и холодный, принадлежал ей.

– Я храмовник, - хрипло отозвался мужчина. Запах лириума на мгновение поблек, затем появился снова – очевидно, боец приложился к склянке с порошком. – И мне тоже полагается доля за участие в деле.

– Грязная скотина.

Храмовник только ухмыльнулся.

– Не всем же быть чистенькими церковниками, преподобная мать.

Эльф удивленно поджал губы. Ни одна служительница Церкви на его памяти не выражалась подобным образом. «Воистину, в этом Киркволле все не как у людей» – мысленно ругнулся он.

– Этот лириум не для одного тебя, Варнелл. Представляешь, что будет, если рыцарь-капитан не получит свою дозу?

– Он ее получит. Мы не экономим на лучших.

– «Мы» – это не ты, псина, - с ненавистью выплюнула преподобная мать. – Если ты действуешь заодно с Церковью, это еще не значит, что тебя коснулась длань Создателя.

– Вами он тоже побрезгует.

– Как ты смеешь! – Сурана ожидал, что церковница влепит ему пощечину, но смачного удара не последовало: очевидно, такая наглость была ей даже отчасти приятна. – Воистину, ты слишком распоясался, Варнелл. Нам стоило поискать более благочестивого слугу Создателя для нашего дела.

Храмовник разразился неприятным хриплым хохотом:

– А, теперь мы заговорили о благочестии?

– О нем никогда не следует забывать, - назидательно заявила преподобная мать. В ее голосе звенела сталь. – К чему бы нам ни пришлось прикоснуться, на что бы ни пришлось пойти – все это мы делаем во имя Создателя.

– Лично мои усилия идут впустую, - хмыкнул Варнелл.

– Заткнись и проверь лучше, нет ли здесь свидетелей. Вдруг какой-нибудь пьянчужка забрел сюда из Клоаки.

Храмовник послушно заглянул в проход, не разглядев во тьме замершего на расстоянии нескольких шагов Адвена. Эльф тоже не сумел рассмотреть его лица.

– Все чисто, - буркнул Варнелл, возвращаясь к своей спутнице. – Сюда всего два раза сунулись бродяжки, и оба раза они не дожили до утра. Стоит ли волноваться?

– Может, и не стоит, - неохотно согласилась церковница. – Но осторожность нам никогда не помешает. Вскоре нам понадобится действовать как можно аккуратнее. Никто не должен заподозрить наше участие.

– Полагаю, я и на этот раз не отношусь к «нам»?

– Разумеется. Ты – всего лишь орудие в руках Создателя.

– Или в руках нашего покровителя.

– Создателя, - с нажимом повторила преподобная мать. – Я – тоже его орудие. Как и все мы, Варнелл.

– Только вот эти орудия используют в разной степени и с разной частотой.

– Разве тебе это решать?

– Конечно, нет. Я же всего лишь тупой храмовник, зависимый от гномьего порошка.

– Как говорят безбожники кунари, у каждого своя судьба, - язвительно заметила церковница. Варнелл нервно рассмеялся.

– Не поможете перенести ящики, преподобная мать?

– Вот еще. Позови Хильдегард и Эмелину, пусть помогут перетащить их. Завтра утром покупатели явятся за своим лакомством. Заставлять их ждать было бы весьма неосмотрительно.

Шаги вскоре стихли – очевидно, храмовник и преподобная мать ушли. Однако Сурана не спешил выбираться из своего укрытия. Выждав несколько минут, он осторожно заглянул в пещеру. Убедившись, что там никого нет, эльф шмыгнул внутрь и осмотрелся вокруг.

В почти пустой пещере были только стол с лежащими на нем бумагами и несколько плотно закрытых ящиков, от которых исходил легкий, но уловимый аромат лириума. На всех стояла печать гномьей Хартии.