Вихрь преисподней

– Послушай, хватит! Я понял – ты действуешь мне на нервы. Я не пойду!..

Подросток потянул Не-Маркетинга за руку:

– Идемте!..

Некоторое время они шли молча.

– Вот вы говорите, что никто ничего не знает... – заговорил подросток. – Но сам-то я все знаю, и это здесь главное! Я знаю, что мое дерзновение стать таким как Пенза было, реально существовало. И оно кончилось провалом... И от этого произошла тоска. Ни пережить эту тоску, ни забыть ее я уже не смогу... Свойства моей психики таковы, что я уже раздвоился.

– Как это?! – поразился Не-Маркетинг.

– Так... Теперь какой-то второй я будет бесконечно ходить по этому городу в тоскливой и несбывшейся мечте «стать как Пенза». Ни я, ни он стать как Пенза, конечно же, никогда не сможем. Соответственно не сможем пережить и забыть этого факта. Вот так мое второе я и останется бродить по этому городу, по тем улицам и районам, по которым ходил я со своей тоскливой и несбыточной мечтой. Собственно говоря, это уже случилось. Понимаете, моя мечта стать как Пенза – это как оторванная нога – её нет и новая уже никогда не вырастет. Можно делать всё, что угодно, можно даже стать после этого вполне счастливым человеком. Но без ноги. Что бы не происходило, ноги уже не будет. Понимаете, все эти переживания слишком подействовали на меня... После них – или стать Пензой, а я им не стану, или – раздвоиться... Это конец! Я не хочу раздваиваться! Я хочу остаться прежним, единым, который совершенно серьезно верит, что станет как Пенза, что станет лучше, чем он!

– Но я же тебе говорил: я найду информации... Мы все изменим!

– Так значит, никаких информаций у вас на самом деле нет?! Вы только собираетесь их искать?.. – с разочарованием произнес подросток.

– Послушай, я тебя понимаю. Да, есть такие неудачи, которые очень трудно пережить. Но может быть...

– Нет, нет, все кончено... Мне ничем уже не поможешь... Знаете, здесь в парке есть место... Там, еще в лучшие дни, когда еще я верил, что стану как Пенза, я оставил небольшой плоский камень с гравировкой. Еще дома я выгравировал на нем надпись – «суровым дням, родившим крепкое»... Это моя маленькая личная святыня... Суровые дни – это дни, когда я верил, что стану как Пенза, крепкое – я, ставший таким же как Пенза и даже лучше, чем он. Но ничего не вышло из этих дней, ничего крепкого не родилось... Я не стал как Пенза, я только раздвоился и больше ничего. В эти суровые дни погибли все мои светлые надежды, а больше ничего не произошло!.. Теперь этот камень – это моя могила. Могила меня – прежнего, единого, нераздвоившегося, нерасслоившегося, в общем-то счастливого, во что-то верившего, на что-то надеявшегося...

Несколько минут они в полном молчании углублялись все дальше в парк. Неожиданно подросток свернул с главной, широкой дороги в сторону.

– Как темно здесь. Знаете, у меня есть один знакомый... Он очень любит такие вот темные, заросшие парки, леса...

– Какой знакомый?

– Тот, помните, который дал мне информацию. Я говорил вам тогда, в интернет-кафе – я ждал его, в тот он день выслал мне одну важную информацию по электронной почте. Он говорил мне, что была такая роща у древнего германского племени наганарвалов.

– Что?! Какая еще роща?

– Знаете, древние обожествляли различные природные элементы. У германского племени наганравалов была священная роща, в которой, как они верили, получило начало их племя и в которой пребывала загадочная властвовавшая над ними сила. Если кто в этой роще случайно падал, то нельзя было ни поднять его, ни ему самому встать на ноги, и упавший человек выбирался из рощи, перекатываясь по земле с боку на бок. Сейчас эта роща находится близ города Еленя-Гура в Польше у границы с Чехией. Может быть, этот Измайловский парк – это тоже нечто вроде рощи наганарвалов?.. А еще мой знакомый рассказывал про германское племя гариев – и так очень свирепые от природы, они с помощью всевозможных ухищрений добивались того, что казались еще более дикими: щиты у них были только черные, а тела – раскрашены черной краской, и самое главное – для сражений они избирали непроглядно черные ночи и мрачным обликом своего как бы призрачного и замогильного войска вселяли во врагов такой ужас, что никто не мог вынести это невиданное и словно уводящее в преисподнюю зрелище. Представляете, мы бы увидели их сейчас... Вы бы наверное сразу сошли с ума от ужаса... Да и я! Я бы тоже сошел с ума...

– Перестань! Ты издеваешься надо мной! Я больше не хочу ничего слушать! Зачем ты меня пугаешь?!..

– Я уеду, уеду туда! Там, в дремучих лесах я стану жить!

– Постой, постой! А как же информация?! Какие дремучие леса?! Как же великий город, соперничество с Пензой?!

– Все проиграно! Я никогда не одолею Пензу. Все кончено. Я проиграл!.. Все кончено для меня с этим... Прежний я исчез, испарился. Теперь перед вами совсем другой человек. Я теперь хочу начать новую программу... Я проиграл дело с конкуренцией с Пензой, но я хочу начать новую программу: это связано с моим новым знакомым. Он говорит, что такие большие религии, как христианство и ислам, это – лишь способ организации масс для чего-либо. Причем коммунизм он тоже считает религией. Он говорит, что и Христос и Магомет избавили нас от страха, от бесконечных, бесплодных копаний в том, что невозможно ни понять, ни разрешить, ни изменить... Но это ложное, обманчивое избавление!.. Иисус Христос был добрым человеком, он просто хотел закрыть от нас собою весь этот ужас, весь подлинный ужас, который нас окружает. Всех этих привидений, про которых говорил ваш отец, которые повсюду. Закрыл – и все, ничего нет: страха нет, суеверий нет, есть одна лишь любовь... Но нет! Все есть!.. Жизнь ужасна, ужасна по моей сути... Тоесть, по своей сути... Мы с этим человеком хотим возродить нашу первобытную семью. Он, кстати, мой родственник... Дальний. Понимаете, все люди – родственники, братья по крови. Надо дружить, помогать друг-другу. Иначе человечество распадется, рассыплется на атомы, мы исчезнем, мрак и ложь одолеют... Надо вернутся к истокам, совсем скоро все будет слишком поздно!

– А твои родители знают... Про этого родственника?

– Родители ничего не знают... Я же сказал, он очень дальний родственник! – с раздражением проговорил подросток. – Это материно родство... Мы хотим вернуться к истории нашего племени...

– Какого еще племени?

– Я же не случайно сказал про наганарвалов, про священную рощу... Вы думаете здесь, где сейчас Россия, не было племен? Было, и полно!.. Каждый из нас имеет корни в каком-нибудь древнем племени.

– Я знаю, знаю все это! Что ты думаешь, я... Но тебе-то что до этого?! Это давняя история, тысячу лет назад...

– Нет! Нет!.. Он, мой родственник, именно про это и говорит: все делают вид, что это отстоит от нас ужасно далеко! А это – вот оно, здесь!.. Вы знаете, что есть даже маленький заштатный городишко... Я вот только не помню точно где... Это где-то толи на Севере, толи на Северо-востоке от Москвы, ну в общем там, в тех глухих краях... Маленький городишко... Это центр нашего племени... То ли Гразов, толи Грязев... Всего-то одна улица из одноэтажных домов. Но вы знаете, там, в окрестных деревнях все еще живо – помнят древние языческие верования, знают наш особенный язык!..

– Да что ты?! Как ты все это выдумал?!

– Нет, не выдумал!.. Городок есть. И эта древняя жизнь в нем есть, цела... Мой родственник – он возрождает там... Он создал центр... Он по этим делам и приезжал сюда, к нам, тут кое-что надо согласовать, зарегистрировать... Мы так и познакомились!.. Вы думаете, все это где-то в далеком прошлом, а все это – вот, здесь... Там богатейший край, издревле мои соплеменники занимались промыслом дичи, пушнины, а рыболовные сети появились еще в эпоху мезолита! Вы представляете! А еще там у них есть лес, в этом лесу была тропа мертвых, по которой ходили мертвецы. Знаете, что я хочу сказать: ведь я бы мог спросить у них совета, ведь мертвецы владеют некой очень значительной информацией. Может, этот парк – это тоже когда-то была какая-то священная роща какого-нибудь племени с тропой мертвых в ней. Потому-то и не посмели его тронуть, срыть, выкорчевать...

– Перестань, перестань! Что с тобой?! Разве это нормально: то, что ты говоришь?! Да как весь этот бред мог придти тебе в голову?! Это же совершеннейшая околесица, современный человек не может всерьез даже произносить такое!..

Не-Маркетинг продолжал говорить, и в какой-то момент не заметил, что подростка уже нет рядом с ним – тот куда-то делся, испарился!..

Он кинулся в сторону, туда, где были густые кусты, за которыми, как ему казалось, мог находиться подросток. Было темно, ничего не было видно, несколько раз он принимал за подростка какие-то тени, какие-то ветви и части густых кустарников. Но тщетно! Это был не он.

Не-Маркетинга охватывала паника. Она была все сильнее и сильнее. Темнота пугала его! Он заметался...

Какой-то бред все это! Наганарвалы, гарии – разве все это не было сумасшествием?!

Господи, какой ужас! Только в этот момент он, наконец, понял, до какого ужаса он дошел! Эта мысль настолько поразила его, что на какое-то мгновение он замер, застыл... Но тут же вновь паника охватила его. Он опять заметался... Подростка нигде не было, он принялся высматривать его по сторонам, но ничего не было видно... Сейчас он хотел только одного – чтобы восстановилась нормальная, здравая привычная жизнь. Чтобы воцарилась та жизнь, ради которой, как сказал таинственный знакомый подростка, и появился Иисус Христос. Он с тоской вспомнил об этой нормальной и здравой жизни, вспомнил о том, какой восторг он испытал в церкви, но тут же эти его теперешние мысли были омрачены: но разве в церкви не думал он о мрачном и странном и разве не разрушены были все его восторги тем, что сказал Пенза и тем, как Пенза себя повел?.. Разве не боролся он за эту нормальную, здравую жизнь, когда пытался выполнить задание Главы представительства?! Ведь он же изо всех сил старался сделать все, что мог! Но ведь и тут какие-то странные, совершенно не зависевшие от него обстоятельства перешли ему дорогу.