Вихри волшебства

— Я был занят… я забыл, — надулся Мур. — Надеюсь, ты все же сумеешь найти время, несмотря на всю твою занятость, — произнес Крестоманси, — а не то я, вероятно, почувствую серьезное недовольство.

Мур вздохнул, но кивнул. Ослушаться Крестоманси, когда он так говорил, не мог никто. Но теперь Муру стало ясно, что все его чувства прекрасно известны Крестоманси, однако никакого сострадания у него не вызывают. Погружаясь в пучину своих печалей, Мур снова вздохнул.

В теоретической магии он совершенно запутался. Беда была в том, что Мур инстинктивно творил волшебство, относящееся к сфере высшей магической теории, но совершенно не представлял, как он это делает. Иногда он даже не осознавал, что творит волшебство. Крестоманси говорил, что Муру обязательно нужно изучать теорию, иначе когда-нибудь он по ошибке наделает ужасных дел. Что же касается Мура, ему хотелось только одного — чтобы можно было магическими средствами решать теоретические задачи, а именно для этого, судя по всему, магия и не годилась.

Вот и сейчас он получил шесть разных ответов и был уверен, что все они — полная чушь. Тогда, чувствуя, что его все бросили да еще к тому же навязали ему обузу, он повел Тонино с экскурсией по замку. Получилось плохо. Почти все время Тонино выглядел бледным, робким и усталым, и в длинных холодных коридорах и на темных сырых лестницах его то и дело пробирала дрожь. Муру ничего не приходило в голову, кроме тупых банальных фраз вроде «Это называется Малая гостиная», «Это классная комната, тут у нас уроки с Майклом Сондерсом, только он сейчас в Гренландии» или «Это передняя, она отделана мрамором».

Тонино немного ожил, только когда они подошли к огромным окнам, выходящим на бархатно-зеленую лужайку и высокие кедры в саду. Он даже оперся коленом на подоконник, чтобы выглянуть наружу.

— Мама мне о них рассказывала, — кивнул он. — Только я не думал, что тут так зелено и мокро.

— А откуда твоя мама знает про сад? — спросил Мур.

— Она англичанка. Она жила здесь, в этом замке, когда Габриэль де Витт, прежний Крестоманси, собрал сюда на обучение много детей с магическими талантами, — объяснил Тонино.

Муру снова стало досадно, и он даже почувствовал себя обманутым, поняв, что Тонино, как и сам Мур, имеет какое-то отношение к замку.

— Значит, ты тоже англичанин, — сказал он. Прозвучало это так, словно он обвинял Тонино в преступлении.

— Нет, я итальянец! — твердо ответил Тонино. И очень гордо добавил: — Я принадлежу к самому главному чародейскому роду в Италии!

Ну что на это ответишь? Мур уже хотел сказать: «А зато я буду следующим Крестоманси — понимаешь, у меня девять жизней», но понял, что это глупое хвастовство. А ведь Тонино не хвастался. Он всего лишь пытался объяснить, что в замке он чужой. Поэтому Мур просто привел Тонино обратно в игровую комнату, где его поджидала Джулия, готовая учить его играть в карты, и потащился прочь с сознанием выполненного долга. После этого он старался избегать Тонино. Ему не нравилось чувствовать себя так, как он чувствовал себя из-за Тонино.

К несчастью, на следующий день Джулия слегла с корью, а еще на следующий день заболел и Роджер. Мур уже болел корью задолго до того, как оказался в замке, и Тонино тоже, Дженет не помнила, была ли у нее корь, но объяснила всем, что в том мире, откуда она родом, корь тоже бывает, — она это точно знает, потому что от кори делают прививки.

— Наверное, мне тоже сделали, — с надеждой добавила она.

Милли, жена Крестоманси, поглядела на нее встревоженно.

— Все равно держись-ка лучше подальше от Роджера и Джулии, — посоветовала она.

— Но вы же колдунья! — воскликнула Дженет. — Вот и сделайте так, чтобы я не заразилась!

— Магия на корь практически не действует, — объяснила ей Милли. — Очень жаль, но это правда. Муру можно навещать Джулию и Роджера, если он захочет, но тебе лучше не надо.

Мур отправился сначала к Роджеру, а потом к Джулии и был потрясен тем, насколько им худо. Он сразу понял, что пройдет добрый месяц, прежде чем они снова смогут нянчиться с Тонино. К тому же он сам не заметил, как быстро и хладнокровно (и невзирая на предостережения Милли) наложил на Дженет заклятие, чтобы она не подхватила корь тоже. Мур знал, что это едва ли не самый эгоистичный поступок в его жизни, но не мог вынести даже мысли о том, что ему предстоит остаться один на один с Тонино. В классную комнату он вернулся в прескверном настроении.

— Ну, как они там? — нетерпеливо спросила Дженет.

— Ужасно, — произнес Мур из самых глубин своего прескверного настроения. — Роджер весь багровый, а Джулия даже страшнее обычного.

— А ты что, думаешь, что Джулия страшная? — удивилась Дженет. — Ну то есть когда здоровая…

— Да, — припечатал Мур. — Ты же сама говорила: коротышка и кубышка.

— Ну знаешь! Я тогда злилась и говорила совсем не то, что думаю! — воскликнула Дженет. — Никогда мне не верь, если я злюсь, Мур. Вот помяни мое слово, Джулия вырастет потрясающей красавицей, не хуже отца! Они же одно лицо. А ты и сам понимаешь, что Крестоманси совершенно непростительно высокий, красивый и брюнетистый!

Во время этой речи Дженет сухо покашливала. Мур озабоченно оглядел ее. На прехорошеньком личике Дженет не было ни пятнышка, но золотые волосы свисали вялыми сосульками, а большие голубые глаза чуточку покраснели. Мур заподозрил, что опоздал с заклятием.

— А Роджер? — буркнул он. — Тоже вырастет потрясающим красавцем?

Дженет задумалась.

— Он пошел в Милли. Но, — добавила она и снова закашлялась, — он все равно будет страшно милый.

— А я — нет, — грустно отозвался Мур. — Я хуже всех. По-моему, я превращусь в злого колдуна. И еще, по-моему, ты тоже заболела.

— Нет! — возмущенно закричала Дженет. Но она действительно заболела. К вечеру она уже лежала в постели, вся в красную пупырышку и даже страшнее, чем Джулия. Снова по лестницам забегали служанки с горячим молоком и всякими жаропонижающими отварами, а Милли по новенькому телефону, установленному на мраморной лестничной площадке, позвонила врачу и попросила его приехать еще раз.

— Я прямо с ума сойду, — пожаловалась она Муру. — Дженет совсем разболелась, еще хуже Роджера и Джулии. Будь хорошим мальчиком, пойди-ка посмотри, чтобы Тонино у нас не скучал.

«Так я и знал!» — подумал Мур и нога за ногу побрел обратно в игровую.

За его спиной снова затрезвонил телефон. Мур услышал, как Милли сняла трубку. Он прошел еще три шага и услышал, как трубку повесили. Милли горестно застонала, и тут же из кабинета вышел Крестоманси — посмотреть, что случилось. Мур благоразумно сделался невидимкой.

— Боже мой! — воскликнула Милли. — Звонил Мордехай Робертс. Ну почему всегда все сразу? Габриэль де Витт хочет завтра повидать Тонино.

— Как неудобно! — огорчился Крестоманси. — Мне завтра непременно надо быть в Первых Мирах на Магическом конклаве!

— Но не могу же я бросить детей! — всплеснула руками Милли. — Дженет потребуется всевозможное колдовство, особенно для глаз! Неужели нельзя отложить визит к Габриэлю?

— Боюсь, что нет, — покачал головой Крестоманси. — Завтра у Габриэля последняя возможность повидать кого бы то ни было. Жизни стремительно покидают его. А когда я рассказал ему о Тонино, он очень воодушевился… А, вот что можно сделать. Надо послать с Тонино Мура. Габриэль интересуется Муром почти в той же степени, что и Тонино, а Муру очень полезно чувствовать ответственность.