Викинг

Викинги гневно закричали, каждый свое, и в этом опьяневшем сборище мужчин единственным, сохранившим спокойствие, человеком, оказался Виктор. Он подождал, пока крики смолкли, и произнес медленно, но от этого еще более убедительно:

– Уважать нужно всех, даже христиан, потому что все живое создано Отцом Богов – Одином. В Валгалле я узнал, что Одину больше не нравятся кровавые жертвы, особенно человеческие.

Собравшиеся глухо зароптали и неуверенно посмотрели на ярла.

– Но что же тогда Один хочет от нас, если жертвы ему не нужны? Скажи нам конунг! – растерянно спросил Ролло.

– Сагу! – быстро нашелся Виктор. – И еще заздравный тост в честь моего возвращения!

Воины недоверчиво посматривали на него и молчали, но видно было, что спорить с ним они не осмелятся. Наконец, Свен схватил Квигли за тунику, потянул его к столу и строго сказал:

– Спой нам новую сагу, скальд, иначе ты узнаешь, каким бывает твой хозяин в гневе!

Темноглазый, маленький ирландец нахмурил свои густые брови, подошел к Виктору и посмотрел вокруг. А затем ударив по струнам лютни, запел чистым, высоким голосом:

Конунг наш великий Виктор в славной битве сражен. Народ защищая от недругов, светлый покинул Мидгард. Ушел он сквозь хлад могильный туда, где асы живут [12] . И, сидя одесную Одина, принял из рук валькирии Чашу с напитком богов. Тогда Отец всего сущего, непознанный в светлой мудрости, Вернуть повелел молодость нашему ярлу Отважному. Твое возвращение чудесное мы рады, конунг, приветствовать. Веди своих верных викингов к новым Великим подвигам, Мидгард сотрясай победами. А мы все восхвалим Одина!

12

Асы – в скандинавской мифологии Боги, управлявшие миром. Один – старший из асов.

Как только скальд умолк, воины восторженно воздели свои рога, до краев наполненные хмельным медом, некоторые из них закричали:

– Слушайте! Слушайте!

Виктор, радуясь в душе, что все обошлось, поднес к губам кубок, но, как оказалось, радость его была преждевременной. В следующее мгновение он заметил, что Канут схватил Иву поперек пояса и понес на скамью. Он усадил ее на колени спиной к себе; рабыня не смела сопротивляться, но, когда она повернула свое юное испуганное лицо к Виктору, ему стало видно, что в глазах девушки плещется ужас, и еще в них была немая мольба к господину – спасти ее от насильника.

В мгновение ока ярл оказался возле Канута и резко приказал:

– Отпусти сейчас же девчонку!

Канут, уже собравшийся запустить руку под юбку Ивы, глухо проворчал проклятие. Затем в его пьяном глазу засветилась угроза, и он хрипло спросил, словно не веря собственным ушам:

– Что ты говоришь, ярл?

– Я сказал – оставь рабыню в покое!

Канут погладил плечо сидящей у него на коленях девушки и, похлопав ее по бедру, сказал упрямо:

– Не-ет! Пока не получу от нее того, что мне нужно.

– Ты уже удовлетворил себя с женщинами, которые этого хотели и сами! – попытался урезонить его Виктор. – Зачем еще принуждать к этому Иву? Неужели ты не видишь, что она боится?

Канут только ухмыльнулся.

– Да! Она дрожит, словно маленькая испуганная овечка. Ничего, скоро она перестанет, ей это понравится, как только я задеру ее юбки!

Сидевшие за столом воины громко, одобрительно захохотали. Снова заблеял ягненок; почувствовав волнение окружающих, сердито зарычали волки. Но Канут, не обращая внимания на все это, крепко держал девушку и даже принялся ее тискать.

– Прекрати сейчас же! – возмутился Виктор. – Она же еще почти ребенок!

Этого не понял даже его кровный брат, а Ролло, защищая Канута воскликнул:

– Ярл, ты говоришь в раздражении. Девчонке уже шестнадцать – в этом возрасте норманнские девушки становятся женами и рожают детей. А среди рабынь в эти года, вообще, девственниц не бывает.

Виктор резко обернулся к остальным воинам и решительно заявил:

– В таком случае, придется тут у нас кое-что изменить!

Викинги заворчали, некоторые возмущенно, другие обиженно, а Канут насмешливо воскликнул:

– Да, пожалуй, придется! Нам придется избрать себе нового конунга, храброго как лев, а не трусливого, словно овца!

Его тирада вызвала тревогу среди воинов и беспокойные разговоры, а Свен не выдержал, выхватил меч и яростно крикнул:

– Я предупреждал, чтобы ты не смел оскорблять ярла, выходец из тьмы!

Возбужденно восклицая, викинги начали выбираться из-за столов, однако, Виктор поднял руку, останавливая тех, кто бросился его защищать, и сказал Свену:

– Не беспокойся, побратим, я с этим сам справлюсь.

Ярл обернулся к Кануту и уже с плохо скрываемым раздражением, произнес:

– Последний раз говорю, отпусти девушку!

Одноглазый великан презрительно фыркнул:

– Ты мне, ярл, скажешь это, когда я возьму ее столько, сколько захочу.

С этими словами он стал задирать вверх платье девушки.

Однако, в ту же секунду Виктор резко отпихнул руки Канута от девичьих ног и сильно сжал своими пальцами запястья грубияна. Глядя в его мутный, пьяный глаз, он рявкнул:

– Убери свои лапы! И сейчас же ее отпусти, тупоголовый ублюдок!

Раздалось волчье глухое рычание, и Канут, наконец, почувствовавший, что время шуток прошло, грубо толкнул девушку прямо в руки Виктору. Ива благодарно, со слезами на глазах, взглянула на конунга и торопливо выбежала из трапезной.

Сверля конунга взглядом своего единственного глаза, Канут с яростью в голосе спросил:

– Значит, ты отказываешь мне в гостеприимстве, ярл?

– Я тебе отказываю в праве насиловать в стенах моего дома шестнадцатилетних девчонок!

От стола послышался голос молодого Оттара.

– Конунг Виктор прав! Нельзя принуждать женщину, если она сама того не хочет.

Еще больше разъярившись от этих слов, Канут выхватил из ножен свой меч и, направив его на конунга, прорычал:

– Я тебе говорю, что разложу эту девку прямо тут на лавке! А если ты мне захочешь помешать, то проглотишь мой клинок, Виктор Храбрый!

Остальные воины замерли, напряженно следя за разворачивающейся драмой, но не желая вмешиваться в ссору самого сильного воина с ярлом.

А Виктор с Канутом стали друг перед другом; у гиганта налились кровью глаза, он сжал рукоять своего обнаженного меча так, что побелели костяшки пальцев, а Виктор положил свою руку на эфес меча, взволнованно, лихорадочно думая, как найти выход из создавшегося положения.