«Викинги» Гитлера. Эсэсовский интернационал
Шрифт:
Деревня кишит вражеской пехотой. Немецкие танки открывают огонь по первым домам. Скоро кверху поднимаются дым и всполохи огня. Горят крыши. Советские солдаты покидают свои позиции и убегают под защиту леса. И все же командир 8-го полка не решается развивать свой успех. Он приказывает танкистам разведать территорию в направлении Мошны. Четыре «пантеры» отправляются на разведку топкой дороги, их гусеницы оставляют глубокие следы в грязи. Пробоина, полученная одним из танков от бронебойного снаряда, говорит о том, что танки Николаску-Лейка наткнулись на преграду.
По
«Мы справимся с ними», — думает командир полка.
Его «пантеры» представляют грозную силу для врага, но против грязи они бессильны. Моторы не развивают необходимой мощи. Снова два танка застревают в грязи.
Когда эти танки присоединяются к 8-му полку, оберштурмфюрер Николаску-Лейк отходит прочь от околицы Черкасс. В 18.00 около его танков появляются одетые в немецкую форму пехотинцы. Измученные, покрытые грязью солдаты входят в егерский батальон гауптмана Больма. Вскоре подходит и он сам.
— Я готов атаковать деревню. Можете ли вы обеспечить мне поддержку танками?
— Конечно, господин гауптман. Мы готовы к стрельбе.
Егеря вермахта бросаются к первым горящим домам. Через час сопротивление русских сломлено. В наступающей темноте Черкассы полностью оказываются в руках немцев. Первый этап на пути к Ковелю пройден.
Оберштурмфюрер СС Мюлленкампф и штурмбаннфюрер СС Петч сообщают о прорыве Николаску-Лейку.
— Мы уничтожили 7,62-см зенитное и 4 полевых орудия. Советы потеряли от 200 до 300 убитых, раненых и пленных. И как идут дела у вас?
— У меня еще шесть исправных танков, тем не менее надеюсь, что некоторые машины, застрявшие в болоте, прибудут ко мне.
С трех сторон окруженные Черкассы образуют теперь мощный плацдарм для освобождения осажденных в Ковеле.
— Можете ли вы продолжать наступление на Мошны? — спрашивает по радио Мюлленкампф.
— Едва ли, оберштурмбаннфюрер. Я послал уже четыре танка в этом направлении и при этом потерял два, застрявших в болоте. Кроме того, пурга становится сильнее, и наступает ночь.
— Хорошо. Оставайтесь там, где вы сейчас находитесь. Я хочу попробовать направить к вам грузовик с горючим, боеприпасами и продовольствием.
— К нам, в эти болота? Посмотрим, как вы справитесь. Завтра рано утром будем ждать следующего приказа.
Оберштурмфюрер Николаску-Лейк готовится провести ночь под открытым небом со своими шестью «пантерами». Егеря под командованием Больма защищают его танки, которые постепенно скрываются в темноте. Снежные шквалы образуют маленькие холмы и овражки на этой территории болота, в грязь которого медленно опускаются танки.
Вечером командир 8-го полка советуется с гауптманом Больмом. Оба офицера встречаются в 19.00.
— Я послал разведчиков в направлении Мошны, — сказал оберштурмфюрер Николаску-Лейк. — Территория непроходима и, кроме того, находится под постоянным огнем врага.
— Без сомнения, — отвечает его товарищ из вермахта, — мы прогнали противника из Черкассов и отступили от Мошны. Там мы едва ли сумеем их оттуда выкурить.
— Я не имею запасов горючего и не могу пускаться
ни в какие крупные сражения.— На севере дела идут плохо, — говорит гауптман Больм.
— А на юге?
— Территория между железнодорожной линией и лесными массивами непроходима. Даже если мы нанесли тяжелые удары по Советам и они, очевидно, еще не опомнились от них, и мои застрявшие в болоте танки не были уничтожены до темноты, то из-за мощного оборонительного рубежа противника мы все равно будем иметь много забот.
Но выходец из Южного Тироля полагает, что у Советов трудностей не меньше, и поэтому они не могли ночью заменить свои уничтоженные противотанковые орудия на этой территории. Шанс пробиться есть. Но где?
Оберштурмфюрер вооруженных сил СС предполагает:
— Я думаю, что было бы лучше всего, если бы мы просто продвинулись вдоль железнодорожного полотна в восточном направлении. В этом случае мы подошли бы к Ковелю. И вышли бы на более твердую почву. Что выдумаете об этом, капитан?
— Это хотя бы рискованно, но возможно. Нужно отправиться в путь перед рассветом. Если бы у меня были развязаны руки, то егеря моего батальона могли бы стать вашим сопровождением.
— Согласен. Мы выступим в 4.00.
Оберштурмбаннфюрер Мюлленкампф тем временем поддерживает постоянную радиосвязь со своим командиром и узнает от обергруппенфюрера СС Гилле точную оперативную сводку:
— Черкассы очищены, а территория к северу от Мошны представляет из себя непреодолимую болотистую местность. Атака отсюда едва ли возможна. Наступление идет к югу от железнодорожной линии лесными массивами. Черкассы удерживает пехота вермахта. Восьмой танковый батальон гарантирует проходы на север, восток и юг. Застрявшие в болоте танки вытаскиваются под покровом ночи и к утру будут в исправности.
К вечеру 29 марта 8-й танковый полк потерял две трети боевых машин, прежде всего, из-за болотистых дорог на территории близ Черкассов. В этот день Черкассы были окончательно заняты немцами.
На севере немецкие подразделения, закрепившиеся на холме, смогли продвинуться дальше. Но справа, на юге, где пехота натолкнулась на более жесткое сопротивление врага, не удалось взять ни пяди земли.
Командование операцией начало планомерное наступление, не учтя того, что фронт не выпрямлен полностью. В связи с этим 8-й полк получает непонятный для него приказ:
— Остановить всякое продвижение 30 марта. Ваш полк отправляется в резерв. Рано поутру вы возвращаетесь в Старые Кошары в тыл, за передовые позиции. Пехотинцы, следующие с вами, также отправляются в эту деревню.
Это сообщение обескуражило Николаску, тем не менее он не собирается расставаться с егерями Больма. Молодой командир СС убежден, что этот приказ не отвечает сложившейся обстановке, и решает выступить в 4.00, чтобы гарантировать успех начатой операции. Он сознает опасность своих действий в составе вооруженных сил СС. Если его наступление провалится, то он рискует попасть под военный трибунал. Если же его оценка обстановки и принятое решение приведут к успеху, то ему обеспечен Рыцарский крест.