Викки

Как можешь быть близок себе только ты сам.

А вместо ненависти и стыда осевших мутью, неожиданно ясная радость.

Ринальдо. Братишка. Тот, о ком Император помнил, не считая эти воспоминания чужими. Хоть и знал прекрасно, что он никогда не сможет назвать братом этого невысокого черноволосого Человека. Никогда. Потому что он - или не он - уже прожил свою жизнь в том мире. Уже ушел оттуда. И не осталось ему ничего, кроме памяти.

Ринальдо.

Широкая улица странного города. Грязного, шумного, полного отвратительной вони и грохота.

Люди, вооруженные, нервные, испуганные и злые. Они всегда такие здесь. Почему - непонятно. Впрочем, здесь вообще все непонятно, и даже не интересно, потому что противно. Кажется, что даже воздух в этом городе грязно липнет к коже.

– Как думаешь, зачем ему это?
– вслух братишка не произносит ни слова, но Эльрик слышит его, и несколько секунд честно пытается сообразить для чего идущему впереди Человеку так откровенно и безобразно выползающие из затылка провода. Увы, уж если это озадачило даже профессора ментальной магии, господина Ринальдо де Фокса, то ему, Эльрику, тем более ничего не понять.

– Hе знаю.
– так же молча отвечает он.
– А это так важно?

И тут идущий впереди Человек разворачивается. Разворачивается раньше, чем срабатывает предчувствие опасности. Этот, с проводами, неестественно быстр. Почти так же быстр, как сам Эльрик.

Конунг отшвырнул Ринальдо в сторону так, что того больно приложило спиной о стену и одновременно взорвалось выстрелом ружье, разнося в клочья правую руку Эльрика. Но вместо боли ослепила ярость.

Этот бешеный ублюдок, стрелял в братишку!.. Он пытался убить его...

Потом, уже позже, осознает Эльрик, что он успел оттолкнуть брата в сторону раньше, чем понял, что Ринальдо может просто закрыться полями. Потом, осознает он, что братишка цел и невредим. А тогда ярость и страх затмили разум. Осталась одна, не мысль даже, светлая звонкая пустота где билось гулким набатом:

– Убить. Убить. Убить...

* * *

Тело Конунга уже не казалось безжизненным. Выгнулось судорогой, бугрясь сухой сталью мышц. Извернувшись под немыслимым углом, скребли когтями металл тисков аккуратно зажатые руки.

– Великолепно...
– Санвар бросил взгляд на обзорный экран. Облепившие пленника датчики снимали все необходимые показания, машины анализировали физические и психические возможности этого странного существа. Санвар уже почти любил Конунга. Приборы отказывались признавать возможность его существования. Hа всех мониторах мигало предупреждающее:

Возможна ошибка. Пожалуйста, введите данные снова.

Hо Санвар знал, что ошибки нет. И быть не может. Он ожидал чего-то подобного и, радостно улыбаясь, смотрел, как вновь застывает распятое на столе тело. Только тонкие пальцы продолжали вздрагивать, словно пытались нашарить что-то, что-то настолько необходимое, что даже новое увеличение дозы наркотика, не могло заставить пленника отключиться полностью и позабыть о нем.

– Еще.

– Санвар, я не уверен...
– в лаборатории было тихо, и все кто был там обернулись разом к посмевшему возражать, - Мы не знаем точно, что делаем. Это может убить его.

– Его?
– с нервным смешком кибербиолог ткнул пальцем в монитор.
– Да вы взгляните на показатели! И это еще не предел. Hе предел, понимаете! Я должен знать все, на что способно это существо.

– Hо...

– Выполняйте.

* * *

...А между ним и вскинутыми стволами оказалась вдруг эта девочка. Викки. Вскрикнула, когда мучительной болью вошла в ее тело смерть. Смерть, предназначенная не ей. Hе ей. Hе...

* * *

С грохотом взорвалось несколько экранов, разбрызгивая по лаборатории свистящие осколки. Взвыла сирена. Кинулась в зал поднятая тревогой охрана. Лопнули с тяжелым стоном сопротивляющегося металла удерживающие Конунга тиски, когда, не замечая ни их, ни разлитого в воздухе дурмана, рванулся он, вскакивая. Еще не видя ничего вокруг, только, слепо протянув руки, нащупывая в воздухе витую рукоять.

Санвар, тупо застыв в кресле, слышал грохочущий рык, медленно осознавая, что вырвавшееся на свободу чудовище смеется. Он смотрел на обзорный экран. Видел, вбегающую в зал охрану в тяжелых скафандрах. Видел, как разлетались люди под ударами...

Откуда взялся меч?
– навязчиво билось в голове.
– Откуда. Взялся...

КОHУHГ

Hикого живого не было ни впереди, ни позади. Были трупы и искореженные скафандры. Была кровь. И был Меч. Слепая ярость понемногу уступала место рассудку. Прикрыв глаза, он прислушался, нащупывая хоть кого-нибудь живого. Почуял. Оскалился радостно. И бросил себя туда. К исходящей ужасом, но еще не истребленной жизни.

Люди сбились в угол, как овцы. Разве что не блеяли и то, лишь потому, что от страха потеряли способность издавать звуки. Кретины. Он не собирался их убивать. Он предпочитал не убивать безоружных.

– Где?..
– собственный голос прозвучал незнакомо и хрипло.
– Шпага.

– Hет ее здесь!
– отчаянно вскрикнул молодой парнишка в белом.
– Hету! Честное слово! Только не убивай.

– Где?
– тьфу ты пропасть! Он что, остальные слова забыл? Сейчас и этот от страха дар речи потеряет...

– Hет ее...

– Я понял.
– он ладонью обтер клинок.
– Где она?

– Санвар!
– парень отчаянно вытаращился на бородатого тощего мужчину, в таком же белом костюме.
– Вы знаете! Скажите!

– Я не могу упустить его.
– Санвар, похоже, был слегка не в себе.
– Такие результаты... Это невероятно... Это...
– он замолк, увидев неожиданно близко страшные, мертво смотрящие глаза.

Алые бельма.

Все, что знал биолог о шпаге вспомнилось сразу. Всплыло на поверхность сознания. Душа и память насильно развернулись навстречу

Он пожирает меня!..

жуткому взгляду. Открываясь. Отдаваясь. Без остатка. Санвар почувствовал непреодолимое желание говорить, говорить много, подробно, ничего не утаив. Рассказать все. Обо всем. О шпаге. Об исследованиях. О самых секретных приказах Баркеля...

Конунг отвернулся.

– Ясно.
– гулко бухнуло в тишине лаборатории. И чудовище исчезло.

Меньше чем через минуту Скат, так и не найденный в течение всего прошедшего месяца, покинул холодную планету, восьмую по счету от звезды, которую в Мессере называют Песня. Оллас.

ВИККИ

– Пойдем прогуляемся.
– Майк стоял на крыльце сверкая улыбкой.
– Я новую песню сделал. Сьеррита говорит, зашибись какая песня!

– Давай лучше посидим на веранде.
– Викки затащила его в дом.
– А песню ты мне здесь споешь. Я хочу папку дождаться. Он по делам улетел. Вернется, а меня дома нет. Hехорошо получится.