Виконт-бродяга

— Не стоит. Прощайте, мисс Петтигрю.

Поклонившись, Демоуэри зашагал прочь. Минуту спустя он остановился и обернулся, как раз чтобы увидеть, как девушку пропускают в здание. Мужчина почувствовал беспокойство.

— Проклятье, — пробормотал он, спустившись до угла улицы, и опёрся о фонарный столб, выжидая.

* * *

— О, дорогая, — запричитала мисс Коллингвуд. — Как неловко вышло. — Её трясущиеся, испещренные голубыми венами руки взметнулись и нервно затеребили ленты чепца. — Я отправила ваше письмо мисс Флетчер… то есть теперь уже миссис Браун, разумеется. — Она разве не написала вам?

Не дожидаясь ответа, пожилая леди продолжила: — Нет, мне следовало этого ожидать. Уверена, она и думать ни о чём, кроме него, не могла, что весьма прискорбно. Она была самым добросовестным учителем за всё время существования школы, и девочки души в ней не чаяли. Само собой, мне пришлось его уволить. Я никогда не одобряла этих странных мнений, якобы всегда виновата женщина. Мужчины — такие бесчестные мошенники. Пусть даже мисс Флетчер и поддалась соблазну, но разве у слабого пола есть хоть малейший шанс устоять, спрашиваю я вас? Конечно, он невероятно очаровательный мужчина. Все десять лет с нами он отличался надлежащим поведением, хотя девочкам и хочется быть влюблёнными в учителя музыки.

Кэтрин едва слушала директрису. Мисс Флетчер, этот образец пристойности, сбежала с учителем музыки? Не удивительно, что она не ответила на последнее письмо Кэтрин. К тому времени как послание достигло школы, бывшая гувернантка мисс Пеллистон уже успела стать миссис Браун и отчалить с новоиспечённым мужем в Ирландию.

— Мне так жаль, что вы зря проделали столь долгий путь, — продолжала мисс Коллингвуд. — Я чувствую себя в ответе за произошедшее. Мне следовало наставить мисс Флетчер: женишься на скорую руку да на долгую муку.

— Уверена, вы сделали всё, что смогли, — последовал едва различимый ответ. — Мне стоило подождать весточки от неё… хотя было просто немыслимо, что я могу не застать её здесь. В последний раз она писала мне не больше двух месяцев назад и лишь вскользь упомянула о мистере Брауне. Так что это целиком моя ошибка.

«Очень большая ошибка», — напомнила Кэтрин её совесть. Девушка позволила себе поддаться вспышке гнева и теперь пожинает плоды.

— Без сомнения, — продолжала Кэтрин, изобразив на лице правдоподобную, как она надеялась, улыбку, — ответ мисс Флетчер уже ожидает меня дома.

Заверив мисс Коллингвуд, что сия поездка вовсе не обернётся полным провалом, и наскоро состряпав некую благовидную историю о необходимости пройтись по магазинам (что объясняло шляпные картонки) с тётушкой, якобы путешествующей вместе с ней и сейчас навещающей друзей, Кэтрин откланялась.

Девушка медленно побрела вниз по улице; мало того что ей некуда идти, так ещё и необходимость совладать с неимоверными муками совести не давала покоя.

Она бы не оказалась в столь затруднительном положении, если бы не убежала из дома, но она и не стала бы убегать, если бы батюшка хоть иногда обдумывал свои поступки. Но он никогда не думал — особенно если дело касалось дочери. Его дружки, его охотничьи собаки, его оргии и пьянки были куда важнее.

Отец должен был устроить ей выход в свет. Даже мисс Флетчер верила, что он так поступит, иначе ни за что не согласилась бы на должность в Лондоне три года назад. Вместо этого он отослал Кэтрин к двоюродной бабушке Юстасии. И если бы пожилая дама не скончалась полтора года спустя, Кэтрин по-прежнему оставалась бы там. День за днём выслушивая бесконечные монологи о религии и генеалогии до тех пор, пока сама не превратилась бы в одинокую старую деву, как тётушка Дебора, ходившая у старухи в компаньонках уже лет тридцать ко дню приезда Кэтрин.

Мисс Пеллистон не питала иллюзий относительно собственной привлекательности. Единственным её достоянием были хорошая родословная да деньги отца. Кэтрин понимала, что у неё нет ни единого шанса привлечь мужа до тех пор, пока она не попадёт в окружение, где вращаются подходящие холостяки. А именно: на лондонскую ярмарку невест.

И что же, разве после положенного траура отец позаботился о сезоне для дочери?

«Разумеется, нет» — подумала она, мрачно разглядывая свои исхоженные ноги. Он думал только о себе. Отправился в Бат, где его подцепила хорошенькая молодая вдова. По возвращении он объявил о свадебных планах — одновременно своих и для дочери.

В мужья ей прочили ни кого иного, как лорда Броуди. Тот ещё более неряшлив, груб и распутен, нежели отец Кэтрин.

Этот мужчина был невежествен, капризен и просто омерзителен. Кэтрин никогда не ждала Прекрасного Принца — ведь и сама не была Белоснежкой, — но прожить всю оставшуюся жизнь с этим стареющим грубияном! Она многое претерпела во имя дочернего послушания, но вынести лорда Броуди — выше её сил.

Теперь Кэтрин поумнела. Теперь она знала, каково оказаться совершенно беспомощной, совершенно беззащитной и, по сути, без надежды. Она не представляла, как ей добраться домой, и приходила в ужас при мысли о том, что её ждёт по возвращении. За душой ни фартинга, а мистер Демоуэри, должно быть, находится уже за много миль отсюда.

Глава 3

Глаза Кэтрин наполнились слезами, она едва замечала, куда идёт. И наверняка попала бы под приближающийся экипаж, если бы чья-то рука не схватила неожиданно её за локоть, оттащив назад на тротуар.

— Будь я проклят, если вы не ходячее несчастье, — прозвучал знакомый голос.

Всё ещё поглощённая собственными невзгодами, Кэтрин взглянула в красивое худощавое лицо. И в точности, как прошлой ночью, у неё перехватило дыхание, когда пронизывающий взгляд голубых глаз проник до самого её сердца.

— Вас бы саму носить в шляпной картонке. — Он забрал у Кэтрин из рук её вещи.

— Мистер Демоуэри, как… что вы здесь делаете?

— Охраняю свои вложения. Я не намерен смотреть, как мои пятьдесят фунтов втопчут в какую-нибудь лужу. А какая грязь при этом выйдет на дороге, вы не подумали? — С этими словами он быстро зашагал прочь от площади, а Кэтрин, за неимением выбора, пошла следом.

И только когда багаж был погружен и саму её запихнули в пропахший плесенью экипаж, Кэтрин осмелилась спросить, куда они направляются.

— Как раз это я и пытаюсь выяснить, — последовал расплывчатый ответ.

— Нет-нет… Я хочу сказать, здесь нечего выяснять. Мне немедленно нужно назад.

— Назад — куда? К Бабуле Грендел?

— Святые небеса, нет! Я должна вернуться д-домой.

Хотя голос и сорвался в конце, Кэтрин всё-таки удалось сдержать слёзы, навернувшиеся при мысли о том, к чему именно она собирается вернуться.

— Неужто всё так плохо?

Расслышав в его голосе нотки сочувствия, Кэтрин едва не потеряла остатки самообладания. Она была столь непривычна к сочувствию в любых его проявлениях, что, по сути, оно даже пугало её.