Виктор Цой и его КИНО

Олег Толмачев: А фраза «корова, корова, корова»? Это как было. Юрик выпил слегка, он же не пил ему нельзя было пить из-за сердца. А тут выпил в Иркутске, почему он и снимал все это тогда. Никто не любил, особенно Тихомиров, чтобы снимали. А Вите, кстати, все равно было, снимают его или нет. Мы как-то понимали, что не надо, все серьезно. А тут Юрик выпил, мы едем, а тут корова. «Ооо, корова, корова, корова»… «Вымя, вымя, вымя»… И все начали – только кого увидят и давай: «Ооо! Утка, утка, утка»… И понеслось. Где ни едешь – все: «Бутылка, бутылка, бутылка», «Кошка, кошка, кошка»…

Я вот сейчас думаю, все эти гастроли. Везде были проблемы с аппаратом. Да его, по сути, вообще не было. Нас все гастроли обслуживали какие-то местные…

Что касается концертного времени. Я раньше просто выходил и говорил – сейчас выступит «КИНО», а потом подсмотрел, как у западных артистов делается, и начал. Такой-то, такой-то… Каспарян… Выходит. Гурьянов… Выходит. Стадион орет. А надо же время тянуть, у нас концертная программа всего на сорок-сорок пять минут, Цой больше не играл. Да и нельзя было петь больше – иначе разнесли бы к черту все их стадионы и залы.

Но платили-то нам за час двадцать. Вот мы и тянули время как могли.

А на разогрев все отказывались перед Цоем работать. Их же попросту закидывали болтами, гайками, вон французам как досталось в Питере… В общем, никто не хотел выставлялся. Но я как-то уговаривал. Сначала этих бедных уфимцев – «ЧК». И если в Уфе их не закидали, то в Ташкенте даже не дали выступить. Потом я «Альянс» уломал, этого бедного Журавлева, они один раз съездили – и все. Потом «Биоконструктор». На Украине «Красных». Потом уже попросту взял своего другана Глебова, который пел песни свои, неважно какие. Я говорю: Леха, тебе надо продержаться три-четыре песни, пятнадцать минут. Ты пятнадцать, я минут пять, пока всех представлю… Потом Цой… Вот уже вам час. А там где час, там и час десять-двадцать. Это же не просто – вышел Цой и спел. Нужно было все дожать…

А в Братске тогда мы вышли на сцену, звукачи стоят, надо играть, а питания нет. Спрашиваю – в чем дело? Питания нет. А вы что, не знаете, где питание? Нет, мы не знаем. И я понимаю, что куда-то по стадиону идет центральный провод, но куда и где он запитывается, не знает никто. Звукачи ребята обычные, они реально не в курсе. Тоже со стороны приехали, привезли аппарат, ничего тут на стадионе не знают. Работики стадиона разбежались, видя такое массовое недовольство. И на самом деле мы не можем начать играть, потому что не можем включить аппарат, даже объявить нельзя, что и как, потому что микрофон не работает. Я подхожу к трибунам, говорю, что сейчас все будет, надо просто питание включить. И что ты думаешь? Вася там, пьяный Кузьмич какой-то, лежит у батареи, я к нему, говорю,

включай питание, нам надо, он пошел, включил рубильник и все понеслось. Причем не сразу дали все питание, народ орет, а подсоединиться же тоже надо время. И по-моему, две или три песни ребята просто играли под мониторы. Звук был такой сырой, неотстроенный. Народ пел, народу все равно было. У Тихомирова надо спросить, они вместе с Цоем пели, все песни наизусть. Весь стадион. Тихомиров еще сказал тогда – я почему и запомнил – самый мощный и запоминающийся был концерт в Братске¹⁵⁶.

В ходе тура по стране группа выступила на двух значительных концертах – с 1 по 3 июня на фестивале МУЗЭКО в Донецке, и 24 июня в Москве, в Лужниках, в рамках праздника газеты «Московский комсомолец». А 13–14 июня, в Риге, на большой спортивной арене стадиона «Даугава. На каждом концерте побывало около десяти тысяч зрителей. Выступление продолжалось чуть больше 40 минут. Группа играла обычную по тем временам программу – 11 композиций из альбомов 1987–1989 годов.

Дмитрий Зелентов: Я был на двух концертах «КИНО», в июне 1990 года, в Риге, на стадионе «Даугава». На первый нас провели «Твины», которые тогда разогревали «КИНО», мы с ними дружили.

Кроме того, что концерт был впечатляющий, мне и сказать нечего. Увидеть Цоя живьем было вообще чем-то нереальным, поверить в то, что он рядом – невозможно. Таких впечатлений я никогда больше не получал в жизни. Один мой однокурсник по училищу даже смог пройти к сцене и подарить ему цветы. После концерта мы с черного хода ждали когда они все выйдут, и где-то минут через сорок я увидел Витьку в шаге от себя. Некоторым из нас даже повезло пожать ему руку, мы потом еще бежали за его машиной всей толпой¹⁵⁷.

17-19 июня 1990 года группа «КИНО» дала 6 концертов в Архангельске. По воспоминаниям очевидцев, на всех концертах был полнейший аншлаг. Журналист местной газеты «Правда Севера» Леонид Чебанюк, умудрившийся взять у Цоя интервью, вспоминал:

Брать интервью у Цоя было мученической мукой. Он этого категорически не хотел. Понятное дело – ему-то зачем. Тем более во время часового перерыва между очень напряженными и насыщенными концертами. Дворец спорта был забит не просто под завязку, не то что яблоку некуда было упасть – пять копеек между людьми было не втиснуть. Выручила организатор концерта Белла Высоцкая, которая о чем-то перетерла с Айзеншписом, и Цой согласился поговорить с корреспондентом. Только отвечал: да, нет, нормально, ну не знаю, изредка: наверное… Вот и все интервью¹⁵⁸.

24 июня 1990 года в Москве, в Лужниках состоялся последний концерт «КИНО», который стал самым масштабным в творческой жизни группы «КИНО». 62 тысячи зрителей пели стоя вместе с любимыми музыкантами. И все были счастливы.

Олег Толмачев: Все время когда мы ездили куда-то, были какие-то гастрольные истории. Например, Каспарян все время куда-то пропадал. Нужно выходить на сцену, а Каспаряна нет. Все друг у друга спрашивают: «Каспарян где?». Рядом Каспарян или нет его, неважно. Кричат, Каспарян где?!. Да тут я… Начинал всегда Цой. «Где Каспарян?». И вся группа, начиная с Тихомирова, и заканчивая «зайчиками», начинала орать: «Где Каспарян?». Каспарян, бедный, стоит: «Да здесь я, здесь…». Каждый концерт так и начинался: «Где Каспарян?». И в Лужниках тоже так было. На видеозаписи это отчетливо слышно… Легендарная фраза уже, но вначале просто так говорилась, от балды, а потом уже вошло в привычку.

Прошло 20 лет. Однажды тусуюсь я в «Б2» в Москве, работает «Ю-Питер». Минут пять до концерта остается, вдруг выбегает в холл какая-то баба, какой-то администратор, и кричит: «Где Каспарян?». Я чуть не упал тут же!

А о концерте в Лужниках я вот что скажу. Знаковый он был, да. Но все уже очень устали. Всем хотелось скорее все закончить и отдыхать. Вот даже я, молодой и здоровый спортсмен, тогда очень устал, и не остался на тот концерт, потому что нашел билеты в Баку. Все устали, хотя и с перелетами, и с бытом, в принципе, проблем не было никогда. На гастролях мы собирались в одном номере, Цой жил в люксе, который обычно отдавал мне, а сам жил в моем, почти всегда так было… Летали в основном через Москву. А когда началась Украина, то в Москву уже не заезжали, сразу из города в город летели.

Я жалею, что не остался тогда на концерт в Лужниках… Это было последнее запланированное выступление, я отпросился и у Вити, и у Юрика, на поездку в Баку, последние советские дни в Азербайджане, но кто знал, что все так случится¹⁵⁹.

После концерта в Лужниках группа взяла тайм-аут на лето, и музыканты разъехались на отдых, запланировав осенью записать новый альбом. Цой, купивший в конце апреля новенький «Москвич», в июне получил права и вместе с Натальей отправился в Латвию, где уже три года подряд они вместе с детьми отдыхали в Плиеньциемсе, старом рыбацком поселке, издавна известном курорте рижского взморья.