Виктор Цой
Шрифт:
Огромное количество некрологов, опубликованных после гибели Виктора в американских изданиях, и пачки телеграмм с соболезнованиями, полученных Наталией Разлоговой, подтверждают, насколько высоко оценили профессионалы потенциал Цоя.
Сам Цой к вниманию зарубежных продюсеров отнесся совершенно спокойно, как к чему-то само собой разумеющемуся, не то чтобы желанному, но и не то чтобы неприятному. Для него это был обычный рабочий момент.
По воспоминаниям Рашида Нугманова, на следующий день после выступления и получения предложения от «Amuse Inc» в особняке была устроена шумная вечеринка, было приглашено множество гостей. Цой много шутил, находясь в прекрасном расположении духа. А через несколько дней Виктор, Юрий и Джоанна посетили Солт-Лейк-Сити, где катались на снегоходах по горным склонам…
Рашид Нугманов: «Они действительно катались на снегоходах. Георгий один из них
Свидетельствами тех, уже далеких, счастливых моментов служат сохранившиеся цветные фотографии, сделанные Джоанной. Некоторые из них были собраны и изданы впоследствии в виде красивого фотоальбома, ставшего на сегодняшний день раритетом…
336
www.yahha.com
После окончания фестиваля Наташа из Парк-Сити уехала к подруге, Джоанна с Юрием — в СССР, а Виктор с Рашидом вылетели в Нью-Йорк.
Еще осенью 1989 года Рашид Нугманов познакомился с лидером группы «Talking Heads» Дэвидом Бирном, и в феврале 1990 года, вернувшись в Нью-Йорк, он решил познакомить с ним Виктора. Дело происходило в Сохо, в районе Манхэттена, популярном художественными галереями, модными дорогими магазинами, ресторанами и кафе.
Бирн приехал на встречу на велосипеде с большим опозданием. Виктор успел к тому времени познакомиться с его женой Бонни и гитаристом-клавишником «Talking Heads» Джерри Харрисоном.
Сохранились воспоминания питерского искусствоведа Андрея Хлобыстина, с которым Цой в то время встречался в Нью-Йорке и делился своими впечатлениями от встречи с Бирном.
Андрей Хлобыстин: «Непосредственно общаться с Цоем мне случилось в Нью-Йорке… в квартире… нашего радушного хозяина Пола Джадлсона. Звонок в дверь, я спускаюсь вниз, открываю дверь — Цой стоит. Боже мой!! Какая встреча! Улица Ист-Сайда, такой респектабельный райончик… “О-о-о, Виктор, какими судьбами?” — “Да вот, никого дома не было…” А он пришел, говорит — меня попросила какая-то знакомая продать матрешек. И он пришел с этими матрешками по указанному адресу… В итоге он так и не дождался. Мы просидели, проболтали с ним довольно долго, час-полтора… Мы только что прибыли из Ленинграда… Цой нам рассказывал, какой Бирн хороший парень. Ездит на велосипеде, то есть все наши представления о миллионерах и лимузинах — ерунда…» [337]
337
Из интервью автору
В Нью-Йорке Виктор жил в доме у режиссера Оби Бенца, к которому его устроил Рашид Нугманов. В подарок Оби Цой, во время своего пребывания в Нью-Йорке, написал необычную картину — на большом листе пластика цветными фломастерами и чернилами изображены мужчина и женщина на фоне ночного города, в стиле Кита Харинга, творчество которого Виктор весьма ценил. Пунктиром на картине обозначены взгляды: мужчина смотрел вверх, на звезду в небе, а женщина вниз — на его мужское достоинство. Эта картина до сих пор нигде не выставлялась.
Впоследствии Наталия Разлогова, бывавшая у Бенца дома, вспоминала, что картина «Жизнь» висела в его квартире на самом видном месте, Оби заботливо ее оберегал. Но Рашид Нугманов, не так давно побывавший у Оби в гостях, рассказал, что время, к сожалению, не пощадило картину — чернила с нее во многих местах осыпались…
Есть еще один интересный момент, касающийся пребывания Виктора Цоя в Америке. Мало кто знает, что отец кибер-панка Уильям Гибсон собирался писать сценарий для фильма с участием Виктора Цоя. Он рассказал об этом в интернет-блоге в начале марта 2003 года: «Однажды меня представили Рашиду Нугманову, молодому казахскому режиссеру, снявшему “Иглу” с Виктором Цоем в родном городе Рашида Алма-Ате и в Аральском море (или что было Аральским морем и стало прообразом мертвой зоны в “Распознавании образов”). Рашид дал мне запись “Иглы” и музыку “КИНО” для моего плеера. Я немедленно стал фанатом музыки и впечатлился фильмом. Цой — наполовину русский, наполовину кореец, чрезвы-чайно красивый человек, и серьезно относился к боевым восточным искусствам. Очень харизма-тичный. Я весьма заинтересовался возможностью снять совместный американо-советский фильм с Цоем в главной роли.
Мы с Рашидом начали работать над основной сюжетной линией, но когда пришло время для поездки в Россию и написания сценария, я оказался очень занят романом. Я
не мог заняться этим чудесным странным проектом, но не хотел его упускать. Я взял на работу своего друга Джека Уомака. Трагическая смерть Виктора в автокатастрофе (он погиб не как рок-звезда — он был трезвенником и не употреблял наркотики) погубила проект, но к тому времени группа “КИНО” стала постоянной частью моего музыкального пейзажа. Я иногда задаюсь вопросом: чем Виктор занялся бы, если б остался жив? Он был необычайно талантлив. Бесконечной вечеринкой “Распознавания образов” и элементом некоторой духовности я обязан воспоминаниям Рашида, музыке “КИНО” и опытам Джека.История Рашида для фильма, который мы так и не сделали, рассказывала о ритуальной войне банд в возможном Ленинграде будущего. Я думал об этом, когда смотрел начальное сражение в “Бандах Нью-Йорка”. Очень похоже! Я помню, как Рашид описывал крупномасштабный бой в заснеженном полуночном парке. Одна банда вооружена заточенными лопатами, другая казачьими саблями. Еще мы хотели использовать танк с брандспойтом» [338] .
Как вспоминал впоследствии Рашид Нугманов, продюсировать фильм намеревался Эдвард Пресс-ман. Этот человек занимался производством всех «Воронов», работал над фильмами «Отель “Новая роза”», «Судья Дредц», «Уолл-стрит», «Уличный боец» и «Конан-варвар». То есть останься Цой жив, мог бы стать мировой кинозвездой. Не менее фантастичное будущее, чем банды Ленинграда с казачьими саблями…
338
Из воспоминаний Уильяма Гибсона. 2006.ru/article/6045120/
Рашид Нугманов: «Идея фильма родилась намного раньше знакомства с Гибсоном. Цепочка событий такая. В самом начале был проект ретрофильма об алма-атинских стилягах первой половины 1960-х под названием “Король Брода” с главным героем по кличке Моро. Эта идея появилась еще до “Иглы”, до моего поступления во ВГИК и до знакомства с Цоем. Когда мы познакомились с Виктором, я предложил ему написать музыку к “Йя-Ххе”, а заодно и сняться в ней, сразу поняв, что никто лучше не сыграет роль Моро. Цой согласился. Я работал над сценарием “Короля Брода”, подключив в качестве соавторов Аркашу Высоцкого и Ажар Аяпову, с перспективой снять проект на “Казахфильме”. Но тут подвернулась “Игла”, и я перенес этого персонажа из “Брода” в “Иглу”. Одновременно на “Казахфильме” была запущена картина “Балкон” с довольно близкой ретроисторией, хотя и без стиляг, но на том же историческом Броде — на улице Калинина в Алма-Ате 1950-х. Поскольку запустить вслед за одной ретрокартиной другую было нереально, мы с Виктором решили отложить “Брод” на несколько лет и после “Иглы” продолжить историю похождений Моро. Я придумал футуристический сюжет о Ленинграде, который становится свободным капиталистическим городом, независимым от охваченного гражданской войной СССР…
Первые наброски я начал кропать в 1988-м, но вскоре стал художественным руководителем объединения “Алем” на “Казахфильме”, а потом, весной 1989-го, меня избрали первым секретарем Союза кинематографистов Казахстана, пошли международные фестивали один за другим. У Виктора тоже начались бесконечные гастроли с группой “КИНО”. Всё это мешало работе, но Виктор меня постоянно теребил, торопил с новым проектом. Наконец, отпраздновав 1990 год, я собрался с духом, 2 или 3 января засел за тритмент под рабочим названием “Цитадель смерти” и за пару недель написал его, причем сразу же на английском языке, поскольку к тому времени возникло уже много предложений из США и Европы. 18 января я привез этот тритмент на Sundance, мы туда приехали вместе с Виктором, я представлял его как актера на главную роль. С американской стороны в проекте участвовали известный продюсер Эд Прессман, в качестве сопродюсера — Тони Саффорд, представлявший в то время “New Line Cinema”, и с японской стороны — “Amuse Inc” вместе с Кики Мияке и ее нью-йоркской компанией “Little Magic”. Сотрудничать с Биллом Гибсоном мне посоветовал Саффорд. Эд Прессман сразу после Sundance организовал мою встречу с Биллом в Сан-Франциско. Наняли кинозал, в полдень Билл посмотрел “Иглу”, а потом мы загуляли…
Я тогда почти ничего не знал, кроме слова “киберпанк”. Когда выяснилось, что меня сводят с “отцом киберпанка”, я, разумеется, пришел в восторг. Перед встречей меня снабдили разнообразными материалами о нем, которые я внимательно изучил, а сам Билл уже подарил мне свои книги. Только после этого я их и прочитал, в оригинале. Билл же ничего не знал ни о Викторе, ни обо мне. Но сразу въехал. Его всегда притягивала советская тема и особенно советский андеграунд, а тут он познакомился с его не последними представителями. Зеркальная ситуация, я бы сказал.