Виктор Глухов агент Ада. Компиляция. Книги 1-15

Грыз без смущения ответил:

– Она посажена здесь Худжгархом. Чтобы вы, мужчины, видели, что стали тряпками, а не воинами. Все жены свидетелей Худжгарха вышли сражаться с еретиками. А где были вы и ваши мужчины? Прятались по лощинам и оврагам. Она же убила главного шамана воинства ревнителей старой веры и стала достойна этого места.

Старики опустили головы. Что они могли ответить? Грыз говорил суровые, но справедливые слова.

Жизнь в степи круто менялась. Племена орков разделились по вере и начали кровопролитную войну.

По своей сути орки были не только кочевниками скотоводами, но и грабителями. Уступить сильному и отобрать у слабого было в порядке вещей. Поэтому племена, ослабленные нашествием орды ревнителей старой веры, приходили под руку Грыза, чтобы не исчезнуть и не раствориться в других племенах. А он всем показал, что может постоять за себя.

Пристыженные муразы встали и, оставив бунчуки своих племен на местах, где сидели, вышли.

Такие уж у них были традиции. Коли пришли просить защиты, то отдавали такому вождю право голоса в Совете вождей, и он, приходя на Великий совет, показывал эти бунчуки и говорил от имени всех этих племен.

Я проявился и спокойно налил себе в чашку Ганги гайрат. Орчанка, увидев меня, ойкнула и схватилась за сердце. Грыз оскалил в улыбке клыки.

– Привет всем, – поздоровался я, отхлебнув напиток. – Как дела? Докладывайте.

Грыз хлопнул в ладоши. Заглянула его жена, увидела меня и тут же спряталась. Грыз взял чашку, из которой я пил, выплеснул остатки себе за спину и налил мне новый гайрат – проявил уважение и показал, что считает меня старшим. Вбежала его жена с блюдом, на котором дымилось вареное мясо, обложенное лепешками.

Ганга отломила лепешку, обернула ею кусок мяса и подала мне. Пока я не поем, они говорить не будут. Пришлось есть. Наконец я вытер руки о кошму, показывая, что насытился, и посмотрел на молчаливую парочку.

– Обстановка… – начал Грыз.

– Ты надолго? – одновременно с ним спросила Ганга и испуганно заморгала.

– Говори ты, Грыз, – разрешил я.

Он еле заметно усмехнулся.

– Обстановка сложная. К нам прибывают племена, которые были подвержены нападению ревнителей старой веры, и теперь под моими знаменами девятнадцать племен, двадцать три тысячи воинов. Сила немалая. А что с ними делать, я не знаю. Не прогонять же их. Вот беру под свою защиту. Разведчики приносят вести, что по степи слухи пошли, будто я собираю войска и скоро пойду смещать великого хана… Нас много, – вздохнул он, – но где мы будем пасти наш скот?

– Хорошо, Грыз, я тебя услышал. Отдаю свидетелям Худжгарха эти земли, от предгорий Снежных гор до Великого леса и Лигирийской империи. На этих землях вас не победить. Ни в лес, ни в Снежные горы не лезьте. Территория обширная, много воды, пастбища обильные. Живите. Принимай всех, кто захочет присоединиться. С великим ханом я недоразумения утрясу. И вот что еще. Пошли по кочевьям пророков Худжгарха, пусть говорят, что Грыз на место великого хана не рвется. Он его опора и всегда придет с воинством его поддержать. Еще подготовь мне пять повозок с провиантом и выдели сына с его отрядом в тридцать воинов. Верховному шаману скажи, чтобы выделил десять учеников, которых учил орк с синими волосами. Они будут охранять оркскую принцессу в путешествии в Снежные горы. Поведет нас Гради-ил. Кстати, он здесь? Не пропал?

– Здесь он, – ответил Грыз. – Где еще ему быть?

– Хорошо. Я встречусь с великим ханом и скоро вернусь. А ты, Ганга, собирайся, и следуйте к месту нашей стоянки, откуда ушли с Гради-илом, – я не сдержался и усмехнулся, – спасать меня. Там нас ждут Су и Радзи-ил. И захватите Фому с отцом Радзи-ила, они спят в твоем, Ганга, шатре.

– Когда выступать? – спросила Ганга.

– Сегодня и выступайте. Ждите меня там. Ждите и никуда не уходите, – погрозил я пальцем. – Старшим в мое отсутствие назначаю Гради-ила. Грыз, передашь. Ты, Ганга, слушаешь Гради-ила и самостоятельно решения не принимаешь. Все. Исполняйте.

Не успела моя невеста и слова сказать, как я исчез. До меня долетели отголоски ее мыслей: «Опять пропал! Когда же это закончится? Я любви хочу, ласки…»

Я появился на своей горе и тут же в образе простого орка очутился в ставке великого хана, на торговой площади. Хотел послушать, что говорят в народе.

Рынок был наполнен шумом, торговля шла бойко.

– Рабы! Молодые рабы!

– Речная рыба, свежая…

– Кожи! Хорошо выделанные кожи!

– Почем?

– По серебряку за кипу.

– Да ты с ума, по-видимому, сошел. Где это видано, ломить такую цену?

– Я? Ломлю цену? Побойся Отца! А то ты не знаешь, что сейчас все подорожало. Бери сегодня, завтра будет дороже.

– Это еще почему?

– Так война скоро. Придут свидетели Худжгарха и все отберут. А нас, орков, сделают рабами.

– Кто тебе такое сказал?

– Сказали люди верные, что из северной степи вернулись. Там орки образ свой потеряли и жрут других орков, особенно любят детей и женщин. Так будешь брать?

– Буду.

«Во как! Детей едят? – удивился я. – Информационная война в самом разгаре».

Я пошел меж рядов.

– Почем ячмень?

– Две кипы шкур. Или серебряк за десять мешков.

– Дорого.

– Дешевле уже не будет. Оседлые не продают зерно, к войне готовятся. – Говорящий перешел на шепот. – Когда оседлые вернулись, такое порассказывали, что видели…

– И что видели?

– Голод в северной степи. Орки орков едят. Еретики свободных орков в рабов обращают.

– До чего дожили! – Покупатель сокрушенно покачал головой.

– Да уж, – поддержал его продавец. – Тяжелые времена. Не знаешь, что завтра будет.

– А знаете, кем стали эти свидетели? – встрял в разговор сосед продавца.

– Кем? – Я сделал вид, что мне тоже интересно.

– Они теперь демонам поклоняются. Мой свояк рассказывал, что они вызвали демонов, скормили им младенцев, и те набросились на истинных детей Отца.

– Брехня, – отмахнулся я.

– Почему брехня?

– Так можно говорить, если не веришь в Отца, – ответил я. – Как Отец мог отдать победу демонам? Не верю я в это.

– Ну и не верь. Покупать что будешь?

– Нет.

– Тогда иди отсюда. Не мешай торговать.

Общую картину я уловил. Рок оказался хитрее, чем я думал. Не сумев справиться со свидетелями Худжгарха силой, он стал распускать слухи, и чем нелепее они были, тем правдоподобнее звучали.

Узнав, что мне нужно было, я пошел на холм, к ставке хана. Дорогу мне преградили воины из стражи.