Виктор Глухов агент Ада. Компиляция. Книги 1-15

Дворф прислушался и ответил:

– Колдуны одеты в козлиные шкуры. На головах козлиные черепа с рогами. Они едут в центре отряда злых людей. Когда отряд останавливается, их окружают воины, ну я так понял, – пояснил он. – Фея не знает, как зовут злых людей с железками.

– Значит, их охраняют, – вслух стала размышлять орчанка. – У меня будет риска-другая, пока колдуны не опомнятся… Мне хватит времени, чтобы их убить. Потом закружу торнадо и телепортом вырвусь. Буду прыгать вокруг них и убивать! Убивать! Убивать! – кровожадно проговорила она. И дворф даже отодвинулся он нее несколько дальше.

– Вы чего, госпожа, так разозлились? – спросил он.

– Достали они меня, Башмунус, едут и едут за нами. Надо преподать им хороший урок, чтобы запомнили. Никого не выпущу, а головы уложу на крышке колодца.

Дворф ей сразу поверил. Столько дикой, необузданной ярости прозвучало в ее словах, что он поежился, когда представил себе эту пропитанную кровью картину. Пустой поселок. Свистит, гоняя песок, ветер. Колодец, накрытый крышкой, с нее в воду капают капли крови. И слышно «кап-кап»… А на ней пирамида из отрубленных голов…

– О, мать Беота! – прошептал он.

Дворфы были задиристым, но не воинственным народом. Войны ни с кем не вели и не отличались жестокостью. Они были суровы, заносчивы, но не жестоки. А своих непослушных детей дворфы пугали злыми орками. И можно сказать, страх перед этим народом у них был в крови.

– Еще летуны могут на время ослепить злых людей, – сообщил Башмунус.

– О! Это уже хорошо. Тогда план меняем. Ты будешь со мной и будешь передавать феям приказы.

– Хорошо, госпожа, – согласился дворф. Он не знал сомнений.

Ночь прошла спокойно, хищники сюда не заходили. Это место было вдали от воды и пищи. Лишь маленькие скорпионы, которых было полно и в степи, ползали по стенам и потолку. Но Гaнга поставила шаманскую защиту от пауков и скорпионов и спокойно уснула.

С рассветом Ганга отправилась на рекогносцировку, это она назвала осмотреть местность и найти место для засады. И такое место она нашла. В лигах пяти от разрушенного постоялого двора была небольшая каменистая лощина. Они прошли по ней, и фримданы тоже пойдут по ней. Это естественный путь, где проходила старая дорога, еще не до конца занесенная песком. Выбрав склон, она и дворф принялись копать яму. Причем на этом поприще преуспел дворф, который ловко и неутомимо копал так, как будто у него в руках была лопата. Они докопались до каменистого основания. Дворф натаскал камней и укрепил стенки убежища. Притащил два шерстяных одеяла, наломал ветвей дерева и устроил настоящий схрон. В нем можно было сидеть, вытянув ноги, и в щель, замаскированную камнем, смотреть на дорогу.

Туда залезла Ганга, а Башмунус накрыл схрон одеялом и насыпал сверху песок. Самому ему прятаться было негде. Но он рядом откопал яму себе и накрыл одеялом. Потом устроил маленький оползень, и песок накрыл дворфа.

– Ты как, Башмунус? – спросила его Ганга. Голос ее звучал глухо.

– Нормально, госпожа. Не беспокойтесь. Я тут и летуны тоже. Кружат над песком. Они наши глаза и уши.

– Тогда сидим и ждем, Башмунус… Ты молодец. Вернемся, и мой жених тебя щедро наградит, обещаю…

– Хорошо, госпожа, я не против, – ответил довольный дворф. Но потом добавил: – Но я это делаю не из-за награды, госпожа…

– Я поняла, Башмунус. Поняла. Не беспокойся.

Светило поднималось выше, и песок начал нагреваться, и в яме становилось душно.

– Жарко как! – пожаловался дворф.

– Терпи, Башмунус, недолго осталось. Скоро фримданы пожалуют.

– Уж скорее бы, – пробормотал тот. – Еще я по-маленькому хочу.

– Сходи под себя.

– Не могу. При такой жаре я просто задохнусь.

– Тогда терпи.

– Я и терплю… только трудно. Очень хочется.

– Почему до этого не сходил?

– Забыл… Едут! – радостно воскликнул он. – В лощину вошли… Слава матушке Беоте!..

– Заглохни…

– Молчу…

В лощину въехала небольшая группа всадников. Ганга начала считать их: «Раз, два…» Всего она насчитала три десятка воинов под предводительством знакомого ей старика, что махал руками в прошлый раз, и в середине кавалькады ехали обряженные в козлиные шкуры, с рогами на головах, колдуны.

Фея не обманула.

Когда отряд поравнялся с ней, она шепотом приказала:

– Башмунус, пусть айне атакуют всех и ослепят!..

Но ей ответом было только лишь бурчание дворфа.

– Ты чего? – уже громче и нетерпеливее спросила Ганга.

– Не знаю, – также шепотом ответил дворф, – фея не отвечает.

– Где она? – уже громче зашипела Ганга.

– Не знаю! – голос дворфа был почти слезливый.

– Я не могу больше ждать, – громко прошипела Ганга, – сделай что-нибудь!.. – Она приготовилась выскочить из схрона, но тут рядом с ней разверзся песок, и из него восстал «песчаный» демон. Он встряхнулся и стал спускать штаны. При этом он громко стонал:

– О-о-о! Скорее! О! Как больно! О-о-о… как хорошо…

Ехавшие по лощине всадники остановились и с немым удивлением воззрились на дворфа. А тот не обращая ни на кого внимания, стал, сладостно постанывая, справлять малую нужду, при этом он крикнул:

– Айне! Ослепите их!..

И неожиданно это сработало. Вокруг отряда фримданов закружил, поднимаясь вверх, песок.

Дальше Ганга ждать не стала. Не обращая внимания на дворфа, она выскочила из своего убежища и скатилась по склону к колдунам. Меч, словно коса смерти, обрушился на замерших рогатых фримданов. Ганга не разбирала и рубила, кромсая все подряд. Коней, людей, мертвых и живых. Она тоже ничего не видела в этой круговерти песка. Воительница не могла дышать. Песок забивал рот и нос, и наконец, понимая, что сейчас задохнется, полезла на вершину склона. Оттуда посмотрела на то, что творилось внизу. А там песок, окрасившись в красный цвет, кружил и кружил, пряча под собой то, что происходило внизу.

– Хватит! – закричала Ганга, и дворф повторил ее крик:

– Хватит! – И стал надевать приспущенные штаны.

Песок стал опадать, и Ганга увидела груду изрубленных тел людей и животных. Те, что были не убиты, ползали по песку, словно черви, и кашляли. Кони, свободные от всадников, с диким ржанием скакали по лощине в разные стороны прочь. Один всадник уцелел и, держась за гриву своего скакуна, мчался без оглядки, не разбирая дороги.

Ганга дико оскалилась, показав клыки, и прыгнула вниз к живым…

Она вернулась, держа за шиворот старика, что был почти задушен. Он кашлял. Из носа, рта и глаз текли сопли, слюни и слезы. Ему было не до того, чтобы оказывать сопротивление. А внизу остались изрубленные, безжизненные тела людей и животных.

На все это, разинув рот, смотрел дворф, он спешно завязывал поясок на штанах.

– Почему твоя фея не отвечала? – спросила Ганга, сурово глядя на Башмунуса.

– Она сомлела, госпожа… от духоты и потеряла сознание. Так она сказала…

Ганга отдышалась и стала успокаиваться.