Виктор Глухов агент Ада. Компиляция. Книги 1-15

– Пошли соберем головы, Башмунус, – устало произнесла она.

– Э-э-э… может, не надо, госпожа… Это как-то уж очень… Э-э-э… кощунственно…

– Я знаю, что делаю, – зло бросила Ганга и, сев, поехала на попе по песку вниз.

Фея действительно сомлела от духоты и потеряла сознание, а когда ее бог выскочил из песка, то не удержалась и выпала из своего гамака, упала на песок и там застыла, раскинув в стороны руки и ноги. В чувство ее привела струя жидкости, что обильно поливала ее, и раздавшийся крик: «Айне, ослепите их!» Он заставил ее действовать. Она встала на четвереньки, отплевалась и передала команду замершим над ней диким айне. Они видели, что ее бог мочился на свою жрицу, и не могли понять почему.

– Что застыли! – зло прокричала Сияющая Звезда и поднялась во весь свой маленький рост. Ей пришла в голову шальная мысль. – Меня посвятили в жрицы! Признали достойной!.. И святой! – гордо подняв мокрую головку, прокричала она. – Все, кто хочет приобщиться к божеству, должны пройти этот ритуал.

Ее послушались. Стайка айне бросилась под струю, а вокруг отряда фримданов стал подниматься и закручиваться в спираль песок. Мокрые и довольные оказанной им честью айне веселились вовсю. Никогда им не было так весело. Они залетали под брызги и с криком радости улетали прочь, чтобы развернуться и вновь попасть под струю. Их бог был могуч и оросил всех. Теперь они все пахли одинаково.

Когда прозвучала команда «Хватит!», фея-жрица, морщась, первой поднялась и полетела к колодцу.

«Как хорошо, что эти дикие айне такие наивные», – подумала она, залетая под крышку и устремляясь вниз к спасительной воде. Следом за ней летели остальные «святые» айне.

Лер Шавга-ил сидел в сарае и, прижавшись спиной к стене, дрожал. Его оставили одного, и он вдруг ясно понял, насколько он беззащитен. Он даже удивился тому, что смел мечтать о том, что сможет выбраться из этого мира.

«Какой я был глупец! – подумал он. – Меня действительно использовали и предали, а та, кого я утащил на смерть вместе с собой, меня охраняет. О, судьба! Почему ты ко мне так несправедлива?..»

Приоткрылась со скрипом дверь, и эльфар облегченно вздохнул – госпожа пришла. Но в светлом пятне проема двери показалась голова в чалме, и на эльфара уставились черные глаза.

– Тут один из этих! – крикнул незнакомец, и в помещение ввалились фримданы. Их было трое.

– Берем этого и уходим! – приказал самый высокий и ткнул кривым мечом в сторону эльфара. Его подхватили и, не слушая мольбы о пощаде, связали.

Эльфар был так испуган, что не оказывал сопротивления. И хотя он был на две головы выше любого из хуманов, он безропотно подчинялся. Его грубо, словно тюк, потащили вон. Пинками и руганью вытащили наружу, загрузили на верблюда, и отряд поехал прочь. Шавга-ил увидел, как вдалеке поднялся столб песка, и отчаянно закричал:

– Госпожа, спасите!.. – Но удар по голове чем-то тяжелым окунул его в беспамятство.

Он не слышал разговор фримданов, но те говорили о нем.

– Шамхуд, что ты собираешься делать с этим ушастым? – спросил погонщик верблюда.

– Отдам его саи Махруду, это наша жертва дейвам, – ответил высокий.

– А ты думаешь, что его примут дейвы? – усомнился погонщик.

– А почему нет?

– Потому что он не человек, животное.

– С чего ты это взял? – удивился высокий.

– А ты уши его видел? Они как у лисицы. Он зверочеловек.

– Э-э-э, о чем ты говоришь, Шармула? Ушастый разговаривает и понимает нашу речь. Где ты видел зверя, который разговаривает?

– А если эту жертву посчитают нечистой? – не отступал погонщик.

– Если колдун посчитает жертву нечистой, мы его убьем, и только.

– Жаль его убивать, Харлун, он поет красиво.

– Ну отрежем яйца и продадим в гарем эмиру. Он любит красивых мальчиков. А этот ушастый не только красиво поет, но и красивый и нежный, как девушка.

– А может, он и есть девушка? – спросил молчавший до этих пор третий фримдан.

– На привале оглядим эту лисицу, – равнодушно бросил Харлун. Он был старшим среди троих фримданов.

– Я за лошадьми, – сообщила Ганга дворфу, тот, брезгливо морщась, собирал в кучу отрубленные головы. Отдельно лежала голова старика в шелковой белой чалме. Ганга не стала тратить магическую энергию на телепортацию, она сбегала к постоялому двору и, выводя коней, крикнула эльфару:

– Шав, выходи, все уже закончилось! – Но ответом ей было молчание, а открытая настежь дверь сарая ее насторожила. Ганга оглядела магическим взором окрестности и удивилась. Нигде не было отметки снежного эльфара. Она заглянула внутрь сарая и увидела разбросанные вещи, а эльфара нигде не было, не было и ее мешка из шкуры нерча. Создав заклинание по поиску ауры, она увидела слабый след ауры эльфара и три незнакомых следа аур, уходящих прочь.

– Вот же! – в сердцах вырвалось у нее. – Снежка похитили и куда-то везут. Сколько времени прошло? Час. Не больше. – Они смогут постараться нагнать похитителей, но придется оставить затею с головами.

Ганга что есть сил побежала в лощину. Там дворф уже сложил кучу из голов и сверху водрузил голову старика. Вытер мокрые от крови руки о песок и, брезгливо отряхивая их, отошел от зловещей кучи. Ганга, не рассказывая, что произошло, ухватила дворфа за руку и потащила.

– Уходим! – быстро проговорила она. – Собираем то, что осталось, и уходим.

– Почему? – недоуменно уставившись на орчанку, спросил Башмунус.

– Шаву захватили.

Фома прятался в саду поместья. Тут, в сердце княжества, эльфары чувствовали себя в безопасности и охранных заклятий на двор поместья не ставили. Лишь на самом двухэтажном здании поместья Фома различил наложенную охранную магию. Но зато в поместье расположился целый отряд воинов. Но к поместью Фома решил не приближаться, а ждал в кустах в саду. Он видел, как большая часть воинов с криками собралась и покинула поместье.

«К заброшенной крепости отправились», – с ухмылкой подумал Фома. На нем была иллюзия куста с цветами, и он терпеливо ждал, как умеет ждать шаман орков.

Наступило утро, и во двор, позевывая, вышел садовник. Огляделся по сторонам, глянул на небо и пошел к колодцу с водой. Фома его узнал по описанию. Быстро вскочил, прыжками достиг эльфара, ухватил его за шею сзади и, придушив, телпортировался за дорогу, ведущую к поместью, в кусты. Там обездвижил не понимающего, что происходит эльфара, и убыл с ним на склон ближайшей скалы, заросшей колючими кустарниками. За кустами он уложил снежного эльфара на камни, высунулся и огляделся. Вокруг было тихо. Лишь выше на ветке кривого одинокого дерева сидел гриф-падальщик и, склонив голову, наблюдал за орком. Фома, присев, спрятался за кусты.

– Мне нужен тот, кто дал тебе приказ о похищении невесты человека, – произнес Фома и, недолго думая, достал точильный брусок. Раздвинул губы эльфара и стал водить бруском по зубам. Через несколько секунд снежный эльфар замычал.

– Говори, – разрешил Фома.

– Я скажу, – еле слышно «проблеял» эльфар. Он плакал. И слезы лились из его глаз. – Пообещай мне, что не убьешь меня.

– Обещаю, что оставлю живым, – охотно ответил Фома, – но хочу, чтобы ты знал, я хорошо различаю ложь…