Виктор Глухов агент Ада. Компиляция. Книги 1-15

Его вызвали на поединок и отрубили обе руки почти по локоть. Руки-то ему прирастили, но предупредили, что укорачивать их ему будут постоянно.

Пугачевы пытались подбить народ на новые волнения, но их живо отправили в карцер. А взволнованный народ предупредили: за повторение бунта им грозит не только отчисление, но и свидание с каторгой.

Жанна д’Арк оказалась настоящей народной героиней. Ее граф Шаро с подельниками пытались зажать в оранжерее с растениями для алхимических опытов. Но в последнее время удача эту троицу покинула. Девушка не растерялась и облила нападавших какой-то очень едкой и вонючей жидкостью.

После этого, пока те пытались почистить залитые раствором глаза, граблями отделала всех троих бедолаг.

Нас не трогали, моя репутация безбашенного нехейца, который не боится связываться с эльфарами, приносила свои плоды. Но анализ, проведенный Шизой, показывал, что мои противники ждут удобного случая или моей ошибки. Ко мне подбирались медленно, но весьма серьезно. Я был для них костью в горле, а также тем, из-за кого они претерпели унижение. Мы с Шизой знали: меня будут доставать здесь, в стенах академии, и в городе.

– Ну что же, господа, я готов.

Ректор передал мне чек на пять тысяч золотых илиров и пожелал быть осторожным. Он не объяснял, а я не спрашивал, за что мне перепали золотые.

Зато «снежки» после случая с их «лесными братьями» прониклись ко мне доверием. Одна из красавиц, по-моему Вита-ила, пригласила меня к ним в беседку и высказалась, что, по их всеобщему мнению, мне пора получать уроки хорошего воспитания. Даже Аре-ил согласно покивал. И заявил, что теперь девушки вплотную мной займутся.

– Вплотную – это я люблю. – Я изобразил огромную радость на своем лице. – Вы теперь будете со мной спать? А кто первая? – Я, не скрывая интереса, стал их рассматривать, чем ввел девушек в краску.

– Ты наглый сквоч! – в сильнейшей ярости произнесла Тора-ила. – Собрал себе гарем и нас туда тянешь!

– Ясно, – спокойно ответил я. – Ты, Тора, меня воспитывать не будешь. – Потом печально, как Пьеро, произнес:

Горька моя судьба, Уж мочи нет! Коль гонишь ты меня, То дай ответ! За что отвергнут я? За свой вопрос? Но он возник Из горьких слез…

Аре-ил засмеялся и сказал:

– Они тебя не гонят, но и спать с тобой не будут, даже не мечтай. Они быстрей тебя зарежут за твои слова. Девочки хотят разбудить в тебе… Э-э-э… Чувство прекрасного, – быстро нашелся он.

Вообще, я стал проникаться к Аре-илу, которого про себя называл «Ара», уважением. Парень мог держать удар и смирять свою гордость. Возможно, по отношению к нему я был не прав.

– Девушки – сама красота и само совершенство. Они прекрасны. Поэтому скажи мне, кудесник, любимец богов… – Я очень серьезно посмотрел на Ару. – Как я познаю чувство прекрасного, если к нему не прикоснусь?

После моего стихотворного экспромта и запутанной речи все в беседке впали в глубокомысленное раздумье. Молча переваривая и хлопая глазами.

– Ну, что поделаешь, неискушенные нелюди! – А я решил развить мысль дальше: – Вот оно, прекрасное, передо мной, и я хочу его познать! – Я встал, протянул руки к ближайшей замершей «снежной королеве» с намерением ее обнять.

Девушка пришла в себя, громко и испуганно завизжала, сорвалась с места и, мелькнув длинной темно-голубой юбкой, пулей вылетела из беседки. И уже оттуда, с безопасного расстояния, проговорила:

– Не надо познавать меня. Познавай лучше Вита-илу, это она тебя позвала. Или Тору, ты ей нравишься. – Все это она выпалила на одном дыхании. А потом испуганно зажала рот ладошкой.

– Дура! – становясь еще краснее, прошипела Тора-ила. А Вита-ила недобро сощурила глаза и медленно припечатала:

– Девочки! Да он над нами просто смеется. А давайте мы покажем ему, какие мы прекрасные! Так, как мы это умеем!

Я с подозрением смотрел на девушку, и мне ее предложение не очень понравилось.

Шиза забила тревогу:

– Ну за что мне это?! – Мне показалось, что она даже заломила руки в мольбе. – У всех люди как люди, а у меня – самоубийца. Беги, дурень! Пожалей хотя бы деток.

Пока остальные «снегурочки» собирались с мыслями, я последовал совету «матери-одиночки». И стал боком двигаться на выход. Заметив мое движение, первой опомнилась Тора. В ее прекрасных глазах цвета синего неба на меня смотрела жуткая месть. За страхи и унижение, которые она испытала, за непонятную ревность, которой она мучилась. И теперь у нее появилась возможность все это выплеснуть на очень наглого и непонятного хумана.

Шиза включила сирену.

– Куда собрался, гадкий сквоч? – Вот дался им этот зверек! – Держите его, девочки! – во все горло закричала Тора.

Снежные эльфарки, как стая гончих, сорвались со своих мест.

– Ой, мама! – вскрикнул я. Перелетел ограду беседки, обогнул девушку, раньше убежавшую от меня, и под крик мужиков-эльфаров: «Ату его, ату!» – понесся в сторону столовой. Надеясь, что там они не будут прививать мне чувство прекрасного.

Моя интуиция мне подсказывала, что ничем хорошим для меня это не закончится. Я не знал и знать не хотел, что могут разозленные снежные бабы. А в том, что у них есть способ проучить зарвавшегося паренька, я почему-то ни капельки не сомневался.

Девочки были очень быстры. Они подтянули повыше юбки и гнали меня, как волчицы загоняют оленя, грамотно отсекая от поворотов, чтобы я не мог нигде затеряться. Я бежал, не переходя на ускорение, еле успевая быть чуть впереди. Разъяренные и впавшие в охотничий азарт, девушки не знали устали, покрикивая мне вослед:

– Стой. Мы тебе покажем прекрасное.

– Сволочь такая, – это уже голос Торы.

На мои слова:

– Девочки я больше не буду!

– Конечно, не будешь! – с яростью отвечала опять Тора. – Мы тебе оторвем то, чем ты хотел познать прекрасное.

– Точно, – согласилась другая. – Оторвем!

– У-у-у-у! – это уже было серьезно.

Я бежал мимо студентов, которые быстро уходили с дороги, уступая место снежным бестиям, мимо замершего старичка и проходной.

– Вот охальник! – услышал я вслед. – И тут наследил.

Я забежал в столовую и остановился. Но мои преследовательницы даже и не думали. Увернувшись от захвата, я продолжил бег по кругу. Снежинки были под стать мне, они и не собирались отставать.

Я уже третий раз пробегал мимо странного старичка, когда взмолился: