Виктория значит Победа

Лишившись своего вождя, восставшие растерялись. Они больше не могли продвигаться вперед, не могли брать новых крепостей. Поначалу им еще удавалось как-то обороняться, а потом началось неуклонное отступление. Впрочем, оно довольно-таки затянулось. Враги вновь успели завоевать почти всю страну, но за это время началось строительство подземного города, окруженного стальной оболочкой. Оно закончилось как раз к тому моменту, когда ихмевалты заняли и эту территорию. Здесь укрылись все свободные хонкийцы, кто уцелел на тот момент. Они продолжали заниматься наукой, но не могли ничего предпринять для освобождения страны. В течение всех этих веков им оставалось уповать только на одно — на то, что рано или поздно, дева Войтто найдется в каком-то из миров.

Глава 7

Глава 7

И что еще досказали ребята

Ладвапунг замолчал и покачал кантеле в воздухе, чтобы последний звук получился долгим и дрожащим. По лицу парня катились крупные капли пота, он еле держался на ногах. И не мудрено — кажется, прошло больше часа. Он повесил инструмент на стену, молча бухнулся за стол и без слов, жестами показал — дайте попить. Проворная Кизили тут же протянула ему бокал с сюкасем. Руноилья осушил его одним махом и бессильно откинулся на спинку стула.

Вика молчала, пытаясь осмыслить услышанное. "Потрясающе, — думала она про себя. — И они все эти века ждали моего возвращения? Не могли ничего поделать сами? Вот ведь, и наука развивалась, почти нашу догнала, а они все равно сидели под землей, как кроты, и ждали." Но тут ей подумалось, что и на Земле бывало такое. Самый яркий пример — история Жанны д'Арк. Целых сто лет лучшие рыцари и полководцы бились за свободу Франции, и все впустую. Но стоило только появиться Жанне, и оккупированные города начали падать к ее ногам. Собственно, она сделала то, чего не удавалось больше никому в истории — вернула из небытия страну, которой уже, практически, не существовало. Жанна всегда была величайшим кумиром и для Вики, и для ее папы. И вообще, много раз в истории светлые девушки справлялись с задачами, которые оказывались не по зубам всем остальным. И даже все сказки Александра Волкова, по сути, о том, что никто не может ничего сделать, пока не явится смелая девчонка.

Наконец, Вика сообразила, о чем спросить для начала, и прервала затянувшуюся паузу.

— Ладвапунг, а сколько нужно учить такое?

— Ну, я учил эти руны с самых ранних лет и до школы, и потом еще немного учил, пока не приняли в Первопроходцы. У Осенят ведь свободного времени больше, еще можно подучивать то, что так и не смог усвоить до школы. И так все мужчины нашего рода, и многих других. С тех пор, как ты исчезла — это обязанность всех руноилья.

— А кроме этого еще что-то обязательное нужно учить? — спросила Вика.

— Конечно, нужно и более древние руны учить. Ведь с началом оккупации только благодаря нам и сохранилась вся история хонкийцев. Ну и еще знаю разные песни, которые писали мои собственные предки, но это уже не обязательно.

— А, ну да, ты ведь и сам пишешь, — спохватилась Вика. — Я помню, что обещала послушать твое, но ты, наверное, слишком устал…

— Зря пообещала, — проворчал здоровяк Сарвет.

— Да ладно тебе, — откликнулся Лепотауко. — Сам бы хоть строчку написал.

— Я физик, мне лирика не нужна, — огрызнулся Сарвет.

Вика поняла, что великан всю жизнь цапается с поэтом, и, пожалуй, совершенно несправедливо. Обидеть Художника может каждый, как любил повторять ее папа.

— Ладно, лапсед, лучше расскажите поподробнее про свою жизнь, про свой город.

— В городе нашем двести десять тысяч жителей! — тут же откликнулась жизнерадостная Кизили, ухватив Вику за запястья и развернув к себе — В основной городской части построено двадцать уровней! Так же имеются одноэтажные ответвления! Все жители, от мала, до велика, занимаются наукой! Нет, конечно, у нас есть и рабочие, и крестьяне, и профессиональные воины, и другие люди, которые обеспечивают жизнь города, но все они тоже имеют высшее образование и в свободное от основной работы время помогают ученым! Нам иначе нельзя — а то чудесники со своим колдовством окончательно задавят науку!

— Да мы и не можем иначе, — добавил Лепотауко. — Чем бы ты ни был занят, а голова все равно кумекает над своей основной задачей.

— Мы и живем прямо здесь, — вмешался Сарвет. — Рабочий день у нас не нормирован — все равно никто соблюдать не будет. Только едим все одновременно, а спать каждый уходит сам, когда уже невмоготу. Ну, чаще, конечно, одновременно спим, в этой самой комнате, но кто-нибудь да и выскочит поработать, если его осенило. Спим, не раздеваясь — на это жаль время тратить. Кстати, вот этот диван, на котором вы, девчонки, сейчас сидите, мы держали специально для тебя, Войтто.

— Спасибо, — улыбнулась Вика. — А чем занимается именно ваш отряд?

— А наш отряд, как и все предыдущие твои отряды, — выпалила Кизили, — был занят, в-основном, тем, чтобы отыскать тебя!

— Человек, создавший машину, которая должна была отправить твое тело в будущее, с самого начала разрабатывал теорию о многомерности вселенной, о множестве параллельных миров, — пустился в объяснения Сарвет. — И во время взрыва аппарат успел зафиксировать некоторые координаты. Они и стали отправной точкой для поисков. Но, как ты уже знаешь, твое тело пропало, и могла уцелеть только одна лили. А это значит, что ей предстояло родиться заново в каком-то теле. И, скорее всего, расти, как обычный ребенок, забыв свою предыдущую жизнь. Пробивать перегородки между мирами наши предшественники научились еще пару веков назад. Но сами поиски были, конечно, гораздо сложнее. Ведь мы даже не знали, как ты теперь выглядишь.

— Да, кстати, а как я выглядела в прошлой жизни? — только теперь догадалась спросить Вика.

— Ой, какие ж мы растяпы! — воскликнул Лепотауко и сорвался с места, чуть не опрокинув свой стул. А уже через несколько секунд вернулся, держа в руках бронзовую статуэтку высотою сантиметров в сорок.

— А, это копия памятника вам с Кииром, который стоит на нашей центральной площади! — тут же пояснила Кизили. — Между прочим, наш Лепотауко ее сам и отлил!

Вика посмотрела на программиста с невольным уважением. Вот, значит, какие они тут все! У каждого свой талант, но от науки за уши не оттащишь.

Вика перевела взгляд на статуэтку. Она изображала девчонку на коне, размахивавшую мечом и, по-видимому, призывавшую к атаке. Присмотревшись, Вика увидела, что лицо у всадницы точь в точь, как у нее самой! Сходство было таким сильным, будто она позировала скульптору много часов подряд. Даже прическа и длинная коса, развевавшаяся по ветру — все было именно таким. И каждая деталь скульптуры — и складка рубашки, и завиток гривы — были отделаны с таким мастерством, что Вика не могла глаз оторвать. Но вскоре она заметила небольшой дефект — у коня не хватало правого уха, а у всадницы — одного пальца. Вика тут же сказала об этом, но Лепотауко объяснил:

— Это вовсе не дефект. Вы оба действительно были такими в последний год жизни. Об этом каждый знает. В битве всякое случается.

— Надо же, — удивленно протянула Вика. — А у меня вот что…

И она показала ребятам свою руку. Именно тот палец, которого не хватало у скульптурной Войтто, обвивал у основания глубокий белый шрам.

— Это случилось, когда я была совсем маленькой. Сама даже ничего не помню. Папа себя очень винит — утверждает, что оставил подключенной к сети электропилу, а я подползла и нажала. Палец срезало напрочь. Но мне его тут же пришили врачи.