Виктория значит Победа

Вот один из ледьферфов схватил Вику за косу и попытался стащить ее с седла. Но она сама резко прогнулась назад, ему навстречу и вонзила меч снизу, куда-то прямо под черную бороду. Оказавшись в подобной позе, ну прямо как настоящий каскадер, полоснула клинком по подпругам сразу нескольких седел, а кого-то из всадников задела и по ногам. Четыре или пять ледьферфов оказались под копытами собственных коней, которые тут же затоптали их, превращая в рои мушек.

Вот в руках Лепотакуо треснул меч, но он умудрился ударить наседавшего врага оставшимся обломком в грудь и тут же выхватил оружие у него.

Вот Кизили привстала на стременах, чтобы достать особенно высокого противника, видимо, одного из командиров. Рубанула по руке, но этого оказалось недостаточно, враг остался жив и нанес ответный удар. Девушка едва сумела увернуться и ткнула противника в мечом в живот. Вот этого удара уже хватило на то, чтобы в воздух взвился очередной рой.

Вот Сарвет и Ладвапунг взяли в клещи сразу десяток всадников и начали методично изничтожать их. Конечно, сыянуй действовала внешне эффектнее, чем меч, но продвигались они в принципе, с одинаковой скоростью.

Обернувшись назад, Вика увидела, что правый фланг вражеского войска так же не остался безнаказанным. Шеренги консоумольцев теснили противника, не оставляя ему никакого шанса выжить. В воздухе над полем битвы кружилась такая огромная туча мух, что уже почти заслоняло солнце, и светлый весенний день казался пасмурным осенним.

Луч, как и остальные разумные кони отряда Войтто, по-прежнему не зевал, то и дело хватая противника зубами или сшибая копытами.

Однако не все было так уж гладко в нынешней битве. Вика отчетливо видела, как некоторые хонкийцы валятся из седла на землю, и многие из них больше не шевелятся. В прошлом бою такого не было — никто не погиб, всех отравленных удалось исцелить. И теперь Вика невольно вешала на себя ответственность за то, что кто-то из консоумольцев уже не вернется домой. А отвечать за это она должна только кровью, только кровью. И она без всякого страха продолжала врубаться в ряды ледьферфов. И теперь получая очередную рану, она думала — мол, так тебе и надо, сентиментальная дуреха!

Вике вспомнилась ее первая битва с ледьферфами, и она поняла, что теперь уже не чувствует такого упоения, как тогда на лесной поляне. Хотя тогда она была одна, против двадцати врагов, а теперь с нею были друзья (если только они не отвернутся от нее после случившегося) и вообще целое войско, но теперь битва казалась ей лишь тяжкой работой. Даже в недавнем сражении на поле, с прокушенной ногой и то было куда легче.

Впрочем, уже было очевидно, что остатки вражьего войска отступают. Некоторые ледьферфы разворачивали своих коней и пускали их в галоп. И у Вики появилась безумная мысль — а что, если теперь, на плечах отступающего врага ворваться в крепость, и навести шороху уже там, как это делала настоящая Войтто? Может быть, тогда даже ее миссия будет считаться завершенной, и ей разрешат вернуться домой? Впрочем, это было бы слишком эгоистично после всего случившегося. Ну, или хотя бы, она лишь заскочит домой, оставит записку для папы и вернется сюда, домывать свою вину кровью.

Вика взмахнула мечом еще несколько раз, отбив пару ударов и прикончив еще одного противника. И, кажется, это стало последней каплей.

— Тагаси, эрёёдссе! (Назад, в крепость!) — прокричал высокий бородач, по-видимому, командовавший войском, и развернул своего коня прочь от подземного города. И теперь уже все остальные ледьферфы кинулись прочь, последовав за командиром. Кажется, их было не больше четверти от того числа, что пришло сюда.

— Хонкид, мина ялйессяке! (Хонкийцы, за мной!) — тут же выкрикнула Вика, а Луч, даже не дожидаясь, пока она пришпорит его, понесся вслед за удирающим противником.

Консоумольцы дружно выполнили приказ, и все-таки белокурая молния вырвалась далеко вперед. Викина коса развевалась у нее за спиной, словно знамя, меч сверкал в поднятой над головой руке. Похоже, отступление врага все-таки вернуло ей веру в себя, вернуло упоение битвой. Она сейчас и впрямь походила на грандиозную статую с городской площади.

Как вдруг в ее голове прозвучал скрипучий голос: "Сестра, что ты делаешь? Остановись! Я кому говорю, остановись! Придержи коня!"

От неожиданности Вика чуть не вылетела из седла. А ее рука, помимо воли натянула поводья. Луч как будто налетел на невидимую преграду и так резко встал на дыбы, что всадница не удержалась в седле — впервые в жизни! Она скатилась с его выпрямившейся вертикально спины и грохнулась бы наземь с размаху, если бы не сжимала одной рукой уздечку. Это помогло Вике приземлиться на ноги, но по инерции она после этого все же упала. Верный конь склонился над нею, впрочем напрасно — она тут же вскочила. Но стоило только ей попытаться занести ногу, чтобы вскочить в седло, как в ее сознании снова прозвучал все тот же скрипучий голос: "Сестра, прекрати! Остановись!"

Лишь теперь Вика узнала его — именно этим голосом обращалась к хонкийцам изменившаяся Ошо. И эта ведьма еще смеет называть ее сестрой. А она сама… она сама слушается ее? Нет, не может быть, она остановила Луча просто от неожиданности, и сейчас, конечно же, сядет в седло и поскачет дальше. Но стоило только сделать новую попытку, как опять прозвучал зловещий голос, а все тело как будто налилось свинцовой тяжестью.

Вика рванулась изо всех сил, но так и не смогла оторвать ногу от земли. Наконец, собрав всю свою волю она сделала еще одну отчаянную попытку, но ноги будто вросли в землю, а мускулы не слушались.

Все это произошло за несколько секунд. А уже в следующее мгновение все остальные консоумольцы налетели на нее и чуть было не затоптали. Впрочем, скакавшие впереди разумные кони Викиных друзей не сплоховали и здесь, сумели вовремя остановиться и сдержать вал остальных. Всадники сгрудились нелепой кучей посреди поля, а противник, тем временем, все отдалялся и отдалялся. Погоня была безнадежно испорчена. Крики, топот, ржание, суматоха — никто не мог понять, почему сплоховал их бесстрашный командир, почему внезапно погасла белокурая молния.

Консоумольцы толпились вокруг Вики, не в силах предпринять что-нибудь самостоятельно. Впрочем нет, не все. Какой-то одинокий всадник вырвался из общей кучи и рванулся вслед за ускользающими ледьферфами. Или, точнее… всадница! Сквозь поднявшееся пыльное облако Вика смогла разглядеть щуплую фигурку Кизили.

Враги все продолжали удаляться, когда отважная девушка врезалась в их беспорядочную толпу, сыпля удары направо и налево. Два-три роя взвилось над опустевшими седлами. Но это продолжалось совсем недолго. Вика отчетливо видела, как кто-то рубанул мечом по ноге разумного коня, и всадница рухнула наземь. Ее тут же окружили, скрыв из виду.

Викино сердце так и сжалось, как еще никогда в жизни. Но тело снова не слушалось ее. А в голове снова зазвучал знакомый скрипучий голос: "Войтто, остановись! Остановись, сестра, я прошу тебя! Остановись!" Ее разум, конечно же, не собирался слушать этих слов, но мускулы стали как будто чужими, и она по-прежнему оставалась в столбняке. Даже кровь, как будто, отказывалась двигаться по венам.

Внезапно она почувствовала резкую боль в левом плече. С трудом обернувшись, увидела, что это Луч впился в него зубами. Впился настолько глубоко, что под метализированной формой, кажется даже, проступила кровь. И только это привело Вику в чувство. Теперь она могла хоть как-то двигаться. Сунула в ножны меч, который все это время сжимала в руке, с трудом, со второй попытки, взобралась в седло и слабым, но все-таки твердым голосом скомандовала:

— Эдаси! (Вперед!)

И войско преобразилось, словно по волшебству, которого здесь так не любили.

Однако когда конница преодолела холм, за которым скрылся неприятель, стало очевидно, что время упущено безвозвратно. Последние вражеские всадники уже втягивались в ворота видневшейся вдали мрачной крепости.

А на том месте, где последний раз видели Кизили, лежал лишь ее раненый конь. Он был жив, но правая передняя ногу у него бал перерублена мечом. Перехватив Викин вопросительный взгляд, Сарвет откликнулся: