Виланд

Я думал не про это, но теперь такой вариант заставил меня поёжиться.

— Мне кажется, так не случится, — проговорил Димка. — Как будто, пока мы вместе, есть какая-то цепь... она меня удержит.

— Но ты же не можешь спать очень долго... А если кто-то начнёт будить тебя!?

— Ну... давай пристанем к берегу и пойдём пешком.

Это будет неправильно, подумал я.

— Потом. Сейчас течение не очень сильное, и я могу выгрести к берегу и один... Если ты исчезнешь...

Димка задумчиво смотрел на свои ладони, как будто хотел определить, насколько они настоящие.

— А... ты здесь ничего не ешь?

— Я? Ой, ты же голодный, наверно?!

— До вечера небось не помру.

— Иногда мы едим что-нибудь... Но я не помню, чтобы мне очень сильно хотелось есть.

Я расспрашивал Димку о том месте, где он живёт по-настоящему. Потому что, объяснил я, вдруг мы сможем встретиться наяву.

— Кажется, село называется Верхнее... где я живу. — Димка озабоченно нахмурился. — Или нет... Я иногда думаю, будто я живу в городе, но чаще, что в селе. Когда оказываешься здесь, ту жизнь вспоминать так же трудно, как сны. Если бы мы могли проносить с собою вещи, мы бы записали всё на листке бумажки.

— Но мы должны придумать что-нибудь! — Я стукнул кулаком по веслу. — Глупо же!

— Да. Я думаю — как интересно было бы так жить, правда? Будто и не спишь вовсе. Днём ходишь в школу, делаешь, что от тебя хотят, а ночью — мы здесь, совсем и не уставшие, и можем играть где и во что хотим. И с кем хотим...

— Дим... а интересно — как мы познакомились?

— Я не помню.

— И я.

— Хотя мне кажется, что это случилось очень-очень давно.

— Почему?

— Ну... у меня такое чувство, будто я могу говорить с тобой, о чём угодно. Ты не обидишься и не будешь смеяться. И вообще...

Я молчал. Я знал, что Димка прав, но когда я хотел сказать ему то же самое, у меня слова застывали в горле тугими комками. Неужели, я такой мямля?! Может, всё дело в том, что я не сплю? Во сне легче сделаешь такое, о чём наяву даже думать боязно.

Несколько секунд я смотрел на воду. Казалось, в ней мелькают тысячи снов...

— Я вспомнил один... одну нашу игру.

— Да? — Димка подсел ближе, ухватив меня за локоть.

— Словно мы играли в снежки... но это была не обыкновенная игра! Это... было в малиннике, а мы летали... дурачились вовсю!.. Ты не помнишь? Снег лепился так плохо, и снежки часто рассыпались в воздухе, и мы... мы будто помогали им лететь такими маленькими заклиналками...

— А я вспомнил библиотеку! — зашептал почему-то Димка. — Она была в подвале замка. Большая! Мы спускались туда со свечками и одеялами, потому что там было прохладно даже в самую жару. Усаживались в одно кресло, укрывали колени одеялом, и листали книги...

— Это я помню! — вскрикнул я. — Даже запах!

— Ага. — Я чувствовал, как Димка дрожит... или это я сам? — Там ещё было так тихо!

Потом мы долго молчали. Но мы и так наговорились обо всём — всласть! И я знал, что будем болтать ещё, и ещё. В тот момент мне казалось — ничего нет замечательней, чем плыть просто так, никуда, и говорить что угодно. Ну, правда же — любая чепуха делалась тогда интересной...

Димка наклонился, перегнувшись через мои колени — он хотел поймать ветку с белыми цветами — и как будто ветерок внезапный налетел, спутал нам волосы, качнулся плот, и мы испуганно вцепились друг в друга, и вдруг откуда-то запахло льдистой свежестью, словно в дом с мороза мама внесла кипу выстиранного белья...

Русло реки повернуло, берега раздвинулись, и в глаза нам хлынул ослепительный свет. Огромное солнце висело над гладью воды.

— Разве ещё утро?! — изумился я. — Столько уже плывём...

— Всё вообще спуталось. — Димка привстал, будто хотел оглядеться, но покачнулся. Тихо и наполовину шутливо вскрикнул. — Теперь не могу понять, сплю я или нет. Я так себя никогда не чувствовал!

— Я-то вообще ничего не понимаю. У нас нет такой реки... И плавать я, кажется, всё-таки не умею...

— Серёжка, город!!!

Он словно выкристаллизовался из солнечного света. Сияние не стало слабее, но глаза наши, наверное, привыкли, и мы различили впереди, прямо под солнцем, удивительно длинный и лёгкий арочный мост. Белый-белый. Позади и с боков от него поднимались тонкие башни, а ещё дальше — едва различимо проступали громады трёх горных вершин.

* * *

...Можно было не вслушиваться — и так все слова доносились отчётливо. И мамин голос, и папин. Раз сыночек пропадал где-то целые сутки, надо его наказать. Не выпускать из дому неделю — хорошо бы, да неразумно, погода стоит чудесная, а он и так хилый да бледный. Может, отобрать все его книжки? А самое правильное — не пускать к этому странному Альби!..

Я еле удержался, чтобы не выбежать и крикнуть им, что вот уж это — фиг получится! Благоразумно сообразил, что добьюсь самого отрицательного результата.

Тут что-то ударилось о стекло, я вздрогнул.

Моя комната была на втором этаже. Осторожно глянув в окно, я увидел на тротуаре Димку.

— Ты не придёшь сегодня? — громким шёпотом спросил он.

— Не пустят. А если убегу — тогда совсем...

Он кивнул.

— Хочешь, я залезу к тебе? У тебя есть верёвка?

...-Альби всё ещё нет дома, — сообщил Димка, оказавшись в комнате. — Если бы нам придумать что-то, чтобы тебе разрешили уйти хоть на пару часиков!.. Альби задумал какое-то важное дело, и сегодня мы могли бы об этом узнать. Я прямо чувствую — мы тогда были на самом краешке тайны!

— Есть только один способ. Если ты попросишь мою маму...

— Я?!..

— Ну... она всегда тает, когда видит тебя.

Димка глянул на меня удивлённо, но не стал спорить.

— Тогда я лезу назад?

— Да не надо! Папа через полчаса уйдёт, а мы пока можем...

...Мы с Димкой почти бежали. Я уже успел рассказать ещё одно приключение — оно случилось на окраине неприметной деревушки, в заброшенном сарайчике. Димка, промокший и продрогший, набрёл на обиталище призрака-отшельника, и этим призраком был я.

— ...И сказал, что тебя послала ведьма! Но зачем она тебя посылала?

Димка мотал головой.

— Не знаю. Наверно, это было как раз когда она колдовала. Может, она хотела понять, куда я путешествую в своих снах, и велела мне идти тою же дорогой, какой я хожу всегда... Но интересно, что её так обескуражило?!

— Промокла под дождём? — весело предположил я.

В этот раз дом господина Альби показался мне по-особенному отстранённым от всего окружавшего. Шпили на башенках были выше, а соседние дома будто ужались и посерели, растворяясь в обыденности.