Вильгельм Завоеватель

Конфликт вокруг Манса оказался его первой крупной неудачей. С тех пор его власть в Мэне оказалась под вопросом. Это маленькое, лишенное органичного единства княжество, представлявшее собой скопление сеньорий вокруг города Мане, в котором располагалась епископская резиденция, никогда не имело устойчивого положения среди окружавших его крупных феодальных владений. Единственным фактором, позволявшим рассматривать эти территории как единое целое, была графская династия, но и он в начале 1051 года был внезапно утрачен: граф Гуго IV скончался, оставив после себя лишь малолетних детей.

Жоффруа Мартель тут же вступил в Мане и изгнал епископа Жерве, чтобы остаться единственным господином в городе. Жерве бежал к Вильгельму Нормандскому, у которого уже находился предполагаемый наследник покойного графа, маленький Герберт И, привезенный туда вместе с его сестрой Маргаритой матерью, желавшей тем самым обеспечить их безопасность. Дабы заручиться дополнительной гарантией, она заставила мальчика принести вассальную присягу могущественному герцогу.

Жоффруа понимал, что ему надо действовать быстро. Первым делом он напал на Алансон и Домфрон, грозные крепости, находившиеся в ленной зависимости от сеньоров Беллема. Алансонцы не испытывали особых симпатий к нормандцам, больше тяготея к своим южным соседям; что же до обитателей Домфрона, то они, похоже, пребывали в состоянии вражды со своими сеньорами. Таким образом, Жоффруа верно выбрал направление атаки. Оба города открыли перед ним свои ворота.

Вильгельм отреагировал, вероятнее всего, осенью 1051 года, завершив свою эпопею с заключением брака. Исполняя перед семейством Беллем свой сеньориальный долг по оказанию помощи, он двинулся к Домфрону. Однако один нормандский барон, предатель, уцелевший на поле битвы при Валь-эс-Дюне, предупредил анжуйский гарнизон, и тот совершил вылазку. Вильгельм, захваченный врасплох и окруженный, едва не попал в плен, но сумел обратить противника в бегство, гнал его до самых стен города и приступил к осаде. Для этого он применил тактику, в целом оказавшуюся успешной при осаде Брионна: он построил четыре башни, окруженные валом и рвом. Изолировав таким образом город, он мог пока не предпринимать ничего более, просто ожидая результата осады. Он чувствовал себя до того уверенно, что отправлялся даже на охоту в окрестных лесах.

Осада продолжалась несколько месяцев. И опять, как было когда-то под Брионном, военный лагерь Вильгельма превратился в столицу герцогства, в резиденцию его двора. Как раз в то время второй сводный брат Вильгельма, Роберт, получил в управление графство Мортэн. Это графство, стратегическое значение которого наглядно демонстрировали текущие события, с момента своего основания находилось под управлением Ричардида Гильома Герланка. Однажды ему нанес визит один из его вассалов, некто по имени Роберт Бигот, сообщивший ему о своем намерении отправиться на поиски приключений и счастья в Италию. Герланк стал отговаривать его от задуманного. «Оставайся здесь, — сказал он, — не пройдет и трех месяцев, как дела в Нормандии примут иной оборот, и ты без труда сможешь разбогатеть». Была ли это простая шутка, или же назревал новый заговор среди тех, кто питал ностальгические воспоминания о добрых старых временах, когда можно было промышлять разбоем? Как бы то ни было, но Бигот отправился к Домфрону, нашел там герцога и передал ему высказывание своего сеньора. Вильгельм тут же вызвал его к себе и потребовал объяснений, но тот не сказал ничего вразумительного. Тогда его обвинили в мятеже и приговорили к конфискации имущества и к изгнанию — так ему самому пришлось отправиться на поиски счастья в Италию, из всего добра имея при себе одну только лошадь, которую герцогская юстиция оставила за ним...

Роберт, получив в феодальное владение графство Мортэн, вскоре женился на дочери Рожера де Монтгомери и Мабиль де Беллем — так на южных рубежах герцогства вассально-ленные связи были подкреплены связями родственными. Территории, переданные Роберту как раз в то время, когда он присоединил и стал контролировать Мэн, занимали большую часть лесной Нормандии и юг Котантена. Со временем Роберт еще более расширит свои владения. С тех пор он стал, наряду с графом Эврё, одним из наиболее значительных баронов герцогства, и его подпись стоит на большинстве официальных документов сразу же после подписей епископов.

Между тем Жоффруа Мартель попытался в начале 1052 года снять осаду с Домфрона. Вильгельм, узнав о его приближении, отреагировал неожиданным образом, мало свойственным его натуре: видимо, преисполнившись сознания собственного величия и высокого достоинства, он предпринял своего рода блеф. Двоим наиболее славным своим рыцарям, Гильому Фиц-Осберну и Роже де Монтгомери, он поручил от своего имени доставить вызов Жоффруа с тем, чтобы герцог и граф завтра на рассвете в назначенном месте поединком решили судьбу Домфрона. Жоффруа принял вызов и сообщил, по каким знакам можно будет распознать его под шлемом и латами [17] . Однако, прибыв к месту поединка, Вильгельм напрасно ждал противника, который уже покинул свой лагерь и двинулся в направлении к югу. Вероятно, прошлой ночью он получил известие, что король Генрих I совершил очередное нападение, на этот раз на Турень. А тем временем другой противник Жоффруа, Неель де Сен-Совер, предпринял разбойное нападение на земли графства Анжу. Эти обстоятельства весьма способствовали примирению графа с герцогом Нормандским.

17

Это сообщение Гильома из Пуатье, как всегда несколько туманное, позволяет предположить, что уже тогда появился обычай украшать щиты гербами.

Было ясно, что при подобном развитии событий Домфрон рано или поздно капитулирует сам, поэтому Вильгельм, доверив продолжение осады одному из своих помощников, ускоренным маршем под покровом ночи направился к Алансону, намереваясь застать его врасплох. Однако обитатели города, заблаговременно предупрежденные кем-то, имели возможность подготовиться к встрече герцога. Когда на рассвете Вильгельм прибыл, со стен города его приветствовали насмешливые возгласы защитников, которые лупили здоровенными дубинами по развешанным свежесодранным шкурам и осыпали герцога оскорблениями, называя его сыном кожевника. Брань еще больше ожесточила Вильгельма, и он с таким неистовством устремился на штурм города, что тот почти тут же капитулировал. Началась резня, запылали пожары. По приказу Вильгельма схватили тридцать два обитателя города, как буржуа, так и рыцарей, и на виду у защитников донжона, все еще оказывавших сопротивление, отрубили им руки и ноги. Устрашение подействовало, и донжон пал. Заменив гарнизон крепости своими людьми, Вильгельм возвратился к Домфрону, который вскоре также капитулировал.

Покончив с этими делами, герцог переместился километров на двадцать южнее, где у места слияния рек Майенн и Варенн распорядился построить замок Амбриер. Однако эта местность принадлежала одному из вассалов графа Анжуйского, который и попытался прогнать нормандцев или, по крайней мере, помешать им возвести замок. В результате не раз происходили стычки, хотя и кровавые, но безрезультатные: Вильгельм остался хозяином территории. Замок Амбриер, занимая ключевую позицию, защищал юго-западные рубежи герцогства Нормандского.

Многие Ричардиды не участвовали в триумфе Вильгельма. Они объясняли свои прежние неудачи случайностью или предательством, не будучи в состоянии понять логику действий презираемого ими бастарда. На протяжении 1052 года восточную часть герцогства потрясли один за другим два мятежа. Театром событий и вместе с тем объектом первого из них явился замок Эв. В свое время Ричард II построил этот замок как центр одноименного графства, пожалованного им одному из своих братьев-бастардов, Гильому, от которого пошел один из наиболее предприимчивых родов Верхней Нормандии. После смерти в 1050 году престарелого Гильома I, графа Эв, герцог, которому это семейство внушало опасение, прогнал его вдову вместе с обоими сыновьями, которые нашли убежище в Руане. Как раз в то время, когда замок пустовал, герцог использовал его для проведения свадебных торжеств. Однако в течение лета или осенью 1052 года один из сыновей покойного графа, Гильом Бюзак, решив совершить акт отмщения, тайком возвратился в Эв, завладел замком и — если верить Гильому Жюмьежскому, — объявил себя герцогом!

Узнав об этом, Вильгельм поспешил от Амбриера к замку Эв, осада которого не заняла много времени. Приговорив к изгнанию Гильома Бюзака, он передал графство его брату Роберу, не ожидавшему ничего подобного. Для самого же герцога Вильгельма, любившего назначать на высокие посты тех, кто всем был обязан ему, это было обычной политикой.

Гильом Бюзак нашел себе прибежище у короля Франции, который весьма благосклонно принял его и пожаловал ему графство Суассонское, что явилось открытым вызовом герцогу Нормандскому. Поступок Капетинга был по-своему логичен, ибо последние события убедили его, что нормандский вассал еще больше опасен для него, чем граф Анжуйский. 15 августа 1052 года при личной встрече с Жоффруа Мартелем Генрих I торжественно заключил с ним мир. Герцог Нормандский отреагировал на это внешне спокойно и пока что держался вполне миролюбиво, однако вскоре у короля появился долгожданный повод для вмешательства.

Возвратившись в Нормандию, герцог Вильгельм отправился в Кутанс, куда его звали неотложные дела. Там он и получил поздней осенью тревожные вести из Арка, центра графства Талу. Это графство лет пятнадцать тому назад было пожаловано бастарду Ричарда II, носившему, как и множество других представителей клана, имя Гильом (Вильгельм) и являвшемуся братом архиепископа Може. Гильом де Талу, скомпрометированный участием во всех мятежах, обагрявших кровью Нормандию, построил для себя на вершине скалы Арк один из самых грозных замков герцогства. Во время осады Домфрона он дезертировал из герцогского ополчения. В наказание за это герцог отобрал у него замок Арк, разместив в нем свой гарнизон. Однако как только Гильом де Талу подошел со своим отрядом к замку, гарнизон тут же капитулировал. Именно эту неприятную новость и принесли герцогу в Кутанс. Мятежный граф, засевший в Арке, рассчитывал устоять против своего сюзерена. Порукой ему служили симпатии, если не прямое пособничество, баронов Верхней Нормандии. Подталкиваемый своим братом Може, он также стал претендовать на герцогский титул.