Вилла Бель-Летра
Шрифт:
— Согласен. Георгий, вас, надеюсь, не затруднит?..
Суворов взял чистый лист, разорвал пополам и сказал:
— На одной ставлю плюс. На другой будет минус.
Потом сжал кулаки и спросил:
— Кто из вас?
— Разумеется, Оскар. Он у нас первый…
— Оскар?
— В правой. Нет, секунду! Лучше — в левой.
— В левой — минус.
— Бросайте «Психею» в огонь!
— Вы как будто бы рады, Расьоль? Вам не жалко?
— Мне жалко. Но лучше — в огонь. Так рукопись будет сохранней.
Они помолчали. Суворов взялся за стопку, подержал с полминуты в руках, потом, побледнев под висками, тихо вдруг предложил:
— Может, сделаем копию?
Расьоль покачал головой:
— Не выйдет, дружище. Зачем нам ее предавать? Швыряйте в камин!
Суворов бросил. Пламя съежилось, треснув душой, черно-красно всплакнуло пугливой
— Какой сладострастник огонь! Прощай, Лира фон Реттау. До встречи — лет через сто…
— Закурю-ка я трубку.
Суворов молча смотрел на огонь.
— Посыпать голову пеплом, коллега, не нужно: все это — ли-те-ра-ту-ра.
— Конечно, Расьоль.
— И Лира фон Реттау — литература.
— Конечно. Как, впрочем, и мы…
Дарси вмешался:
— Боюсь, что мы — меньше.
— Зато мы — ее воля, — вступился Жан-Марк. — Ее животворящая и пепелящая воля.
— Душеприказчики тайны, — произнес тусклым голосом Суворов.
— Скажем так: распорядители неудавшихся похорон.
— По крайней мере, нам удалось не убить. Значит, все еще будет шанс ее воскрешения.
— По крайней мере, мы попытались о чем-то спросить.
— Не о чем-то, Суворов. В том-то и штука: совсем не о чем-то…
— Да, Оскар. Вы правы. Мы осмелились. Путь и Истина. Хризантема и Меч… На целых три дня мы вернули себе заглавные буквы.
— Остается пустая формальность, — Расьоль положил перед ними блокнотный листок. — Вот, поглядите.
Дарси одобрил:
— По-моему, очень неплохо. Raul Titre и Era Luretti. Мне нравится. Георгий, а вам?
— Звучит каверзно. Если учесть склонность эры подписывать титрами каждый свой необдуманный шаг…
— Имена вы пошлете по почте Гертруде? Приложите туда же и банковский счет. Автограф на нем ставить не нужно: Элит — та и так все поймет.
— Что это? — Суворов вздрогнул. — Поглядите в окно!
Расьоль встрепенулся:
— Фонтан! Он забил. Неужели…
Суворов под нос бормотал:
— Прямо чудо… Преображение замка подле найденной чаши Грааля…
— Симпатично, Жан-Марк. Поздравляю. Кого же вы наняли?
— Ну, Оскар, чертов вы сноб! При всех грозных достоинствах в вас есть весьма ненавистный мне недостаток: вас нельзя обмануть. Потому-то я вам не завидую.
— Признаюсь, я себе тоже.
— Так кого вы там наняли, хитрый француз?
— Сына священника. Способный мальчишка. Увлекается диггерством. Кран нашел в полчаса. Ну же? Дождусь я когда-нибудь аплодисментов? Оцените забаву хоть вы, мой доверчивый друг!
— Можно мне попросить об услуге? Когда в другой раз вам прибудет на ум сделать коллегам приятное, наймите в помощники вашу подругу.
— Адриану?
— Женитесь на ней. Выйдет прекрасная пара. Она вас научит не лгать и не красть, вы ее — плодоносить. Женитесь вы, старый упрямый осел!..
— Аминь, — сказал Дарси. — Самое время прощаться.
— Теперь вы куда?
— Не знаю. Пожалуй, начну с логопеда.
— Ну а мне — к окулисту.
— Угадайте с трех раз, куда пойду я.
Расьоль пожал руки обоим:
— Бесспорно хотя бы одно: из всех чувств мы не утратили важнейшее — осязание.
— Скорее вернули его… — скорректировал Дарси и довольно внезапно спросил: — Георгий, у вас не найдется случайно бутылочки водки? За эти недели бар оскудел.
Суворов ему улыбнулся:
— Случайно найдется. Жан-Марк, вы спешите?
— Ничуть. А потом, как напьемся, пойдем все втроем полоскаться в фонтане Бель-Летры. Сцена главная и последняя: Омовение… Причем с большой русской буквы. Вот где будет достойный финал!..
АДДЕНДУМ (Гиппокрена)
Из всего необъятного сонма известных сюжетов краеугольными мне представляются два.
Один из них — миф о Лилит. Первой женщине, сотворенной, подобно Адаму, из той же божественной глины и того же священного пламени, а потому уже равной ему, с чем Адам был не в силах смириться. Не переспорив мужчину, Лилит в гневе покинула рай. На смену ей пришла Ева — изначально неравная, благонравная и покорная Адамова кость, ибо махнувший рукою в досаде Всевышний создал ее из кривого ребра, подчеркнув уготованную ей навеки согбенность. Так вместо Женщины появилась жена, а Лилит была окончательно предана сплетней, превратившей ее в кровожадного демона, пожирающего малых детей. Это она, по расхожей молве, уговорила Еву из мести вкусить от запретного плода. Она же причастна к рождению Каина — первого братоубийцы. Лилит еще и жена Сатаны, насылающая на людей всевозможные порчи. У нее девять имен, столь ужасных, что она сама же их и страшится. Она предстает то коварной змеей, то ночным привидением, осаждающим спящих и преследующим по пятам бредущих по пустынным дорогам паломников.
Не слишком ли много ярости отмерено нами для той, чья вина состояла лишь в том, что она так хотела родить, прежде чада, — мир для него, зачатый от равенства?..
Другой непреходящий сюжет — миф об Эвридике. Вопреки устоявшимся мнениям, легенда эта отнюдь не печальна, а прекрасна и очень светла.
Чтобы вернуть Эвридику, Орфей спускается в ад, но потом, не сумев совладать с тишиной за спиною, нарушает заключенный с Аидом контракт и оборачивается, чтобы взглянуть на возлюбленную. Так он теряет ее.
Вы спросите, в чем же здесь свет? А вот в чем: Орфей слишком жаждет узнать, что Эвридика увидела в смерти, потому-то он и не может не обернуться назад на самой границе миров. Ибо жизнь и смерть дают в совокупности вечность. А только к ней, к этой таинственной запредельности, и устремлен мечтами Орфей. Если он, конечно, Орфей, а не самозванец с облизанной пальцами цитрой… В этом — миссия Эвридики: вынудить его с риском для жизни спуститься в самую бездну, чтобы там обрести вдохновение, а затем, едва уцелев, не побояться туда оглянуться. Потому что все происходит, творится на самой границе.
На самой границе… Всегда и везде. Остальное — случается.
Все, чем может помочь Эвридика Орфею, — это заставить его оглянуться, чтобы остаться самим собой и — воспеть. Она знает, что в этом и есть для нее залог их бессмертия.
А потому я верю, что когда он к ней обернется, она, перед тем, как исчезнуть, успеет ему ободряюще улыбнуться и подмигнуть…
Я в этом столь же уверена, как и в том, что зовут меня Лира.
Начат 15.06.01 на вилле Вальдберта (Бавария).
Продолжился маршрутом: Владикавказ — Берлин — Пловдив, пока не уперся в последний шлагбаум на станции «Пасса Порта» в Брюсселе 24.04.05. Там благополучно преставился.
ПРИЛОЖЕНИЕ
ИЗ СЛЕДСТВЕННЫХ МАТЕРИАЛОВ
ПО ДЕЛУ РОМАНА «ВИЛЛА БЕЛЬ-ЛЕТРА»
В ходе детального расследования текста и изучения биографий его участников удалось выяснить следующее:
1. Каждый из героев романа является типичным представителем категории, традиционно обозначаемой в литературной среде термином «персонажи».
2. Группа эта характеризуется совокупностью признаков, к коему числу прежде всего отнесем скрытность, двуличие, эгоизм и переменчивость убеждений.
3. При кажущейся искренности и доступности взгляду этот тип полуфантомов-полулюдей отличает уникальное умение избегнуть приговора, тем более окончательного, какие деяния ни совершались бы им буквально у нас на глазах.
4. Посему нижеследующие разоблачения едва ли станут надежным подспорьем для прокурора: еще никому, никогда и нигде не счастливилось усадить за решетку хоть кого-то из данной породы изобретательных злоумышленников, сколько бы их ни обвиняли в убийствах, подлоге и лжи. Едва дело доходит до судебного разбирательства, как эти молодчики ссылаются на свою нереальность, что лишь доказывает природное их лицемерие: кое-кому из них случалось прожить не одну сотню лет.
Впрочем, долгожительство наших подследственных вызывает сомнения: их витальность близка к той критической точке, за которою располагается небытие. Оттого с первых строк так докучливы апелляции автора к некому «ты», а персонажи украдкой пытаются возместить свою немощь, упрятавшись глубже под тень знаменитых предшественников — в одиночестве слабость бедует. Как и преступникам, ей необходимы сообщники.
Обоснуем предъявленный вывод на конкретных примерах:
Дарси, Оскар Монтгомери, 1956 г.р., британский подданный, эсквайр. Прибыл на виллу Бель-Летра в 22.35 третьего июня 2001 г. из Лондона.