Вино фей

На следующий день под напутственные слова тётушки перед Черити в последний раз мелькнули элегантные ряды домов на уютных старинных улицах, здание Королевского театра, потом чуть в стороне проплыла Куин-сквер.

Полдороги мысли Черити занимали выкройки самых восхитительных платьев из модных журналов. Черити прекрасно шила, но тётя Дороти покупала ей только серый меланж, а теперь она могла позволить себе и белоснежный батист, и полосатый муслин, и даже китайский шёлк!

В дороге, обдумывая время, проведённое ею в Бате, Черити поняла, что семь лет назад совершила ошибку. После смерти матери миссис Флинн предложила забрать Черити к себе, леди же Дороти сказала, что девочке будет лучше у них, где подрастали четверо детей. И Черити сама решила остаться у Хейвудов: казалось, что ей среди своих ровесников будет веселей. Но, увы: только Энтони не сторонился кузины, но и он едва замечал её, считая несмышлёнышем.

День был по-весеннему тёплый, Черити жадно разглядывала зеленеющие поля и новомодные наряды женщин на почтовых станциях. Они со служанкой тётушки думали заночевать в гостинице в Уорминстере, но благодаря прекрасной погоде доехали до самого Стейплфорда, где в пяти милях от центра городка была расположена гостиница «Золотая миля».

Когда они подъезжали, от парадного отъехал очень дорогой экипаж, запряжённый четвернёй. Черити недоумевая, куда на ночь глядя собрались эти путешественники, проводила карету глазами, и тут вдруг, едва ступив на землю, заметила в дорожной колее старую подкову. Сердце её переполнилось радостью, она торопливо наклонилась и подобрала её.

Наутро Черити приехала домой ещё до завтрака. Вирджиния уже вернулась из Лондона, но, как сказала горничная миссис Дороти Лиззи, они с мисс Кассиди поехали по магазинам, а леди Дороти с утра ушла на собрание прихожан. Лиззи также проболталась, что мисс Вирджиния просватана.

Черити знала, что её дядя, сэр Тимоти Хейвуд, один из самых богатых людей в округе, давно прочил свою дочь Вирджинию за Филипа Кассиди, единственного сына своего соседа, а его старший сын, Винсент Хейвуд, должен был, по его расчётам, взять в жены сестру Филипа Сесили. Сэр Бенджамин Кассиди, богатейший землевладелец, об этих планах знал и особых возражений не имел, при условии, что за Вирджинией дадут не меньше тридцати тысяч и дом за Энбриджем.

Значит, они поладили, подумала Черити. Сама она считала этот брак ошибкой, зная достаточно, чтобы… ничего не сказать. «Сначала трижды подумай, а потом промолчи», — этот принцип беседы давно был усвоен ею в семействе Хейвудов. Кто не понимает вашего молчания, едва ли поймёт слова, в этом же браке говорили только разочарование, расчёт и амбиции.

Черити навестила Мерлина, коня Льюиса, на котором, пока тот был в Итоне, ей разрешали ездить. Мерлин, считавший её хозяйкой, въявь обрадовался ей после двухмесячной разлуки. Обрадовался и кусочкам сахара, взятым для него на кухне. Покинув конюшню, Черити решила сходить на могилу матери, ибо ничуть не устала и отменно выспалась в гостинице. Она вышла из дома и направилась к церкви святого Фомы, которая лежала несколько в стороне от её привычных путей, но Черити часто бывала здесь. Любила она навещать и улицу, где когда-то жила с матерью. Сейчас, подойдя к воротам храма, сразу свернула к кладбищу, привычно прочла строки из псалма на арке украшенных замысловатым узором кованых ворот и, подобно Данте, миновавшему адский вход, вошла в сумрак погоста.

Весна с её буйством жизни, здесь, среди мрачных гранитных надгробий, позеленевшей бронзы эпитафий, заплесневевшего мрамора обелисков и чахоточного туфа поминальных плит, казалась неуместной, какой-то кощунственной, почти постыдной. А оскал заброшенного склепа семейства Крокхэм, мрачной усыпальницы со сгнившими рамами узких окон, проступал среди свежей зелени ухмылкой черепа. Ребёнком она часто бродила здесь и хорошо помнила легенду о роде Крокхэм, рассказанную матерью. Сын старого Крокхэма влюбился в свою молодую мачеху, но отец прознал об их связи и проклял обоих. И проклятие настигло грешников — они погибли, убегая: карета перевернулась и оба скатились с высокого косогора. Последним в склеп внесли самого старика, пережившего и сына, и свою молодую жену.

Сейчас тела все ещё покоились в старых тяжёлых гробах, и сладковатый запах рядом со склепом перехватывал горло, — но не духом гниения, а удушающим ароматом сухой плесени и человеческого праха. Этот запах был незабываем — в нём проступал привкус немоты и печали, заунывной молитвы и запоздалого раскаяния. Задерживаться здесь не хотелось, Черити тенью промелькнула мимо церкви и подошла к материнской могиле.

Скромное надгробие было окружено невысокой оградой, посаженная ею в прошлом году молодая ель разрослась и распушилась. Черити смахнула с плиты только несколько принесённых ветром прошлогодних листьев. Могила казалась ухоженной и убранной.

Где-то совсем рядом ударил церковный колокол.

— Черри… — Она вздрогнула и обернулась.

На неё укоризненно смотрел Энтони Хейвуд, её кузен.

— Я и не знал, что ты уже приехала. И сразу сюда?

— Прости, я думала, что по весне здесь нужно убрать, — поспешно ответила Черити. — Не сердись. Откуда ты?

Энтони никогда не сердился на Черити. Из трёх братьев Хейвудов Энтони всегда был добр к Черити и никогда не называл дурнушкой, старший, Винсент, казался ей расчётливым и эгоистичным, и не замечал её, а младший был сорви-голова.

— Филип Кассиди вчера на охоте подвернул ногу, — пояснил он, — все испугались, что это перелом, но доктор Кардифф сказал, что просто чуть потянул связки. Филип уже может ступать на ногу и ходит. Я навещал его с Остином Стэнбриджем и Фредди Крайтоном.

— А что Вирджиния? Лиззи сказала, что… Правда ли…?

Кузен понял и, криво усмехнувшись, кивнул.

— Да. Сэр Бенджамин договорился с отцом о помолвке Филипа и Вирджинии. Филип очень сожалеет, что с ним вышла эта неприятность, но, думаю, это ничему не помешает. А, кстати, — Энтони посмотрел тусклым взглядом, — есть и ещё новости. Миссис Кассиди сказала, что к леди Рэнделл приехали гости.

— Гости? К леди Рэнделл?

Черити подлинно удивилась: к леди Харриет Рэнделл из Фортесонхилла никогда и никто не приезжал.

— Да, леди Изабелл говорит, они приехали ещё вчера, поздно вечером. Это её племянник и племянница. А Лиззи, она ведь дочь миссис Элтон, компаньонки леди Рэнделл, мать ей сказала, что и брат и сестра собираются прогостить чуть ли не до Иоаннова дня.

— Я и не знала, что леди Рэнделл остались родственники, — пробормотала Черити, когда они вместе двинулись по аллее к часовне, — а Лиззи видела их?

— Да, но ты же знаешь её, — презрительно отмахнулся Энтони, — глаза вытаращит, руками размахивает, а понять ничего невозможно. Однако в воскресение они все будут в церкви, там мы их встретим.

— А она не сказала, как их фамилия?

— Почему? Сказала. Клэверинг.

Глава 2. Треснувшее зеркало Честней расстаться

Без ламентаций,

Чем улыбаться

И делать вид,

Что все — как было.

Союз постылый

Сердец бескрылых

Не обновит.

Байрон, «Стансы»

С трудом преодолев оторопь, Черити на онемевших ногах пошла за кузеном. Энтони мимоходом спросил о миссис Флинн, потом снова заговорил о помолвке сестры, Черити же только поддакивала, но думать могла лишь об услышанной новости. От Гарден-роуд они быстро добрались до Птичьего креста на Сильвер-стрит, прошли квартал, свернули к своему парадному и поднялись в дом.

Черити не терпелось остаться одной и всё обдумать. Тут, по счастью, лакей передал, что леди Дороти ищет сына, Энтони пошёл в гостиную. Черити же, уединившись у камина в своей спальне, протянула холодные руки к огню и задумалась.