Виновата любовь?

Джимми заглушил двигатель и повернулся ко мне, впервые за все время глядя мне прямо в глаза.

– Рейчел, я хотел сказать… я должен объяснить…

Я потрясла головой.

– Ты ничего не должен. Пожалуйста, не надо.

Он взял меня за руку. С одной стороны, мне хотелось вырвать ладонь, но с другой – я желала, чтобы это прикосновение длилось вечно. Джимми заметил мое колебание, однако истолковал его по-своему.

– Знаю, ты сейчас меня ненавидишь, – продолжил он. – Прошу, дай мне возможность…

Какую, я так и не услышала. Дверь с моей стороны с нетерпением распахнул Мэтт. Я отдернула ладонь, словно от огня, но он уже все увидел.

Я вышла из машины.

– Мэтт, что ты здесь делаешь? Я думала, ты еще три дня пробудешь в Германии.

Тот крепко обнял меня – больше, по-моему, специально для Джимми, который тоже вылез из машины.

– Уладил все быстрее – знал, что могу тебе здесь понадобиться. Однако похоже, ты нашла мне замену.

Боже, только не опять. Возобновление старого соперничества, позабавившее меня тогда, в больнице, сейчас выводило из себя своей мелочностью.

– Джимми согласился пожертвовать выходным днем, чтобы свозить меня в Лондон. Я хотела разобраться во всем… Он и предложил съездить со мной.

Мэтт взглянул на Джимми поверх крыши разделявшей их машины.

– Ночью тоже пожертвовал, как я вижу.

Я понимала, куда он клонит, и мне это совсем не нравилось. Джимми пока еще не заглотил наживку, но тестостероновый вихрь между двумя мужчинами уже начинал закручиваться, грозя перерасти в торнадо.

– Мы вчера задержались, пришлось остановиться в гостинице. Папа был в курсе.

Мэтт кивнул. Да уж, представляю, как он отреагировал, приехав и узнав от отца, что мы с Джимми вдвоем уехали в Лондон и останемся там на ночь.

– Нам повезло – в первой же гостинице нашли два свободных одноместных номера, – добавила я, не особо уклюже пытаясь дать Мэтту понять, что все было в рамках приличия. Меня раздражала сама необходимость что-то объяснять и оправдываться, но в то же время я понимала, что Мэтт, как мой жених, имеет на это полное право. И конечно, мне очень не нравилось, что приходится лгать. – В общем, тебе не в чем меня упрекнуть, – заверила я Мэтта и двинулась прочь от машины в сторону дома.

– Я и не сомневался, – ответил тот, однако его взгляд, направленный на Джимми, говорил об обратном. – Ты не зайдешь?

Я замерла на полдороге. Мне казалось, они оба последуют за мной внутрь, но Джимми передал Мэтту мою сумку.

– В другой раз. Дел по горло. К тому же вам наверняка нужно побыть наедине. Рейчел есть о чем тебе рассказать.

Я почувствовала, что у меня начинают гореть щеки. Только бы не покраснеть, только бы не покраснеть, Господи, только бы не покраснеть!

Мэтт перевел взгляд на меня.

– О том, что мы нашли в редакции, – добавил Джимми, садясь в машину. – Пока, Рейчел.

В его тоне было что-то такое, что мне ужасно не понравилось – как будто он прощался навсегда. Мне хотелось броситься к нему, упасть в его объятия и умолять остаться, но это было бы смешно и нелепо. Ничего подобного я, конечно, не сделала, застыв на месте, будто завязла ногами в цементе подъездной дорожки.

Мэтт тоже двинулся к дому, однако Джимми открыл дверцу и задержал его. Хотя слова, произнесенные вполголоса, не предназначались для моих ушей, вдруг стихший шум улицы позволил мне четко расслышать содержавшуюся в них просьбу:

– Позаботься о ней как следует, Мэтт. Она пережила нелегкий день.

* * *

Сказать, что папа встретил меня с облегчением, значит, ничего не сказать. Отчасти, конечно, это объяснялось естественным беспокойством отца за дочь, однако главным образом, похоже, он был рад избавиться от Мэтта, пребывающего, мягко говоря, не в лучшем настроении. Очевидно, несколько часов совместного ожидания дались нелегко.

– Он метался по гостиной, как лев в клетке, – шепнул мне папа, пока мы готовили на кухне свежий чай и тосты. На самом деле есть я не хотела, просто нашла удобный предлог остаться наедине с отцом и выяснить, как именно отреагировал Мэтт, узнав, что я уехала с Джимми.

– Прости, что это все на тебя свалилось. Не понимаю, с чего он так взбесился.

Папа повернулся ко мне и молча направил на меня долгий оценивающий взгляд.

– Что? – спросила я, разыгрывая дурочку. – Что ты так смотришь?

Однако попытку разрушил предательский румянец, выступивший на щеках и разгоравшийся только жарче под всепонимающим родительским взглядом. Не знаю, о чем догадался папа, но, думаю, он был недалек от истины.

– Рейчел, будь осторожна, или это может плохо кончиться. – Отец обнял меня одной рукой и прижал к себе. – И меньше всего я хочу, чтобы плохо было тебе.

После чая с тостами общее настроение немного улучшилось, и папа с Мэттом захотели узнать обо всем, что произошло в Лондоне. Понадобилось немало времени на то, чтобы рассказать о событиях последних суток, – даже опустив, естественно, случившееся прошлой ночью. Сомневаюсь, что кому-то из присутствующих, и прежде всего мне самой, хотелось об этом услышать.

Когда я закончила, повисла длинная пауза – оба переваривали информацию.

– То есть теперь ты все вспомнила? – с нажимом спросил обнадеженный Мэтт.

– Нет, не совсем. Вернее, совсем ничего, если честно. Зато стало ясно – того, что я помню, на самом деле не было.

На лице Мэтта отразилось откровенное разочарование, причем, похоже, лично мной, а не всей ситуацией вообще. Можно подумать, стоило мне приложить больше усилий, и все бы сразу устроилось.