Виновата любовь?
Шрифт:
Мэтт, от внимания которого происшествие тоже не укрылось, пожал плечами:
– Стоит ли волноваться?
– Я не волнуюсь, просто неприятна такая бесцеремонность.
Он встал.
– Ладно, пойду узнаю, что там со счетом. – Он нагнулся и легонько поцеловал меня в макушку. – Помни одно – кроме тебя, я в жизни ни на кого не посмотрю.
Однако не прошло и минуты, как случайность заставила меня усомниться в правдивости его слов. Мэтт еще шел к барной стойке, когда с его конца стола послышался негромкий гудящий звук – завибрировал мобильный, лежавший вплотную к пустой тарелке. Я хотела окликнуть Мэтта, но какое-то предчувствие
Телефон между тем не унимался. Может, самой с ней поговорить?… Я нерешительно протянула руку, но что-то меня остановило. Несколько человек за соседними столиками посмотрели в мою сторону с явным раздражением. Я ответила извиняющейся улыбкой, но телефона так и не взяла. Наконец он умолк.
Пару минут спустя вернулся Мэтт с моей дубленкой. Надо было сказать ему. Спросить, почему Кейти, с которой, как он утверждал, они не виделись до девичника Сары несколько лет, звонит ему на номер, известный, опять же по его собственным словам, только ближайшим друзьям и родным. Но я промолчала.
Телефон зазвонил опять по дороге домой. Мэтт привычным движением извлек его из кармана – мы как раз стояли на светофоре, – и взглянул на экран. На лице моего нареченного мелькнуло странное выражение, и палец быстро нажал на кнопку, сбрасывая звонок. Интуиция подсказала мне, что это снова Кейти.
– Кто там?
– Так, с работы. Подождет до завтра.
Когда мы подъехали, в окнах первого этажа еще горел свет, и Мэтт поспешил воспользоваться последними секундами наедине, пока я искала ключ в сумке.
– Спасибо за чудесный вечер, мисс Уилтшир.
Я попыталась улыбнуться, но перед глазами у меня стоял его взгляд, которым он посмотрел на экран зазвонившего в машине телефона.
– Как думаете, не выскочит ли ваш батюшка с ружьем, если я решусь на прощание поцеловать вас у двери?
Не дожидаясь ответа, он твердо привлек меня к себе и поцеловал так, что при других обстоятельствах у меня бы ноги подкосились. Когда он оторвался от моих губ, глаза его застилала темная пелена страсти, и он даже не заметил, что мои мысли витают где-то далеко.
Я наконец вытащила ключ, и Мэтт, следуя за мной по пятам в холл, где дожидался отец, озорно шепнул на ухо:
– Не забудь насчет двери.
* * *
Только в своей комнате я ощутила, в каком чудовищном напряжении находилась все это время. Сбросив туфли, я тяжело рухнула на старую односпальную кровать. Теперь, когда я осталась наедине с собой, напряжение понемногу начало ослабевать; мысли и чувства, которые я старалась запрятать поглубже, вновь оживали. Причем обрушилось столько всего, что я буквально тонула в потоке. Отвергнутая Джимми, я не успела еще оправиться от боли и унижения, как пришлось противостоять притязаниям Мэтта, которого, вполне естественно, не слишком обрадовала прохладная реакция невесты. Непосильная эмоциональная нагрузка, особенно для того, кто до сих пор не в состоянии разобраться с собственным прошлым – что уж говорить о настоящем.
Чтобы успокоить тревожные мысли, я решила хоть чем-то себя занять и принялась лихорадочно наводить порядок. В конце концов дело дошло до багажа, который я брала с собой в Лондон. Наклонившись, я расстегнула молнию, перевернула сумку и вывалила ее содержимое на кровать. Мгновенно рассовав по местам всякую мелочь, я оставила только хлопчатобумажную ночнушку, в которой спала в гостинице. Но едва моя рука коснулась мягкой ткани, как у меня перед глазами вспыхнула яркая картинка – будто я вдруг перенеслась в гостиничный номер. Я думала, что такое бывает только в фильмах – когда воспоминания буквально оживают от прикосновения
к какому-нибудь предмету, – но сейчас я словно ощущала горячие губы Джимми на своих. Столь же мучительно достоверным казалось прикосновение его рук, медленно стягивающих ночную рубашку с моих плеч. Я судорожно вцепилась в кусок материи, вновь переживая момент, когда я наконец открыла свое сердце правде, которую так долго не замечала.С гневным криком я отбросила рубашку. Она упала на кровать скомканным куском ткани, но я почти видела на ней пылающие отметины от горячих пальцев Джимми. Нет, больше мне ее не надеть, особенно сегодня, когда буквально за стенкой спит мой жених.
Сны мне вновь снились яркие и беспокойные – неразбериха в мыслях преследовала меня не только днем, но и ночью. Во сне я тоже, как ни странно, спала – только не в этой комнате, а в каком-то другом, незнакомом месте. Похоже, я жила там, потому что где-то неподалеку был и отец – я слышала его голос, хотя и не могла разобрать слов. Еще я знала, что обязательно должна сделать какое-то важное дело, но какое именно – оставалось непонятным: то ли успеть на встречу со специалистом по амнезии, то ли что-то еще. Так или иначе, у меня было такое чувство, будто я обязательно просплю и из-за этого все пропущу. Мне и раньше снилось подобное перед какими-то значимыми событиями вроде экзаменов или долгожданного праздника, но на сей раз необходимость встать вовремя представлялась куда как более настоятельной, иначе последствия могли оказаться просто катастрофическими. Дело было не из тех, которые можно перенести. В довершение всего в моем сознании зазвучал шепот отца:
– Проснись, Рейчел, ну же, открой глаза.
Я хотела ответить, дать ему знать, что уже проснулась, однако окончательно сбросить оковы дремотного оцепенения никак не получалось. Это начинало пугать меня, я боялась не успеть, и от страха громко колотилось сердце.
Какой-то пикающий звук понемногу проникал в сон, острой иглой прорывая его завесу. Не обращать внимания на резкий и настойчивый сигнал было невозможно. Откуда же он идет? Я слышала его ясно, будто наяву, и когда сознание действительно начало возвращаться ко мне, решила, что это будильник. Я открыла глаза – звук не исчезал. Полусонная, я зашарила ладонью по тумбочке – наверное, завела вчера машинально, надо выключить. Под руку мне ничего не попалось.
Я приподнялась на постели, ничего не понимая. Туман в голове понемногу рассеивался, звук начал слабеть и мгновение спустя пропал совсем. Глупо заморгав, я уставилась в темноту, совершенно сбитая с толку дурацким сном, и вдруг ощутила будто донесенный сквозняком запах любимого папиного лосьона после бритья. Запах уже не в первый раз чудился мне по ночам, но папы в комнате не было. Значит, и раньше он действительно не заходил проведать меня во сне. Тогда что это значит? Разве бывают обонятельные галлюцинации?
Мои сумбурные мысли прервал легкий шум из коридора. Я замерла, насторожившись. Мгновение спустя шум повторился – кто-то крался по старым половицам. Сперва я решила, что забрался вор. Наверное, я все-таки еще не совсем проснулась – только этим можно объяснить, что в голову пришла подобная чушь.
Еще один шаг снаружи по предательски скрипящим доскам, и в лунном свете, просачивавшемся сквозь тонкие занавески, я увидела, как ручка замка начала медленно опускаться. На дверь слегка надавили, и она тоже заскрипела, но не поддалась. Ручка поднялась и опустилась снова, под приложенным к створке большим усилием протестующе застонали петли, однако замок держал крепко.
Нервно прикусив губу, я задержала дыхание и боялась пошевелиться. Сколько еще будет попыток и устоит ли дверь? Звучит безумно, знаю, но я, кажется, действительно предпочла бы, чтобы на месте моего жениха оказался настоящий взломщик.
– Рейчел? – послышался тихий шепот Мэтта, прижимавшегося губами к щели. – Рейчел, ты не спишь? Рейчел!
Пытка длилась бесконечно. Я не могла больше сдерживать дыхание. Сейчас или вдохну, или свалюсь в обморок от недостатка кислорода – в любом случае Мэтт услышит. К счастью, ни того ни другого не произошло – после нескольких мучительных секунд он удалился в сторону комнаты для гостей.