Виновато море

Возможно, именно из-за его страсти к морю ее и влекло к нему с такой необъяснимой силой. У нее в свое время были другие парни – короткие, как правило, незапоминавшиеся романы, заканчивавшиеся вместе со сменой сезонов, но она никогда не испытывала ничего подобного своему теперешнему состоянию.

– Эй, – крикнула она, возвещая о своем появлении.

Повернувшись, Ной улыбнулся.

– Искала тебя, чтобы поздравить с Рождеством.

Он не положил доску, но держал ее уже не так решительно.

– С Рождеством, Миа.

Она не видела его целый день, и ей хотелось прижаться губами к его обнаженной груди, чтобы ощутить жар его кожи.

– У меня кое-что есть для тебя, – сказала она, похлопав по висевшей сбоку сумке, в которой лежал подарок для него, но тут же поняла, что ему некуда будет его положить. – Потом отдам.

– Извини, я без подарка. Не думал, что…

– Да у меня не рождественский подарок – так, кое-что попалось. – Это была книга Хемингуэя «Старик и море», ее любимая. Она наткнулась на нее в их предыдущей гостинице на стеллаже книгообмена и обменяла ее на свою «Одинокую планету», а на внутренней стороне обложки написала: «Ною. Самое свежее из всего сказанного о море… с любовью, Миа». Завернув книгу в выдранные из какого-то журнала страницы, она перевязала сверток бечевкой.

– Тогда давай увидимся позже. – Наклонившись, он поцеловал ее. А когда отпрянул, его взор был уже вновь обращен туда, где одна за другой равномерно и мощно накатывали волны.

– Тебе не терпится туда.

Ной вернулся к краю прибрежных скал в ожидании промежутка между волнами. И когда подходящий момент настал, он, кинув доску на воду, бросился вслед за ней, подныривая под волну. В несколько мощных гребков он настиг доску, скользнул на нее и поплыл по вздымавшемуся прибою.

Убрав волосы с лица, Миа собрала их в низкий пучок на затылке и уселась, обхватив руками колени. Она обожала смотреть, как он скользит по волнам: проведя достаточно много времени на Корнских пляжах, она могла по достоинству оценить его талант. У него был простой, но изящный стиль. Она замечала, что он несколько отставал от других серферов, шнырявших по волнам, точно тюлени. Задерживаясь на внешней стороне, он вырывался на уже готовый обрушиться гребень или выбирал волны, которых другие серферы старались избегать. Она понимала, насколько рискованны его действия, но он усиленно тренировался для длительного пребывания под водой. Он рассказывал ей, как охота с подводным ружьем помогала ему развить ловкость, кроме того, он делал специальные упражнения: например, перетаскивал под водой камни, чтобы развивать легкие. Она представляла его под водой у самого морского дна – его руки обхватывают громадный булыжник, а изо рта поднимаются серебристые пузырики воздуха.

Глядя на то, как он греб по волнам, она вспомнила, как ощущала на себе его тело прошлой ночью, его упирающиеся в белую простыню кулаки, вздутые на руках вены. Повернув голову, она лизнула нежную кожу на внутренней стороне его локтя. От прикосновения ее губ его руки согнулись, и он опустился на нее всей своей тяжестью, соприкасаясь с ней каждым дюймом своего тела.

На нее упала тень, и, подняв глаза, она увидела Джеза – он смотрел на нее, вопросительно приподняв бровь.

– Не помешаю?

Она густо покраснела, словно он мог прочесть ее мысли. Джез опустился возле нее, но чуть сзади. И она испытала неловкость оттого, что ей пришлось к нему поворачиваться.

У Джеза была обветренная кожа, по его лбу протянулись не по годам глубокие борозды, а нос облупился от солнца. Он казался более худощавым, чем Ной, но роста они были примерно одинакового. С того вечера, когда они познакомились, она лишь пару раз видела его в гостинице и, улыбаясь ему при встрече, чувствовала облегчение, когда он, не останавливаясь, проходил мимо. Ей было не по себе оттого, как он на нее смотрел, словно вечно следил за ней.

– Санта принес тебе все, что ты хотела? – спросил он.

– Он не знает моего адреса. А тебе?

– То, что я хочу, в подарочную бумагу не завернуть. – Он вынул из кармана пакетик табака и стал скручивать сигарету. Ногти у него были грязные, а костяшки пальцев испещрены розовыми шрамами.

– Куда направишься дальше?

– В Новую Зеландию. Через пару недель. Бывал там?

– Я такой же турист, как бумажный самолетик. Это Ной у нас великий путешественник. – Он прикурил свою самокрутку, и она почувствовала сладковатый запах дыма.

Минуту-другую оба молчали, глядя на прибой. Ной взмыл на волне, грозно возвышавшейся над его головой, маневрируя в куче брызг.

– Дает, а?

– Да, – отозвалась она, не отрывая глаз от воды. – Он когда-нибудь принимал участие в соревнованиях?

Джез с недоумением уставился на нее.

– Да он пять лет ездил с профессионалами. Посвящал серфингу все свое время.

– Он никогда не говорил…

– Он много чего не говорит.

– Так у него был спонсор?

– Да. У него все чудненько складывалось с «Квиксильвер» [13] , пока он не бросил это дело.

13

Компания, крупнейший производитель принадлежностей для серфинга, сноубординга и скейтбординга.

– А почему?

– Это ты у Ноя спроси.

Она искоса посмотрела на него, не понимая, что он имел в виду. Ной рассказывал ей, как они с Джезом оба в детстве увлекались серфингом и торчали на берегу в ожидании волн все свободное от школы время.

– А ты не хотел заняться этим профессионально?

Он рассмеялся, выпуская дым.

– Скажем так: мне не представилась такая возможность.

– Должно быть, здорово для разнообразия вот так вдвоем попутешествовать?

– Здорово, когда ничего не связывает. Можно в любой момент сорваться с места. Это то, что всегда нравилось Ною, – сказал он, глядя на нее в упор. – Когда ничто не держит.

Словно подытожив беседу этой фразой, он встал.

– Пока, Миа. – Он кинул окурок самокрутки в расселину между камней. Тонкий дымок ненадолго завис в воздухе.

Встреча Рождества на пляже не совсем соответствовала ее ожиданиям, и она внезапно ощутила накатившее одиночество. Закрыв глаза, попыталась представить, что в этот момент делает Кейти. Рождественский обед проходит, как положено, на фоне приглушенных рождественских песнопений? Или время напитков еще не прошло, и Кейти сидит с фужером шампанского в руке, а на пальце в свете люстры искрится ее обручальное кольцо? Наверняка она по такому случаю купила себе новый наряд, и Миа представила ее с зачесанными назад волосами, с элегантной серебряной цепочкой на шее. Затем Миа представила Эда – его рука лежит на руке Кейти, и она почувствовала, как у нее похолодела кожа. Неужели она допустит, чтобы ее сестра вышла за него замуж?

Она достала из сумки дневник и положила его себе на колени. Открыв чистый лист, начала писать – поначалу в нерешительности, но затем ее ручка стала двигаться все быстрее, и слова, одно за другим, появлялись на бумаге стремительной чередой, будто льющаяся в чашку жидкость. Правда, жестокая и неприглядная – та, которую она не нашла в себе сил рассказать Кейти, теперь выплескивалась на страницы дневника: «Нельзя выходить замуж за того, кто тебе изменил. Тем более с твоей же сестрой».

15 Кейти

(Западная Австралия, июнь)

Кейти дрожащими пальцами сжимала выдранные страницы. Закончив читать, она подняла глаза.

Эд застыл за туалетным столиком вишневого дерева, положив ладони на его полированную поверхность. Он сидел, опустив голову, так что в зеркале за ним ей был виден участочек на его макушке, где волосы начали редеть. Зная об этом, он каждое утро после сна старательно ерошил то место пальцами. Кейти находила эту привычку трогательной, отождествляя ее со своего рода брешью в броне его непоколебимой уверенности.