Виновник торжества
Шрифт:
Каледин с интересом слушал Турецкого, настороженность и беспокойство немного отпустили его.
— Вы так свободно владеете музыкальной терминологией… Только не говорите, что следователи получают еще и консерваторское образование.
— Не знаю, как другие следователи, но у меня такого образования нет. Зато моя жена пианистка, когда-то выступала с концертами. Сейчас педагог-музыкант. Постоянно занимается моей музыкальной культурой. Раз в месяц на концерты ходим всенепременно.
Каледин сел наконец рядом со следователем, и, слушая органный концерт, Турецкий стал передавать ему репродукции.
— Вот, смотрите, Чюрленис даже свои картины называет частями сонатных
— Да, он один из тех редких художников, которые чувствуют музыку в природе, — подтвердил свои ощущения Турецкий. — Я очень люблю море, хотя, к сожалению, редко удается выезжать туда на отдых. И, вы знаете, море мне иногда снится — его бескрайность, уходящая к горизонту, даже всплески волн слышу…
А вы любите море, Андрей Борисович?
— Да, люблю, — как-то неуверенно ответил математик.
— А вам оно снится?
— Очень редко, — неохотно ответил Каледин. Что-то в его лице неуловимо изменилось, и Турецкий почувствовал перемену, только не мог себе объяснить ее причину.
— Спасибо вам большое, не стану больше злоупотреблять вашим гостеприимством. — Турецкий стал собирать все репродукции в папку, наконец встал с дивана под заключительные аккорды органа с оркестром. Хозяин дома пошел провожать гостя, и лицо его выражало нескрываемое облегчение. Они вежливо пожали друг другу руки, и Турецкий уважительно заметил:
— У вас такие большие и крепкие руки, жаль, пропадают зря. Держать ручку в такой руке просто грех, вам бы борьбой заниматься. Не ходите в спортзал?
— Я абсолютно неспортивный человек. Да к тому же, скажу вам честно, всякие там силовые приемы не для меня. Я даже в детстве никогда не дрался. Сейчас уже можно признаться — боюсь боли. Когда-то сломал руку, упал в гололед, так пока мне делали укол новокаина перед укладкой в гипс, потерял сознание. А зубы лечить для меня каждый раз все равно что на эшафот всходить. И боли от укола не выношу, и без укола не выдерживаю. Нашел одну клинику, где под общим наркозом лечат, только туда и хожу. Правда, когда потом просыпаюсь, голова болит, тошнит, но все лучше, чем боль терпеть.
— Сочувствую вам, сам не люблю зубы лечить. Ну, извините за то, что отнял у вас время. Всего вам хорошего. После такого замечательного вечера у меня будет отличное настроение. Может, и на завтра хватит.
— И вам спасибо, — вежливо ответил хозяин. — Мне тоже было приятно провести время с вами, к тому же поучаствовать в такой замечательной культурной программе.
Турецкий сбегал по ступенькам как на крыльях, держа драгоценную папку с репродукциями у своей груди. Не было у него сейчас большей ценности, чем эта папка. И он был уверен, что Каледин отдал бы все золото мира, чтобы вернуть ее себе, знай он, с какой целью Турецкий приносил ее.
В одиннадцать часов следующего дня стало известно, что отпечатки пальцев Каледина на репродукциях картин Чюрлениса совпадают с отпечатками пальцев на стенке лифта в первом эпизоде и на часах убитой в третьем эпизоде расследуемого дела. Турецкий ликовал и ходил как именинник.
— Витя, пора просить у прокурора санкцию на обыск квартиры Каледина. Мне не дают покоя даты совершения изнасилований и убийств. Должно же быть этому объяснение. Уверен, мы у него найдем какие-то записи, если он не действовал проще — просто отмечал в календаре свои
«выходы».— Пока прокурор даст санкцию на обыск, распоряжусь снять по секторам все патрули и назначить наружное слежение за его домом. Подключим несколько человек для слежения за ним в течение всего дня, если он будет покидать дом. Возьмем его в тиски, чтоб не выскользнул ни на секунду. — Гоголев набрал номер телефона и стал отдавать распоряжения.
Андрей Борисович все еще находился под впечатлением удачной защиты диссертации. Он не сомневался, что до конца следующего года Высшая аттестационная комиссия утвердит его новую степень — доктора математических наук. Бывали случаи, когда на утверждение ученой степени уходило меньше времени. На его памяти двое его коллег получили степень уже через девять месяцев. Но нужно набраться терпения, а пока можно продолжать научную работу, благо — лето впереди, время отпуска, не нужно будет вставать спозаранку в университет. Каледин предавался приятным мечтам и ел пирожное под музыку ирландских баллад. В дверь позвонили, и он досадливо поморщился. Что-то в последнее время его одолели незваные гости. Точнее, гость был один и тот же, и это совсем не нравилось Андрею Борисовичу. Но не выгонять же его.
Он неохотно поднялся с кресла и пошел открывать двери. В дверном глазке маячило знакомое лицо, но Каледин для порядка спросил:
— Кто там?
— Cвои, — услышал он и уже не удивился ответу. Каледин повернул в замке ключ, открыл дверь и застыл в изумлении. Рядом с Турецким стояли еще двое незнакомых мужчин. Лица их не выражали дружелюбия, только Турецкий смотрел на него не так жестко. Каледин попытался что-то сказать, но почему-то не находил слов. Наконец он выдавил:
— Чем обязан?
— Уголовный розыск, — спокойно представился полноватый, со слегка поредевшими рыжими волосами мужчина. Военная выправка и статность его фигуры выдавали службиста высокого чина. Каледин молча прошел вперед и стал посреди комнаты как вкопанный.
— Присядьте, Андрей Борисович, — сдержанно предложил ему Турецкий. — Боюсь, мы надолго.
— Что-то случилось? — Лицо Каледина стало покрываться красными пятнами.
— Случилось, и давно. Да вот только сейчас мы наконец к вам добрались, — холодно ответил рыжеволосый. — Кстати, я Вячеслав Иванович Грязнов, начальник управления по расследованию особо важных дел МВД. А это Владимир Владимирович Яковлев, старший следователь, — указал он на коллегу, крепкого высокого мужчину, который не отрываясь смотрел в лицо Каледину.
— Я бы попросил объяснений. — Каледин уже овладел собой и с вызовом смотрел на пришедших.
— Андрей Борисович, вы все-таки посидите, посмотрите телевизор. А мы пока делом займемся. Хотим тут у вас кое-что поискать, — успокаивающим тоном обратился к нему Турецкий. — Вот санкция прокурора на обыск. Так что все по закону, согласно статье 165-й Уголовного кодекса.
— Все-таки, почему меня задержали?
— Мы вас пока не задержали. Но если вы хотите узнать, в чем мы вас подозреваем, то услышите в ответ — в убийствах.
— Но это же нонсенс! — закричал Каледин. — Как вам могло такое прийти в голову? Я ученый, преподаватель, вчера защитил докторскую диссертацию. Это просто смешно!
— Что-то ничего смешного мы не видим, гражданин Каледин, — сурово заметил Грязнов. — Но вы бы нам очень облегчили жизнь, а прежде всего себе, если бы сказали, где вы находились после одиннадцати часов вечера 31 декабря 2004 года, 6 января, 13 января, 8 марта, 1 мая, 17 мая и 30 мая 2005 года.
Каледин пожал плечами и, неожиданно успокоившись, ответил: