Винтервуд

— Ну, а теперь вы, мисс Херст. Пишите, что вы свидетельница. И Элиза тоже. Ваши подписи придадут документу юридическую силу.

Лавиния повиновалась, Элиза последовала ее примеру.

— А теперь спрячьте это в бюро, заприте, а ключ отдайте мне. Хотя я и не боюсь, что кто-нибудь начнет что-то вынюхивать. Ведь они все думают, что мое завещание благополучно хранится в лондонском сейфе мистера Маллинсона. — Она снова начала посмеиваться, слегка задыхаясь при этом. — Этот кошмарный ребенок, Эдвард, чуть не оглушил меня сегодня своей трубой. С какой это стати ему должны достаться все мои деньги?

— А разве ранее предполагалось, что их получит Эдвард? — удивленно спросила Лавиния.

— Это не ваше дело, барышня, но я собиралась оставить свое состояние моей преданной племяннице, Шарлотте. — В голосе ее прозвучала странная саркастическая нотка. — Так что можете не сомневаться, в конечном итоге они попали бы в руки ее драгоценного Тедди. С чего бы еще она стала душить меня знаками своего внимания? А теперь возьмите Флору — это честный ребенок. И мужественный. И мне кажется, я не совсем ей безразлична.

— А как же ваш племянник, мистер Пит? — не удержалась от вопроса Лавиния.

Леди Тэймсон откинулась на подушки.

— Он-то?! — воскликнула она. В ее глазах сверкнуло злобное торжество, как если бы она получала удовольствие оттого, что сумела перехитрить этого наглого молодого человека. Но все происшедшее совсем ее обессилило. Она сказала очень усталым голосом:

— Побудьте со мной, мисс Херст, и я засну.

Лавиния послушно придвинула к постели кресло и села. Элиза вернулась к себе в постель, за ширму. Лампу притушили, и старая дама, казалось, уснула. Однако она все еще не успокоилась. Она стала шарить вокруг себя, и Лавиния взяла ее за руку.

— Жадность... — пробормотала она. На мгновение глаза ее открылись. — Вы, мисс Херст, тоже успели узнать, что представляют собой люди. Это видно по вашим глазам, Хотя вы еще слишком молоды для этого...

Наконец дыхание ее стало ровным, и она погрузилась в сон.

Глава одиннадцатая

Шарлотта приехала домой преисполненная бьющей через край веселости. По ее словам, они изумительно провели время: королева, выглядевшая после рождения своего последнего ребенка дороднее, чем когда-либо, была необыкновенно благосклонна, и, кроме того, они познакомились со множеством интересных людей. Она привезла детям подарки. Где ее солнышко, Тедди, и как поживает тетя Тэймсон?

Флора надеялась, что мать обратит внимание на ее новые туфельки. Она отбросила коврик и нарочно выставила напоказ свои ноги. Но Лавиния видела: когда Шарлотта небрежно поцеловала девочку и поспешила обнять Эдварда, Флора снова прикрыла свои тонкие ноги и погрузилась в глубокое молчание.

После этого Шарлотта потребовала, чтобы ей сейчас же принесли Сильвию, и маленький зверек грациозно выпрыгнул вперед и подставил спинку, чтобы его гладили.

Когда Дэниел, стягивая с рук перчатки, вошел в комнату, его взорам представилась привлекательная картина.

— Папа! — пронзительно крикнула вдруг оживившаяся Флора.

Дэниел нагнулся над ней и вытащил ее из коляски. При этом движении ее юбка заколыхалась в воздухе.

— Выходит, мисс Херст удалось сохранить тебя в добром здравии?

— О да, папа. Мы ездили в Дувр, и она купила мне туфли, о которых я говорила тебе. А вчера вечером мы все собрались в гостиной и мисс Херст танцевала с Эдвардом. А позднее пришел мистер Пит повидаться с бабушкой Тэймсон.

— Мистер Пит! — Шарлотта так и застыла. Глаза ее потемнели.

— Он остановился в деревне, — пояснила Лавиния. — Вчера он прошел оттуда через поля и явился в дом, чтобы увидеться с леди Тэймсон.

— Почему он шел пешком? Чудо, что его не пристрелили как браконьера, — сказал Дэниел.

— Я думаю, у него нет лошади или экипажа, — развязно вставил Эдвард.

— Если хотите знать мое мнение, то у этого малого вообще ничего нет, — сказал сэр Тимоти, вошедший в этот момент в комнату в своем бархатном смокинге, с очками, ненадежно зацепленными за одно ухо. — По-моему, он несомненный негодяй. Все эти разговоры об Австралии! Вздор и сущая чепуха. В семье Вилли Пита, видимо, обошлось не без урода.

— Он ушел? — спросила Шарлотта с таким спокойствием, что трудно было расслышать скрытую в ее голосе панику.

— Да что вы, нет конечно. Он сказал, что не уедет, не засвидетельствовав свое почтение дорогой кузине. Вероятно, он имел в виду вас, Шарлотта. Он говорил о каком-то обещании. Я сомневаюсь, что это слово может особенно много значить для такого человека, как он.

Шарлотта подняла с полу Сильвию и крепко обняла дрожащего зверька.

— Виделся он с моей теткой?

— Конечно. Ведь он утверждал, что именно это и было целью его визита.

— А как она после себя чувствовала? Мисс Херст?

Ночная сцена должна остаться глубокой тайной. Элизе это тоже было строжайшим образом внушено.

— Казалось, леди немножко возбуждена, миссис Мерион. Элиза дала ей лекарство, оставленное врачом.

Дэниел снова посадил Флору в кресло. Внимательно глядя на Шарлотту, он сказал:

— Пригласи мистера Пита к обеду, дорогая.

— Но я думала, он тебе не нравится.

— Тем не менее надо вести себя вежливо. По-моему, ты в Венеции говорила, что в Винтервуде его с радостью примут.

— Кажется, я в самом деле сказала что-то вроде этого. Ведь тетя Тэймсон — и его тетка тоже, хотя всего лишь по мужу. Я не думала, что он питает к ней такое почтение, чтобы ради свидания с ней предпринять столь длинное путешествие.

— Быть может, Винтервуд интересует его не менее.

— Почему ты так говоришь? — с какой-то чрезмерной поспешностью спросила Шарлотта.

Дэниел, хмурясь, внимательно глядел на нее.

— Я просто высказываю свое мнение, дорогая. Мне подумалось, что такой человек, как Джонатан Пит, может испытывать тягу к большому дому. Вряд ли он принят во многих подобных домах.

Шарлотта привычным жестом поднесла руки к вискам:

— Не будем сейчас об этом говорить. Я совершенно без сил. Слишком длинное путешествие. Мне надо подняться наверх. Эдвард, захвати для меня Сильвию. Если будешь вести себя тихо, можешь ненадолго задержаться. Бедная мамина голова...

Она удалилась. Румянец сошел с ее щек, голова поникла, как если бы она не в силах была выдержать тяжесть вьющихся кольцами черных волос.

Лавиния вдруг поняла, что жалобы Шарлотты на головную боль были притворными. Это лишь один из способов скрыться от неприятной ситуации. Она научилась ловко пользоваться подобными способами. Интересно, вызывает ли это раздражение у Дэниела? На лице его нельзя было прочитать ничего, кроме легкой тревоги — выражения, ставшего, как успела заметить Лавиния, привычным, когда он смотрел на Шарлотту.