VIP PR

Рабочие были в шоке! Что он делает?

А тем временем Шмюльц включил встроенные телеприемник на панели управления.

– Смотрите все! – сказал он и настроил первый канал.

Программа «Оксюморон» как раз начиналась…

Ровно через шестьдесят минут Шмюльц вернулся в цех и привел в чувства Игоря Валентиновича. Тот не понимающе вращал глазами и спрашивал, что произошло. Шмюльц сказал, что он споткнулся и упал.

– Я не помню… – произнес Плотников. – Я упал? Как? Когда?

– Только что.

– Да?.. – Игорь Валентинович приподнялся и взглянул на наручные часы. – Долго я провалялся?

– Я же говорю – вы только сейчас упали. Минуту назад. Осторожней надо быть. Давайте руку, я вам помогу…

– Да пошел ты на х… – ответил Игорь Валентинович, приходя в чувства. Он встал с пыльного бетонного пола, стараясь сохранить равновесие. Часто моргая и морщась, он двинулся к выходу. Про четвертую линию он забыл. А может и не забыл, но решил незаметно исчезнуть из цеха. Ему было стыдно за свое нелепое падение и он был растерян и сам перед собой пристыжен.

– Останавливай линию, – отрывисто бросил он на прощание Шмюльцу. – Останавливай до завтра.

Москва

Кабинет главного редактора интернет-журнала «Яркое Созвездие» был выдержал в контрастном сочетании белого и черного, иногда эти радикально отличающиеся цвета были разбавлены нечто средним – серым и стальным. Почему-то Алла Тантанова предпочитала прямые линии, прямые углы, прямые полосы. В кабинете не было ни одного цветка, ни одной фотографии на стене или столе, зато очень много различных дипломов, наградных листков, благодарностей и прочей самовлюбленной чепухи, которую можно распечатать самому себе. Поставить непонятную печать, попросить свою бабушку расписать ручку в графе «подпись награждающего» – и готово! Все это «богатство» было заключено в одинаковые черные рамки и накрыты стеклами, при этом развешаны они были с таким расчетом, что в будущем можно было бы повесить еще, как минимум, столько же.

Кабинет сверкал черно-белым светом, нигде не было ни пылинки, все было гладко и… некомфортно. Создавалось впечатление, что это небольшой филиал мавзолея.

За большим Т-образным столом сидели: по одну сторону – Веерская и Лоу, напротив них – Максименко. Во главе стола восседала личность всеми неприятная и не вызывающая теплых чувств. Нет, вопреки ожиданиям, кресло главного редактора занимала не Алла Тантанова, а худощавый молодой человек со скорбным лицом и с вибрирующим от волнения голосом. Он представился Дмитрием Дмитриевичем Носовым – заместителем Аллы Сергеевны Тантановой, а в ее отсутствие – исполняющим ее обязанности. То и дело он встречался глазами с адвокатом Анатолием Максименко, который просто испепелял его взглядом, эти двое уже были знакомы, они уже не раз встречались в судах и вели периодические судебные бойни.

Когда Носов созвонился с Максименко и пригласил их в редакцию журнала обговорить вопрос о выплате Кристине Веерской компенсации за моральный ущерб, адвокат поинтересовался, почему встреча будет с ним – с Носовым, ведь по всем правилам должен присутствовать главный редактор. Неужели у Тантановой есть дела поважнее, чем выплата миллиона рублей (а именно столько потребовала Веерская с издания). Если так, то и Веерская может заняться чем-то важным и дождаться-таки когда Тантанова соблаговолит встретиться с ними лично, ведь, в конце концов, это Алла Сергеевна заварила всю кашу и сама же явилась инициатором мирного решения проблемы. Ее присутствие так же обязательно, как присутствие Веерской, которая, вернувшись с Кубы, изменила график съемок и нашла время приехать. Они обе должны подписать ряд документов.

Но Дмитрий Дмитриевич ничего не ответил, а только попросил, все-таки, явиться, дабы обсудить «кое-что».

И вот они все сидят в кабинете Аллы Тантановой, держат ладони на приготовленных документах и внимательно смотрят на Носова. Они понимают, что в отсутствии главного редактора они вряд ли сегодня решат вопрос. Носов был им совсем не нужен.

– Как добрались, господа? – спросил Дмитрий Дмитриевич, виновато отводя взгляд с Анатолия Максименко на безобидного с виду Клиффорда Лоу. – В это время у нас тут часто пробки на дорогах. Очень часто посетители опаздывают, а вы…

– Мы не посетители, – поправил его адвокат. – У нас есть претензия и мы приехали ее удовлетворять. А коль речь зашла о дорожных пробках, позвольте спросить, почему, зная о том, что в это время сложная обстановка на дорогах, вы назначили встречу именно в этот час? Чтобы, опаздывая, мы испытывали чувство некоей вины перед вами?

– Нет, ну что вы…

– Бросьте, господин Носов, – перебил Максименко, не отводя от заместителя Тантановой уверенного взгляда синих глаз. – Это уловка в последнее время входит в моду и я уже с ней сталкивался. Опоздавший всегда извиняется и подсознательно идет на уступки.

– Господа, мы не думали ничего подобного… – заговорил Дмитрий Дмитриевич, откровенно растерявшись и пытаясь скрыть это за любезными жестами.

– На том же интерентовском сайте, где вы вычитали эту фишку про пробки есть еще один пунктик, который вы тоже не забыли использовать. – безжалостно продолжал Максименко. – Вы зачем-то зажигали ароматическую свечу, не открываете окно и не включаете кондиционер. Здесь душно и трудно дышать. А вместо воды у вас стоит лимонад. Вы знаете, что у господина Лоу гипертония. Вы продумали все, что-бы нам было трудно усидеть здесь долго и мы поскорее ушли?

– О нет же! Тут не открывается окно, что-то с петлями… К тому же Алла Сергеевна любит этот запах…

– Но ее сейчас нет! – резко оборвал его адвокат и Веерская поняла, что с таким мужчиной она не пропадет. Он не дает Носову заканчивать предложения, резко перебивая. Но разве Максименко не прав? Адвокат продолжал упрекать Дмитрия Дмитриевича: – Все у вас открывается. Ведь вы же в свежей сорочке, от вас не пахнет потом, до настоящего момента вам было не жарко. А вот теперь я вижу испарину на вашем лбу.

Веерская перехватила напористый взгляд Анатолия Всеволодовича и тихо прихлопнула в ладоши – браво!

– Просто, я волнуюсь… – пробормотал Носов.

– Чего волноваться? Вот мы не волнуемся. А что бы доказать мою правоту, я попрошу своих друзей, – Максименко взглянул поочередно на Веерскую и Лоу, – попробовать принесенный чай. Он должен быть очень сладким. При том, что никто из нас не пьет очень сладкого чая, особенно Кристина Андреевна. Насколько я знаю, она предпочитает вообще без сахара.

– Нет, в чай я кладу половину ложки. И, к слову, я предпочитаю кофе, – поправила актриса и, следуя совету адвоката, сделал глоток принесенного чая. Он был не просто сладким, а чуть ли не приторным, сразу захотелось запить его водой, но ее не было. Неужели и это уловка для того, чтобы они тут долго не задерживались.

– Э… нет, вы ошибаетесь, – Носов старался оставаться вежливым. – У Тантановой новая секретарша, совсем молоденькая, она еще не освоилась с приготовлением напитков. А не потел я потому, что до этого был в другом кабинете.