VIP PR

Шмюльц нажал на кнопку звонка собственной квартиры, но ему никто не открыл. Опять Маргарита пропадает на своей работе, а дочь вообще черт знает где!

Москва

Кристина Веерская вошла в зал итальянского ресторана «VIA INTERNAZIONALE» плавной элегантной походкой, слегка виляя бедрами. Окинув чуть прищуренным от важности взглядом пафосный зал, она нашла единственный занятый столик и, не торопясь, направилась к нему. Человек, увидевший ее, моментально встал и приятно улыбнулся ей. Если бы это был другой человек, она бы конечно улыбнулась в ответ, но это был Виктор Владимирович Юдин.

Он взял ее ладонь и оставил на ней горячий поцелуй. Она села, он пододвинул ее стул ближе к столу и сел сам. Официанта не надо было призывать, он сам подошел и протянул Веерской и Юдину два меню. Кристина положила меню перед собой и откинулась на спинку стула. Юдин принялся листать страницы, внимательно сопоставляя названия итальянских блюд и их цену.

– Вить, ты давно меня ждешь? – спросила она.

– Минут двадцать, – ответил Юдин, не отрываясь от меню.

– А что, у тебя сегодня свободный день?

– Да, сегодня есть время.

– Хорошо… Только вот у меня сегодня съемки…

– Да, я знаю, ты же говорила, – Юдин оторвался от меню и дернул рукой. Веерская подумала, что он уже выбрал блюда и позвал официанта, но оказалось, что он просто взглянул на наручные часы. На мгновение на его запястье мелькнул крупный циферблат и браслет из белого золота. – У нас есть еще почти час. Потом я тебя довезу до студии.

Веерская безо всякого выражения смотрела как Юдин захлопнул свое меню и, позвав официанта, начал ему что-то объяснять. Только тут он заметил, что девушка все это время даже не притрагивалась к меню и оно по-прежнему лежало закрытым.

– Кристин, что ты будешь заказывать?

– Горсть винограда и минеральную воду, если можно.

Виктор Владимирович не без удивления поднял на нее взгляд и кивнул официанту. Тот записал закал в блокнотик.

– Могу предложить мороженное… – вежливо сказал официант, но Кристина отрицательно покачала головой.

– Кристин, что-то ты мало ешь, – сказал Юдин.

– Ты же знаешь, Вить, что в это время я не ем вообще. У меня все строго по графику.

После того как принесли заказ и Виктор Владимирович принялся кушать пасту с соусом и морепродукты, Веерская с равнодушием взглянула на свои часики. Еще сорок пять минут придется потратить на эту ресторанную канитель.

Что-ж… Ну если просто думать о чем-нибудь приятном или мысленно напевать какие-нибудь песенки, то время пролетит быстрее.

А Виктор Владимирович Юдин кушал пасту с соусом. Этот мужчина был уже не молод и уже не строен. К шестидесяти шести годам он обзавелся крупным животом, седыми висками и вторым подбородком. На подъем он был тяжел и всегда почему-то быстро уставал. Он не признавался, но Веерская догадывалась, что у него часто скачет давление и, видимо, какие-то проблемы с сахаром в крови. Она видела на фото каким он был раньше и она видит каким он стал сейчас. Если бы он был вдвое моложе, он бы мог ее привлечь, но сейчас…

– Сейчас у меня была беседа с подрядчиками, – говорил Юдин, запивая пасту глотком розового вина. – Похоже, мой последний проект заморозят.

– Какой проект?

– Офисное здание на проспекте Вернадского, – Юдин на секунду сделал недовольное лицо, но выдохнул и сунул в рот вилку с пастой. Пережевал и проглотил. – Хороший проект! Я над ним долго работал, а они замораживают.

– Почему? – спросила Веерская совсем не прикасаясь к винограду.

– Они говорят, что инвестор столкнулся с временными финансовыми проблемами! – огрызнулся Юдин. – Черт побери! Я так и знал! Говорили мне, что бы не давал проект этой фирме, а я не послушал! Надо было мне выполнять заказ «Сибнефти». Надо было!

Виктор Владимирович Юдин был известным архитектором, по чьим проектам в Москве, Петербурге и ряде других городов (в том числе в Финляндии, Литве и даже Сирии) вот уже лет тридцать строились различные сооружения.

Около года назадгосподин Юдин познакомился с Веерской и принялся за ней отчаянно ухаживать, видимо надеясь, что она выйдет за него замуж. Поначалу Кристина Веерская отвечала на его ухаживания, но очень быстро он ей разонравился и наскучил. Только, занятый своими извечными проектами Виктор Владимирович Юдин не понимал или не хотел понимать очевидного факта.

Пенза

Восемь утра, а воздух уже разогрелся как в разгар лета. Птички заливались пением и юрко перелетали с ветки на ветку. Листья деревьев активно зеленели, молодая травка задорно топорщилась из земли, просыпались вездесущие одуванчики. Этой ночью Шмюльц спал мало. Только прикорнет где-нибудь на стеллажах с готовой продукцией, как его сотовый начинал трезвонить. Это упаковщик со второй линии зван его на помощь, Шмюльц открывал глаза, произносил несколько бранных слов в адрес приготовителя смеси, слезал со стеллажей и плелся на линию. На второй линии полночи шел брак. Шла неровность на полотне, а Шмюльц никак не мог настроить давление и температуру. Вроде бы настроит все чин-чинарем, пойдет ляжет отдыхать, а упаковщик опять звонит: «Петро, иди сюда, опять неровность!» Шмюльц приходил, опять настраивал, но опять шла неровность.

Другой бы на его месте остановил линию, да и он сам бы ее остановил, если бы не срочный заказ на утро. К восьми утра на складе должно быть сто тридцать упаковок «Монако». Так потихонечку набирались недостающие упаковки: пять панелей брак – одна хорошая. В конце концов, уже под утро Шмюльц остановил вторую линию, потому что брак достигал девяносто пяти процентов. Шмюльцу пришлось перенести рулон ламината «Монако» на третью линию и гнать «Монако» уже там, ради чего пришлось пожертвовать «Папирусом», хотя на него тоже был закал из Каменки. «Папирус» пусть делает Гусеницын, который сменит Шмюльца в восемь утра. Вот только Плотник будет немного, мягко выражаясь, нервничать.

– Это все из-за Антоновского! – сказал упаковщик со второй линии Гоша Лаймонайнен и Петр Шмюльц согласно подтвердил это. – Опять намесил говно! Опять мела набухал!

– Как всегда опять в чем-то ошибся! – Шмюльц почесал левую стопу. – Он говорит, что это приказ Плотника, но Плотник знает, что есть большой заказ на утро, он не мог приказать добавлять СТОЛЬКО мела. Это косяк Антоновского. Если Плотник узнает, он его уволит к чертовой матери…

– Да пускай! – Лаймонайнен достал пачку сигарет. – Антоновский рано или поздно все равно уволят. Думаешь Плотник не узнает, что Антоновский каждую ночь обкуривается своей вонючей травой? Рано или поздно все равно уволят.

– Знаю, – Шмюльц теперь почесал правую стопу. – Только мне бы не надо, чтобы Антоновского увольняли. Пусть еще поработает хотя бы недельку. Я ж с ним по утрам в свару режусь, он же обкуренный ни хера не соображает. Я у него за месяц уже три-шестьсот отжал. Еще бы недельку и до четырех подниму, а там пусть уходит. Только бабло пусть отдаст.

– Тогда тебе придеться его отмазывать утром, – сказал Гоша Лаймонайнен. – Возьмешь косяк на себя? Не ссышь?

Если признаться честно, то Шмюльц ссал. Перед Игорем Валентиновичем Плотниковым все ссали. А с другой стороны четыре тысячи от обкуренного Антоновского больше чем пятьсот рублей (или тысяча) штрафа за большое количество бракованного «Монако». Что бы избежать и того и другого Шмюльцу надо только одно – к утру сделать заказ. На третьей линии «Монако» пошло гораздо лучше, третья линии была в лучшем состоянии и могла гнать панели даже из таких безобразных смесях какие делает Антоновский.