Virtuality

И никакой тебе свободы выбора. Никакой свободы слова.

Антиконституциональная жизнь.

Моя никчёмная жизнь.

— Ладно, — говорю я, — буду писать. Вести дневник. Типа блог, только без Интернета.

Она будто и не слышала меня:

— А когда допишешь, я солью её в Сеть.

Сеть.

То, что мне нужно.

— Ты серьёзно? — спрашиваю я.

— Да, абсолютно, — отвечает она. — Мир должен увидеть эту книгу. Этот твой дневник событий. «Virtuality».

— А чего в нём такого важного? — спрашиваю я с недоумением. — Я ведь даже не знаю, чем он закончится. Если закончится вообще.

— Закончится. Непременно закончится. И я даже знаю как. Так что не волнуйся, а просто пиши.

За меня думают.

Лузер — слишком громкое слово.

Будет лучше, если она напишет эту книгу сама, а её продвижением в Сети займусь я. И тогда каждый из нас займётся тем, что он действительно хочет.

Я спрашиваю:

— Может, поменяемся местами?

— Шутишь? — смеётся она. — С меня хватит твоей зависимости. Твоё место мне не нужно.

Она говорит:

— И ты сам мне не нужен. Допишешь книгу, и расход по углам. Ясно?

Но я не хочу её терять. Она нужна мне как воздух. Как Интернет. Как мой блог, в котором я уже не был двое суток. Как моя анкета в социальной сети. А ведь меня там ждут. Мои друзья. Мои ежедневные невидимые собеседники. Их мысли. Их души.

Мне их не хватает.

Вам это знакомо?

— Так вот, Игорь. Ты меня сбил. Все эти люди, они не думают, как живут. Они живут по системе. По накатанной.

Она говорит моими словами.

— Но они даже и не представляют, что ими движет. Почему они живут. Ради чего.

Я говорю:

— Слишком полемично. Не пойдёт для книги.

— А мне всё равно. Пиши как есть. А там разберёмся. Итак, Игорь, людьми в основном движет страх.

Страх? Спорно.

Зачем она мне об этом рассказывает?

Она спрашивает:

— Чего ты боишься?

Глава 1.5

Я проснулась минут пять назад, в десять утра. Похоже, мне ничего не снилось. Либо я просто не помню. Всё забыла. Надо попробовать восстановить события.

Так, что было вчера?

А, я помню. Я помню, что ничего не помню. Уж простите за каламбур. Я помню доктора. Помню, как очутилась перед дверью в его кабинет в клинике. Помню, как мы с ним общались. Помню хачика-бомбилу.

А это уже что-то значит.

Это значит, что я теряю память не каждый день.

Или просто день ещё не прошёл?

Открываю ежедневник, подаренный мне доктором. Перечитываю содержимое. Такие знакомые слова. Такие знакомые и такие далёкие. Как будто у меня есть сестра-близнец, нас разлучили при рождении, и мы вдруг встретились. И теперь не понимаем, что произошло.

Осматриваю себя в зеркало. У меня красивое лицо, красивое тело, красивая грудь, но почему-то одна чуть больше другой. Надо будет с этим что-то сделать. Подкачать, например. Лицо действительно выглядит неплохо. Очень даже. Ну, мне так кажется.

Вообще, как-то знакомо, что я смотрю на себя в зеркало. На обнажённую себя.

И почему-то мне нехорошо.

Интересно, сколько ещё пройдёт времени, прежде чем я стану смотреть на себя в зеркало по утрам с ощущением ужаса?

Быстро принимаю душ, привожу себя в порядок и одеваюсь. Смотрю на часы. Уже полдень. Опаздываю.

Второпях вылетаю из номера, переворачиваю табличку на двери вверх надписью «Пожалуйста, уберитесь» и сруливаю.

Так, мне ехать до Чистых прудов. Сейчас я на Партизанской. Если ехать на машине, то точно не успею из-за пробок. Придётся попотеть в метро. Залетаю на станцию, покупаю в кассе билет на две поездки, прохожу через турникет, дожидаюсь поезда и запрыгиваю в него.

В углу поезда вижу свободное место. Сажусь. Достаю из сумочки книгу и начинаю читать. Я сделала это автоматически. Видимо, по привычке.

Механическая память.

Достаю ежедневник и ручку. Записываю: «Я читаю в метро».

Краем глаза замечаю, что напротив меня сидят три подвыпивших парня. Или обкуренных. Они что-то громко обсуждают и дебильно ржут в голос. Над какими-то тупыми шуточками. Поднимаю глаза. Замечаю, что все трое пялятся на меня.

В США за такое уже можно было бы засудить. За домогательства. Получить бабла. Или даже посадить. И даже неизвестно — совершенен этот закон или нет. С одной стороны, это защищает женщин. С другой стороны, это мешает воссоединиться сердцам. И ставит мужчин на ступеньку ниже, чем слабый пол.

В общем, я за то, чтобы в России тоже приняли такой закон. Тогда такие придурки, наподобие этих троих, не стали бы так нагло ко мне клеиться.

Эти три кадра стоят отдельного описания. На всех — спортивные костюмы, явно дешёвые. На одном из костюмов вместо «ADIDAS» написано «ADIDOS». На втором вместо того же «ADIDAS» написано «ABIBAS». И — внимание — у всех на ногах лаковые туфли. Только пиджаков не хватает. И не стрёмно им появляться в этом на людях?

У всех троих — пропитые рожи, дебильный взгляд, выражающий ограниченное количество желаний: пожрать, побухать, посрать, потрахаться и поспать. На большее они явно не способны. Всего лишь пять «П». 5П. Что-то знакомое.

Точно, Пелевин. Надо записать.

Кажется, Пелевину стоило бы придумать новую расшифровку для своей книги. И выпустить новое издание.

Тупые животные.

И все трое продолжают пялиться на меня. Вполголоса что-то говорить друг другу. Очевидно, обо мне. И каждый из них после услышанного начинает тупо ржать.

Уроды.

Нет, эти субъекты — определённо не мой тип. Мне нужен парень посерьёзнее.

Кстати, у меня кто-нибудь есть?

Нет, правда, интересно.

Как-то даже не интересно, когда всё интересно. Ощущаю себя пятилетней девочкой, пытающейся познать мир. Я ведь действительно его не знаю.

Как будто все мои ощущения и переживания пришли ко мне из какой-то прошлой жизни.

А ведь так оно и есть.

Вокруг меня толпа людей. Все едут по каким-то своим делам. Каждому что-то нужно сделать. Кто-то из них наверняка не слишком доволен своим существованием. Подозреваю — большинство, судя по их кислым минам. Ну, не считая этих троих гопников, тех, что сидят напротив меня. Этим точно всё равно.

Все эти люди, они закрутились в рутине. Бегут по кругу.

По кругу. Странно, но эта фраза мне как-то близко знакома. Записываю её в ежедневник.