Virtuality

Если у человека психическое расстройство, он ни за что не признает, что оно у него есть.

Для таких людей есть выход: срочно прекратить общаться по Сети. Перестать включать компьютер.

Я знаю, что бывает в этом случае. Вы это уже прочитали. В этой моей книге. Virtuality.

Это своего рода информационные ломки. Да, примерно как у наркоманов. Бессознательное, постоянно требующее удовлетворения, перестаёт его получать.

У человека в голове начнётся каша. Он станет агрессивен, депрессивен, невозможен. Всё потому, что его бессознательное требует зайти в Сеть. Кому-то написать. Что-то получить в ответ.

Зависимость.

Кто-то захочет поспорить, что это не так.

Спорить будут те, у кого эта зависимость есть. Или просто упёртые бараны. Много и тех, и других. И на тех, и на других мне наплевать.

Пусть спорят.

Глава 2.12

И вдруг я слышу в трубке крик Крылова:

— Алло!

— Да-да, я здесь.

— Как это здесь? Вы куда-то пропали. У вас там связь плохая?

— Нет. Связь нормальная, — сухо отвечаю я.

Боже, я в самом деле монстр.

Там же было несколько тысяч детей…

И это был тот самый следователь.

— А что тогда случилось?

— Да ничего особенного. Просто пострадали несколько тысяч детей, — говорю я грустно.

— В смысле?

— Да я тут кое-что вспомнила.

Вспомнила то, что, как всегда, вспоминать не стоило.

Видимо, недаром я забыла всю свою жизнь. Потому что с каждым разом всё то, что я вспоминаю, оказывается всё ужаснее.

Реалити-шоу: «Возненавидь себя».

— Что конкретно?

— Четыре года назад я взорвала свою школу.

— Что?

Кажется, доктор никак не может понять моих слов.

— Ну, взрыв школы в Сокольниках, четыре года назад. Помните?

Крылов на некоторое время задумывается.

— Боже… — говорит он, — «Арбн-ибн-Джихад»… Это всё вы?

— Да.

— Господи… там же было несколько тысяч человек…

Вставьте здесь минуту молчания в дань трауру по усопшим.

— Вы псих.

— Я даже не знаю, кто я.

Начинаю плакать.

— Так-так-так, успокойтесь.

— Не могу. Я монстр.

— Давайте потом об этом поговорим. И не по телефону.

Я просто ужасна.

Я — зло во плоти.

— До встречи, Дмитрий Валентинович.

— До понедельника.

И я выкидываю телефон на кровать.

Что же я натворила после этого?

Теперь хоть ясно, почему я помню следователя. И почему мне всё равно, что надо мной издевались.

Потому что я всем отомстила.

Даже директрисе.

Даже Лене.

Даже тем, кто не имел к этому никакого отношения.

Так вот почему у меня было странное ощущение, когда я примеряла на себя роль массового убийцы.

Потому что так оно и есть.

Решаю лечь спать.

Достаю из сумочки блокнот, вырываю из него листок и сама себе пишу записку: «Вика, это я, Вика. Если ты ничего не помнишь, то и не пытайся вспомнить. Так будет лучше для тебя самой».

И оставляю её на тумбочке.

Надеюсь, когда я проснусь, я снова всё забуду.

* * *

Естественно, у меня уже не оставалось ни одной причины, по которой я мог себе позволить появиться в очередной раз на «Привете» под профайлом Диверсанта, а моя реальная анкета, как и в случае с анкетой на сайте знакомств, уже более не представляла для меня никакого интереса.

Я начал замечать, что меня так и тянет снова появиться на сайте, но я не знал, для чего. Я хотел снова что-нибудь придумать, но я не обладал для этого ни какими бы то ни было стоящими идеями, ни возможностями.

Все мои методы самореализации оказались на тот момент зажатыми со всех сторон: и моим отсутствием прямого интереса к появлению на сайте, и Добром, и Серёгой, а также тысячами пользователей, которые обсуждали Диверсанта, который мало того, что оказался ботаником, так ещё и не умеет пить и любит мальчиков.

В общем, полный крах, как я уже и писал.

Только честно не смейся, ладно?

И вдруг я понял: у меня выработалась зависимость.

Всё, что я сделал, начиная с момента регистрации на сайте знакомств, заканчивая разделыванием меня под орех Добром и Серёгой, — это приобретение сильной зависимости от Интернета.

Добро и Серёга куда-то пропали, у меня даже появилось ощущение, что они состояли в каком-то сговоре против меня, а может, и нет. Я не стал сильно задумываться на эту тему.

Когда я прочитал последнюю запись, которую опубликовал в своём блоге Добро, гласящую, что он не будет появляться на сайте в течение неопределённого срока, потому что у него появились какие-то срочные, важные и неотложные дела, я понял: ничто больше меня не держит на сайте.

Когда я также увидел комментарии пользователей к этой прощальной записи Добра, я понял, что зависимость была не только у меня, но также и многих других пользователей, которые буквально подсели на его особенный, живой блог, его мысли, его записи, его провокации, его личность. Недаром говорят: не сотвори себе кумира.

Зависимость, естественно, была и у самого него. У Добра.

Я обнаружил также, что меня самого по-прежнему так и тянет зайти в Интернет и сделать то, о чём я сам пока ещё ничего не знаю. Но я решил побороть в себе эту зависимость. Я отключил Интернет, отказался от него вовсе.

Признаюсь честно, и, думаю, ты меня поймёшь: мне было очень сложно. Но как настоящий психоаналитик, я быстро разобрался в проблеме: моя жизнь уже совсем не устраивала меня потому, что я был уверен, что она вообще вот-вот закончится, и тут меня случайно занесло в Интернет с целью найти новых знакомых, а в итоге я подсел на это самым что ни на есть глубоким образом, простым и банальным. Я проглотил виртуальную иглу и ушёл в это с головой.