Виртуоз

[* сэндвич - когда при сексе один партнер зажат между двумя мужчинами]

Комитет по контролю за опасными созданиями располагался на самом нижнем этаже Министерства. Как выражались сами министерские - в девятом кругу ада.

Но, в отличие от христианского ада, здесь было сыро, темно и дьявольски холодно. Никаких стен и полов из мраморных плит, как на остальных этажах Министерства, - одна только голая земля.

Самый нижний уровень был просто дырой в земле, и Гарри чувствовал себя так, словно падал в нору за Белым Кроликом.

Человек, встретивший его, выглядел таким бледным, будто никогда в жизни не выходил на поверхность.

– Мистер Гарри Поттер?
– спросил он, поднимая палочку со светившимся на ее кончике огоньком к лицу аврора.

– Да. Вот мои документы, - Гарри протянул служителю свой аврорский пропуск и разрешение Министра на «проведение следственного эксперимента».

Человек документы не взял; вместо этого он поднес кончик палочки к шраму на лбу Гарри, разглядывая почти исчезнувшую после смерти Волдеморта молнию с таким интересом, словно это он ее когда-то поставил.

– Гарри Поттер… да, это Гарри Поттер, - прошипел он, наконец.
– Любимец С-судьбы, Ис-ссстребитель Чудовищ. Следуйте за мной.

Гарри пошел вслед за сгорбленной фигурой в черном плаще, попутно разглядывая тяжелые, окованные железом двери, мимо которых он проходил вместе с проводником.

На всех дверях желтой краской были намалеваны двигающиеся рисунки: голова волка, поворачивающаяся то в профиль, то анфас; обезьяна, бьющая в бубен; вертящийся череп.

Человек в черном остановился перед дверью с изображением появляющихся и исчезающих клыков.

– Интересные у вас вывески… - сказал Гарри, которому стало не по себе от светящихся в темноте рисунков.

– Большшинство Темных Созданий не умеют читать. Они же как дети. Бедные, неразумные дети, - с отталкивающей нежностью произнес Гаррин проводник.
– Прошу.

Они вошли в длинное узкое помещение, сразу напомнившее аврору гроб. Вдоль стен в помещении были расставлены стулья, а в конце виднелась еще одна дверь.

Аврор со служителем прошли к лабораторному кабинету: тесной маленькой каморке, в которой помещался только стандартный стол с тумбочкой, стул и несгораемый шкаф.

– Вот з-здессь. Здесь я проверяю их кровь.

Служитель уселся на единственный в комнате стул, и Гарри поморщился, поняв, что ему придется стоять. Он прислонился спиной к холодному сейфу, сложив руки на груди и приготовившись к долгому ожиданию.

– Напрас-сно Гарри Поттер думает, что это с-сделали они. Напрасссно. Я з-знаю их вссю свою жизнь. Они на такое не с-способны. Они не авроры-убийцы, о нет. Вс-сего лишь невинные дети достойных с-семейств… с-страдальцы, попавшие под десницу судьбы и терпящщщие от невежества недоучек…

– Мистер Снэйк, - вежливо сказал Гарри, прочитав имя служителя на нагрудном значке, - если вам нетрудно, не вспомните ли вы, что вы делали вечером 2 декабря?

– Вы подоз-зреваете меня?
– взвизгнул Снэйк, от шока перестав сипеть и присвистывать.
– Вы обвиняете меня в убийствах?

– Пока нет, - успокоил Снэйка Гарри.

– Но, знаете, если я не найду убийцу среди невинных вампиров, мне придется искать виновного среди людей.

Снэйку хватило двух минут, чтобы обдумать слова Гарри, взвесить их и оценить.

– Это вампир Лесссстрендж, - прошипел он, ткнув пальцем в односторонне прозрачное стекло двери.

Серая колеблющаяся фигура проскользнула в зал ожидания и замерла посреди, поводя головой в капюшоне из стороны в сторону.

– Очень подозрительная личносссть. С-склонная к неоправданной жестокосссти и напрасному кровопролитию. Вместо того чтобы, как и другие вампиры питаться крысами, голубями и воронами, он ловит и убивает маггловссских домашних любимцев. В прошлом квартале у магглов пропали три кошшшки и два мопссса. Приглашать?

Гарри почувствовал отвращение - не к вампиру, убивающему ради забавы (кровососам для поддержания своей жизни требовалось не так уж много крови, здоровая крыса эти потребности вполне удовлетворяла), - к доносчику, спешащему выложить аврору все грязные подробности о своих «бедных детях».

Работа аврората автоматически предполагала наличие сети информаторов и осведомителей, но Гарри никак не мог избавиться (да и не хотел, если честно) от впитанного с детства твердого убеждения: тот, кто доносит на своих, предатель и подлец.

– Приглашайте, - сказал он, не отрывая взгляда от плавно перетекающей с места на место фигуры.

Вампир Лестрендж - имен нелюдям не давали, и называли их затем по фамилии семейства - оказался высоким, худым и бледным, как лист бумаги. От киношных вампиров он отличался тем, что совершенно не был похож на человека: его нельзя было принять даже за узника нацистского концлагеря - пусть сослепу и в темноте. Балахон болтался на нем, как на вешалке.

Больше всего он напоминал виденную когда-то Гарри картину «Крик»* .

Он посмотрел на постороннего человека в комнате и моментально отвел глаза, так ничего и не сказав.

– Они не очень-то разговорчивы, - пояснил Снэйк, поднося к руке вампира серебряную чашу.

Сложное движение палочки, заклинание - по запястью потекла бурая жидкость. Снэйк сосредоточенно изучал кровь, напоминая в этот момент Трелони на уроке Предсказаний, замершую над хрустальным шаром или чашкой с кофейной гущей.

Гарри разглядывал Лестренджа, пытаясь справиться с абсурдным желанием заговорить с вампиром на Парселтанге.

Вместо этого он поднял палочку и произнес:

– Империо.

Гарри не знал, чего ему больше хочется: посидеть в темноте и тишине и спокойно подумать, или увидеть Драко - ну, на одну минутку, чтобы понять, что о нем кто-то беспокоится и тревожится; а потом Малфой мог бы сваливать домой и не мешать Гарри сидеть в тишине и думать.

Увидев полоску света из-под неплотно прикрытой двери, он испытал смутную усталую благодарность. В углу завозился и заворчал Сириус, через несколько секунд мокрый собачий нос ткнулся в Гаррину ладонь.