Виртуоз
Шрифт:
– Я, по-моему, не инвалид, - рассердился Поттер.
– У всех бывают ошибочные версии, не вижу причин, по которым я должен получить моральную травму! Нечего ходить передо мной на цыпочках…
– Гарри… - мягко сказал Зик, - ты по-прежнему не читаешь перед обедом колдовских газет?
Неясное предчувствие шевельнулось в груди; Зик сказал это так, что стало ясно: ничего хорошего Гарри ждать не приходится.
Гарри молча протянул руку и Мэдривер кинул ему утреннюю газету.
Заголовок на первой странице гласил: «БЫВШИЕ ЗАКЛЯТЫЕ ВРАГИ ТЕПЕРЬ ВСТРЕЧАЮТСЯ? ГАРРИ ПОТТЕР И ДРАКО МАЛФОЙ - СЕНСАЦИОННАЯ ПАРА ГОДА!!!»
– Что здесь творилось
Гарри вытащил из кармана сотовый, бросил на темный экран равнодушный взгляд:
– А, да, - пробормотал он, - разрядился…
Статья была написана в истинно похабном тоне Риты Скитер. Журналистка строила предположения, делала выводы, подмигивала читателю, улыбалась, повествуя о вечно-юной любви, страсти, перед которой не могли устоять Парис, Самсон и Ромео с Джульеттой; Гарри не хотел читать эту мерзость, не желал отравлять свои мысли этим моментально-действующим ядом, но глаза невольно скользили по строчкам, выхватывая слова:
«… что думает об этом невеста юного Малфоя мисс Паркинсон… Люциус Малфой… дочь мистера Поттера и его жены Джиневры Уизли… нашим читателям, должно быть, интересно, как относятся магглы к гомосексуализму…»
– Может, тебе лучше уйти, а я скажу, что ты заболел?
– предложил Зик.
Его голубые глаза с сочувствием и болью смотрели на напарника.
– Нет, - проговорил Гарри, вскидывая голову и странно улыбаясь.
Зику не понравилась эта улыбка. Он не любил, когда глаза у друга из сияющих становились тускло-зелеными, как пыльное бутылочное стекло. Это говорило о том, что Поттер находится в крайней степени бешенства.
– Нет. Если я уйду, это будет похоже на бегство. А мне не от кого бежать и нечего бояться.
Всегда, сколько себя помнил, Гарри был человеком света. И ночные похождения в каменных хогвартских коридорах ничего не меняли: ночь была удобным временем для обделывания дел. И только.
По-настоящему жил, работал, фонтанировал идеями и выплескивал энергию Гарри днем. Но после двадцати лет в нем что-то сдвинулось и изменилось.
Может, виной тому был ненормированный рабочий день: работать в аврорате могли до полуночи, зато никто не требовал от авроров поголовной явки к девяти утра, может, годичное увлечение Интернетом.
Никто не верил, что Гарри и Джинни после полутора лет брака расстанутся окончательно; в это не верил и сам Гарри.
Он знал, чем занять то время, в течение которого они должны были пожить отдельно и принять решение о своих отношениях. В Норе не было компьютера: маггловская техника не работала в доме, насквозь пропитанном магией. Электроника и микросхемы начинали сходить с ума, и любой прибор, в конце концов, ломался.
Поэтому в предоставленной ему Министерством пустой казенной квартире Гарри первым делом установил компьютер, поставил выделенку и - провалился. Сеть властно затягивала его в свою ячею: он пришел в восторг от сотен незнакомых ников, о которых не знал ничего и которые не знали ничего о нем, от форумов, куда каждый день можно было являться с новым именем, оттого, что он был существом с тысячью лиц - и одновременно безликим, как сам Интернет.
Сеть дарила самое дорогое, чего никогда не было у Гарри, Избранного и отмеченного шрамом, связанного долгом и Пророчеством по рукам и ногам; она давала свободу.
«Это
Интернет-зависимость, - говорила Гермиона, заявлявшаяся в квартиру Гарри, чтобы проверить, как поживает вынужденный холостяк.– Гарри, это л е ч а т».
На столе, где стоял черный плоский жидкокристаллический монитор, громоздились пустые коробки из-под пиццы и открытые банки с выдохшимся пивом.
Гарри пожимал плечами, с нетерпением дожидаясь момента, когда за Гермионой взметнется каминная пыль.
Ему понадобился почти год, чтобы вынырнуть из виртуального пространства смайликов и ников, одиннадцать месяцев на то, чтобы понять: человек всегда одинок. Иногда кто-то присоединяется к тебе на твоем пути, но это только краткий миг.
Реальный мир за это время безвозвратно изменился. Как сказал бы Роланд у Стивена Кинга - он «сдвинулся». И все, что заботило Гарри в этом измененном мире - это Роза и Темная Башня.
Он достиг своей темной башни, когда убил Волдеморта и выиграл для волшебников эту войну. Но Розу он не получил; и жил, как пассажир в кафе при вокзале, в смутном ожидании того, что что-то должно в его жизни произойти. Что-то должно случиться.
Теперь, сидя за своим столом над думосбором и папками с отчетами, Гарри спрашивал себя: это ТО? То самое?
То, ради чего стоит бороться, чему можно посвятить всю оставшуюся жизнь, для чего не жаль отдать даже сердце?
Такие вопросы не решались в одиночку.
Гарри пересек пустой кабинет (Мэдривер все-таки поехал к Снейпу) и присел перед камином.
– Дипломатический корпус, кабинет №8.
Секретарь, увидев его лицо, моргнула от неожиданности и улыбнулась - всё понимающей и оттого неприятной улыбкой:
– Дипломатический корпус, чем мы мо…
– Мне Драко Малфоя, пожалуйста, - перебил ее Гарри, решив игнорировать реакцию людей на скандал, связанный с тем, с кем он спит в одной кровати.
– Э… я очень сожалею, но его нет. Он ушел с утра, сказал, что у него семейные проблемы. Что-нибудь передать?
– Он не сказал, когда вернется?
– К сожалению, нет.
– Понятно, спасибо, - пробормотал Гарри, - извините…
Гарри сел за стол и уставился перед собой. Нужно было что-то делать: писать отчет о вчерашних допросах, выдвигать следующую рабочую версию, ехать трясти Снейпа, наконец… Но мысли, среди бела дня всегда напоминавшие греющихся на солнце ужей - ни одну за хвост не ухватишь, теперь и вовсе кружились только вокруг личной жизни.
Роем злобных черных ос.
Ему нужно было поговорить с Драко прямо сейчас, и Гарри проклинал Малфоя, ушедшего с работы домой. Он не мог заняться семейными неприятностями вечером?
Связываться с Малфой Мэнор Гарри не решался: скорее всего, он только подольет масла в огонь. Вряд ли это будет кстати - врываться с вызовом по каминной сети прямо посреди семейной сцены. Люциус Малфой, Нарцисса Малфой, юный Малфой и, может быть, Панси Паркинсон. И писк домового эльфа, раз за разом прищемляющего себе пальцы дверью:
– Мастера Драко вызывают… Гарри Поттер из аврората.
Гарри наклонил лицо к думосбору, стиснул зубы. Он займется своей работой, чего бы ему это ни стоило.
Вытащить из головы нужные воспоминания оказалось непросто, аврору постоянно хотелось встать и пройтись по кабинету, заложив руки за спину. А лучше ходить, ходить и ходить, пока от усталости не начнут подгибаться ноги.
Гарри выложил в чашу только воспоминания о Лестрендже, как в позеленевшем пламени камина проявилось лицо Рона.