Вирус смерти

Эх, Фауст, мы любили тебя. Мы верили тебе. Ты был нашим учителем, на чей совет можно положиться всегда. Ты сразу угадывал суть... И ты знал нечто такое, что мне очень понадобилось бы пятью годами позже, когда мы поняли: зеркало тролля давно разбито и осколки его разлетаются и впиваются в нас...

* * *

Я бегло просмотрел оставшийся файл, привычно глотая информацию сразу целыми страницами и откладывая ее в потаенные уголки памяти. Острогин сидел в кресле за моей спиной, попыхивая сигарой, листая старый номер журнала "Авиация и космонавтика". Он терпеливо ожидал, когда я закончу.

Руководитель оперативной бригады Симонов не относился к числу тех, кому можно положить палец в рот. Он как орешки щелкал сложнейшие задачи и как пробка выплывал из любых штормов. Работать он умел. За дело взялся со всем присущим ему напором. И быстро погорел.

Его бригада имела исходную точку расследования: шесть выявленных носителей информвирусов - четыре компьютерные программы и два видеоклипа. Начали оперативники с компьютерных программ и моментально вышли на точку, откуда появились две программы. Установили фигуранта. Когда попытались провести наружное наблюдение и технический контроль, подозреваемый испарился в неизвестном направлении. Второго распространителя информзаразы застали в виде хладного трупа.

Со студией по производству видеоклипов все складывалось поначалу успешно. Симонов быстро учился на собственных ошибках. Работу провели ювелирную. Был выявлен подозреваемый - некий Кац. Его аккуратно изъяли и доставили на оперативную базу Центра. Через три часа после начала работы с ним на базу было совершено нападение. Вместе с Симоновым и пятью оперативниками, то есть практически всей группой, погиб Уран - начальник развед-сектора.

– Как цыплят-табака поджарили, - покачал я головой, рассматривая цветные фотографии разгромленной базы.

– Да, ткнули нас мордой в грязь. Мы потеряли самую профессиональную группу, - сказал Остроган.

– Прокололись, как новички, ваши профессионалы. Установили наблюдение за объектом и не заметили, как сами попали под колпак. Да еще расшифровали базу это вообще ни в какие ворота не лезет.

– Ты в это веришь?

– Как сказать. Симонов был мастер и ребят набрал не промах. Видимо, противник оказался подготовлен лучше.

– Похоже, у этого Каца могли узнать такое, что имело большое значение. Уран за несколько минут до нападения на базу выходил со мной на связь и говорил, что, похоже, при допросе Каца находит подтверждение одной своей идее.

– Другие спецслужбы информировались о ведущемся расследовании? Вы запрашивали помощь?

– Конечно, нет. Мы установили гриф секретности и приняли меры, чтобы ничего не просочилось за пределы "треста". Даже у нас о программе знали считанные единицы. Времена такие - не ведаешь, где тебя завернут в подарочную обертку и продадут с потрохами... Однако Симонов в процессе расследования посылал запросы в ФСБ и МВД по текущим вопросам.

– Возможно, на этом и прокололся. Кто-то проанализировал и понял, что он ищет.

– Не исключено, хоть и маловероятно. Мы ничего не знаем. С какой целью идет кодирование и что вбивается в голову нашим согражданам? Кем? Проникли ли наши противники в государственные органы и насколько глубоко?

– Что предпринято "трестом" после ликвидации базы?

– Почти ничего. Решили самое интересное оставить вам,- невесело улыбнулся Острогин.

– Только завершили отработку Каца.

– Выяснили, что он отличный семьянин, от него без ума все старушки во дворе, ни по каким учетам он не проходит, - поддакнул я.

– Почти. Кац Альберт Моисеевич, 1965 года рождения, образование среднее. Не женился, не привлекался, с преступным элементом и темным людом не общался, кроме, конечно, как по работе. В шоу-бизнесе с девяносто первого. Сер, тускл, ничем не примечателен. Блеклая, никчемная фигура... Несуществующая фигура.

– Что вы имеете в виду?

– Не было до девяносто первого года такого Каца. Он возник из ничего.

– Из ничего что-то не возникает. В учебниках для пятого класса пишут.

– Мы тоже так посчитали... И нам удалось установить, кем он был в прошлой жизни. За этим безобидным занятием - установлением прошлого никчемного рекламщика - мы потеряли еще одного оперативника.

– Сурово.

– Даже чересчур. В общем, Кац - это Тупягин Василий Васильевич, уроженец Иркутска. Без вести пропал в Иркутской области.

– Когда?

– В девяностом...

Все тот же заколдованный девяностый.

– Мне нужны материалы по формуле Токмачевского. И весь объем обрабатываемых данных.

– Зачем?
– насторожился Острогин.

– Усажу за нее нашего "Лобачевского". Пусть ищет носители информвирусов.

– Думаешь, он справится с делом лучше аналитиков Севастьянова?

– Возможно... Кстати, откуда взялся новый начальник разведсектора? Ничего о нем не слышал.

– В "тресте" уже три года. Ты их продремал в берлоге, время от времени распугивая московскую шпану вроде Каратиста.

– В этой акции была необходимость. Для безопасности группы и ее имущества я имею право на проведение силовых акций.

– Имеешь... Лукницкий работал в Первом главном управлении КГБ, потом в ведомстве Примакова. Был на оперативной работе. Отличный специалист.

– Короче, нам его навязали. И вы не знаете, чего ждать от этого Алена Делона,

– Он хороший специалист.

Остроган говорил без особого подъема. Заметно, что он не питал теплых чувств к своему новому заму.

– Все, группа в работе, - сказал я напоследок.
– На вашей базе я не появляюсь. Связь по "зеленой линии".

– Я должен быть в курсе того, что вы делаете.

– По мере возможностей, - отрезал я.

Острогин кивнул с явным неудовольствием. Пожимая ему на прощание руку, я понял, что меня смущало в нем сегодня. Острогин никогда не отличался особой доверчивостью к людям, благодаря чему и прожил так долго. Сейчас же я увидел, что он не доверяет и мне...

Группа "Тень" приведена мной в боевую готовность по режиму "Экстра". Все отлажено, отработано, продумано до мельчайших деталей. Всякий знает свое место. Каждый оперативник страхует другого. Контакты, связь, взаимодействие - все рассчитано на то, чтобы не засыпаться самому и не проколоть товарища. Три года консервации не могли сказаться на нас. Слишком глубоко вбиты навыки, слишком многое за плечами.