Вирус «В»-13. Тайна белого пятна

— Почему в землянках. Там рабочий поселок, дома.

— Дома! — усмехнулся Валя. — Это тебе твой дядя наговорил. Может, по-ихнему, по-таежному, и дома, а на деле — условное понятие: четыре стены и крыша из дерна. Грязь, клопы. Фу, гадость!

— Клопов там нет! — возразила Зина.

— Вот еще. Есть, конечно.

— Нет клопов! — Она не знала, есть в поселке клопы или нет, а спорила уже из упрямства.

— Ну, пусть клопов нет, — согласился он. — Но и вот водопровода нет, и ванной нет, и вообще никаких коммунальных удобств. Как ты там будешь жить?

— А так же, как люди живут.

— Так люди там привычные, не тебе чета. Возьми своего дядю, он же из чугуна сделан, ему что. Он где угодно проживет. А ты привыкла к другому: к уюту, к ванной, к электричеству, к парикмахерской… и вообще. Ты только подумай, что ты там будешь есть, где спать, как одеваться? Да ведь там все в сапогах ходят.

— Ну и я буду в сапогах.

— Ты — в сапогах?… Вот уморила. Да тебе их и не надеть самой. Ведь сапоги с портянками носят, а ты еще не знаешь, что это такое. Представляю, как ты будешь выглядеть в сапогах. А сапоги вот такие, как у твоего дяди, полуболотные, сорок пятый размер. И дегтем смазаны обязательно. И штаны брезентовые, заляпанные. А физиономия вся распухшая — комары накусали. Картина!

Зина недовольно прищурилась, выражение лица стало неприязненным и холодным. Но Валя слишком увлекся.

Он знал: высмеять идею — значит, ее убить.

Зина слушала и молчала.

Когда он, наконец, остановился, подбирая более красочное выражение, она перебила его:

— Знаешь, я что-то замерзла. Домой пойду.

— Валя спохватился, хотел накинуть на плечи пиджак, но она немедленно отодвинулась.

— Нет, нет! Я пойду. Спать уже нужно.

— Ты, может, обиделась? — запоздало побеспокоился Валя.

— Ну вот еще… Ты так хорошо говорил и убедил меня. Вероятно, так и есть — я неженка и белоручка. Мне дядя Дима это сказал, так я думала, он ошибается… Значит, на самом деле стала такой…

Она решительным движением освободилась из Валиных рук. Заботливо застегнула ему пиджак, подняла воротник.

— Иди, мой дорогой! До свиданья. Не простудись.

И, поцеловав его в нос, скрылась за дверями.

Назавтра, свежевыбритый, благоухающий, с букетиком фиалок в петлице пиджака и с двумя билетами в цирк на китайских фокусников. Валя взлетел, прыгая через две ступеньки, к дверям квартиры Вихоревых.

— Где Зина? — воскликнул он, проскочив мимо оторопевшей Алексеевны. — Зина, где ты?… Собирайся скорее, опаздываем. Пятнадцать минут осталось, я такси заказал… Зина!… Зиночка!

В столовой он наткнулся на профессора Вихорева.

Тот посмотрел на Валю так, как будто это не Валя, а тень отца Гамлета.

Запоздавшая догадка мелькнула с быстротой электрической искры. Валя в смятении уставился на профессора.

— Зина… Где Зина?

Профессор Вихорев ответил не сразу.

— Так, так, — протянул он, с сожалением разглядывая Валю. — Что ж, узнаю племянницу. Значит вчера она тебе ничего не сказала. И ты так ни о чем и не догадался? Так о чем Же вы там беседовали с ней, разреши узнать?

— Да ни о чем, — бормотал Валя. — Я ее уговаривал…

— Уговорил!… Эх, Валя, а еще юрист. Ведь она же уехала с Димитрием на аэродром два часа тому назад.

Валя кинулся к телефону.

— Поздно, — остановил его профессор. — Я уже звонил. Улетели.

Часть вторая КАРТА Дядя Дима ухмыляется

Самолет шел на север.

Солнце было где-то за хвостом. Через большое окно Зина видела под собой тайгу, пологими волнами уходящую вдаль. Черная тень самолета стремительно неслась вперед. Сине-зеленому океану не было конца.

Дядя сидел впереди. Он летал здесь не один десяток раз. Бесконечность таежных просторов вызывала у него скорее досаду и неудовольствие. К руднику не было сухопутной дороги. Все оборудование, снаряжение, продовольствие приходилось доставлять либо по реке, во время коротких весенних паводков, либо на самолетах. В этом году от ближайшего населенного пункта к поселку, где находился рудник, начали прорубать дорогу. Но только поднявшись в воздух и пролетев над будущей трассой дороги, можно было понять, сколько потребуется труда и сколько времени пройдет, прежде чем на рудник доберется первая автомашина.

Поэтому, чтобы не расстраиваться лишний раз, дядя Дима предпочел в самолете спать, предоставив Зине одной восхищаться безбрежным зеленым океаном.

Ногам стало немного холодно. Зина летела в светлых туфлях и тонких чулках. Еще в гостинице дядя предложил ей надеть лыжные брюки и сапоги. Сапоги были обычные, кирзовые, наверное на два номера больше, брюки — из толстой лохматой байки. Зина примерила этот наряд, осмотрела себя в зеркале и вспомнила слова Вали. Идти по городу в таком наряде? Нет. В тайге еще куда ни шло. Но здесь!

И решительно отказалась.

Она ожидала, что дядя Дима будет настаивать. Но он только ухмыльнулся и положил брюки и сапоги в свой рюкзак.

Зина заметила его усмешку и подумала, что, пожалуй, напрасно отказалась от сапог. Дядя Дима ухмыляется не зря. Он всегда говорит, что ничто так не убеждает человека, как свершившийся факт.

Самолет несколько раз нырнул, проваливаясь в воздушные ямы. К горлу подкатил комок, Зина заморгала и покраснела. Бортмеханик, сидевший рядом с пилотом, оглянулся на нее, что-то сказал пилоту, Зина видела, как он в зеркальце продолжает наблюдать за ней, и старалась держаться как можно увереннее.

Самолет начало качать сильнее. Под ложечкой опять сдавило от мучительной тошноты. Она уже не глядела в окно, сидела, стиснув зубы, вцепившись в подлокотники кресла, и с ужасом думала, что еще минута такой болтанки — и она оскандалится.

На ее счастье, покачивание прекратилось. Зина только перевела дыхание, как вдруг самолет резко наклонился на бок и начал падать. Ее прижало к окну. Она охнула от испуга.

Дядя Дима тоже качнулся, поднял голову и сказал спокойно:

— Прилетели!

И тут под самолетом вместо зеленого лохматого ковра блеснула ярко-синяя полоса, стремительно надвинулась на окна. Зине показалось, что сейчас они врежутся в воду, но самолет плавно развернулся и быстро заскользил по реке.

Рев моторов затих. На берегу стояли люди и махали шапками. Пилоты открыли дверку и спустили лесенку прямо в воду.

С берега к самолету шли лодки. На передней алюминиевой шлюпке греб рослый плечистый парень в рубашке без пояса. Он сильно взмахивал веслами и оглядывался через плечо на самолет.