Вирус вселенной
Шрифт:
они уже не понимали их назначение.
–
Извини, брат философ, - ответил мне на это Мастер космоса, – но
мне кажется, ты попал под сильное воздействие местной мифологии. Нам не
следует тратить время на серьезный разбор этих сказок. Даже если какие-то
представители «цивилизации» уплыли в разных направлениях после катастрофы,
то все равно нет никаких доказательств, что наши братья и сестры имели к этому
какое-либо отношение. Все пирамиды были простроены местными существами, и
в разных частях
поверхности планеты тоже были сделаны местными существами, используя
примитивные навыки масштабирования. Наверняка таким образом они
отправляли послания своим вымышленным божествам, но это не имеет никакого
отношения к нам. Не хочу никого расстраивать, и об этом не особо принято
говорить, но последние исследования указывают, что юные путешественники,
скорее всего, погибли, попав в черную дыру 146WS. Это ничуть не умаляет их
подвига, но делает практически невозможным их прилет на эту планету.
Я возразил:
–
Это не исключает возможность участия какой-либо другой
космической цивилизации в развитии местных существ.
Мое заявление вызвало бурю возмущения со стороны Президента:
– Всем известно, что мы являемся единственной разумной формой жизни во всей
Вселенной! Мы здесь собрались не для того, что бы выслушивать фантазии
нашего брата, а для обсуждения наших действий в ответ на возможные угрозы,
представляемые местными формами жизни. Мы должны решить, что нам делать с
этими млекопитающими.
Тут вмешался Доктор, заявив, что его не столько беспокоит судьба каких-то
инопланетных форм жизни, сколько он озабочен возможным пагубным влиянием
на здоровье разумных существ. Он выразил желание переговорить с Главным
медиком космической станции. Планетарный аналитик ответил:
–
К сожалению, наш медик не смог присоединиться к этой встрече. Ты
можешь подойти к Мастеру станции и расспросить его о твоем коллеге.
–
Нет, брат, - возразил Доктор, – это ты должен попросить своего
коллегу подойти сюда. Я подозреваю, что не только у меня есть к нему вопросы.
Был вызван Мастер станции. Все сидели в тишине, глядя на светящиеся бело-
матовые стены, и я подумал, что этот Мастер должен быть очень храбр,
решившись возглавить миссию в «Белом космосе» рядом с неизвестной
обитаемой планетой. Я вспомнил мой ранний опыт полетов в космос, когда я был
еще студентом и находился на летной практике. В то время наш Мастер
космолета казался мне невероятно высоким и сильным. Цвет его кожи был
изменен излучением дальних неизвестных мне звезд. Мы все глядели на него как
на спасителя, когда ситуация на космолете вышла из-под контроля.
Часть нашей летней практики состояла в том, что мы должны были пролететь
определенный участок на крейсерской скорости, используя ручную навигацию, как
это делалось
в старину, до открытия технологии прохода сквозь пространство-время. Я получал огромное удовольствие от этого полета, поскольку наблюдение
за звездными скоплениями и плавное перемещение в их сторону выглядит
намного красивее, чем мгновенный выход в точке назначения. Моими любимыми
моментами были пролеты мимо участков зарождения новых звезд, где можно
было любоваться окружающими их многоцветными газовыми скоплениями. Они
воистину поражают глаз. Фантастические формы и смешение цветов превосходят
любую фантазию, и кажется, что на эту красоту можно любоваться вечно.
Зеленые, серые, красные, желтые и прочие разноцветные переплетения облаков
меняют свою форму и цвет по мере того, как ты пролетаешь мимо них и смотришь
на эту завораживающую картину с разных сторон. Нам, конечно, не разрешали
залетать внутрь этих образований, потому что процессы внутри них могут оказать
на космолет и его экипаж далеко не такое красивое воздействие.
Мы были вдали от всех газовых формирований и нарождающихся звезд, когда
случилась внештатная ситуация. В этот момент космолетом управлял я. Мастер
находился рядом, внимательно наблюдая за моими действиями. Он дал мне
четкую команду: «Курсант, задать курс на планету Харбат 840 и выйти на ее
орбиту». Я посмотрел на навигационную карту и окружающие нас звезды, нашел
необходимую звезду и вращающуюся вокруг нее планету Харбат 840. Я доложил
о заданных координатах, которые были подтверждены Мастером, после чего он
дал мне приказ следовать заданному курсу. Высказав одобрение моими
навигационными навыками, мастер сказал:
–
Брат курсант, а ты уверен, что хочешь стать философом? С такими
навыками ты вполне мог бы вступить в Кррхунн. Если ты успешно выйдешь на
орбиту Храбат 840, я могу дать тебе рекомендацию для перевода. И ты сможешь
стать офицером космической службы. Мне показалось, что тебе очень нравится
летать.
–
Спасибо, – ответил я. – Если бы только служба в Кррхунн
подразумевала больше полетов, чем прыжков через пространство. Сомневаюсь,
что работа в космическом флоте позволит мне наслаждаться полетами так, как я
это делаю сейчас. Мастер посмотрел на меня и заметил:
–
Все-таки философское образование – это вредная штука. Ты
слишком легко отказываешься от того, чего даже не пробовал. В то же время,
философы смело утверждают истинность или ложность того или иного мнения,
когда знают наверняка, что никто не может их опровергнуть. Хватит болтать,
приступить к торможению для выхода на орбиту.
Мне всегда нравился этот момент полета, потому что он достаточно сложный. Это
был мой третий выход на орбиту и последний, необходимый для курсантов, не