Вирусный флигель

Вскоре Скиннарланд через Швецию сообщил об установлении прямого контакта с некоторыми техниками завода тяжелой воды и его главным инженером Йомаром Вруном. Теперь Лондон достоверно знал, какое важное значение придают немцы увеличению производства тяжелой воды.

Новые сведения поступили в Англию после того, как в Рьюкане побывал Суэсс. По просьбе Тронстада Брун добыл исключительно ценную информацию — чертежи и фотографии завода высокой концентрации, а также технические подробности способа увеличения производства тяжелой воды. Все эти материалы получил у Бруна житель Рьюкана доктор д'Арси Шепард. Он переснял их на микропленку, вложил в тюбик зубной пасты и со специальным курьером переправил через Швецию в Англию.

Ныне, однако, трудно правильно сказать, насколько точно первоначальные разведывательные данные отражали истинное положение дел. Быть может, они несколько переоценивались. Так, в 1944 году Пауль Хартек считал, что «меры по предупреждению саботажа, принятые на заводе, подчинение завода военным инстанциям и то давление, которое они оказывали с целью ускорения работ, привели к тому, что норвежцы переоценили важность производства SH.200 для военных целей». Но Брун знал кое-что еще, его настораживала не только усиленная охрана завода и повышенный интерес немецких военных к его продукции; как-то раз

Суэсс в присутствии Бруна неосторожно упомянул о патенте, полученном профессором Жолио. Для физика Бруна этого оказалось вполне достаточно, чтобы понять истинные цели немецких ученых и то, почему они с таким упорством добивались увеличения производства тяжелой воды. Правда, затем Суэсс попытался уверить Бруна в исключительно мирном характере планов рейха в области атомных исследований, в их направленности лишь на послевоенное экономическое развитие Германии; Суэсс говорил, что проводимые ими работы принесут плоды лишь через много лет. Брун не поверил Суэссу и незамедлительно передал в Лондон о разговоре со своим немецким коллегой.

В это же время в Чикаго группа Ферми завершила основные расчеты эффективного сечения, необходимые для окончательного изготовления уран-графитового реактора решетчатого типа. Еще в декабре 1941 года,_ построив и испытав за короткий срок несколько опытных моделей котла, группа создала образец столь близкий к критическому, что, по мнению Ферми, цепная реакция в нем не возникла лишь из-за недостаточной чистоты использованных при изготовлении материалов. В марте 1942 года доктор Ваневар Буш в докладе президенту перечислил шесть способов получения атомной энергии; четыре из них были основаны на обогащении природной смеси изотопов урана ураном-235: методом центрифугирования (в Германии им занимался Грот), термодиффузии (Клузиус и Флейшманн), электромагнитного разделения (Арденне, Звальд, Вальхер), газовой диффузии сквозь пористую перегородку (метод Густава Герца), а два метода основывались на получении плутония в котле с графитовым или тяжеловодным замедлителем.

Как мы уже знаем, немецкие физики неизменно старались увильнуть, уклониться от прямого ответа на вопрос о возможности создать атомное оружие в обозримые сроки. В отличие от них американцы почти с самого начала повели твердую и последовательную линию. Так, докладывая 17 июня Рузвельту, Буш указал, что при благоприятных условиях атомное оружие можно создать еще до окончания войны и тем самым повлиять на ее исход, И не прошло даже месяца, как было принято решение строить в США завод электромагнитного разделения, а в Англии — опытную установку, основанную на методе Герца. Правительство США приняло меры для приобретения 350 тонн урана и выдало заказы на очистку и получение порошка металлического урана. И еще задолго до того, как урановый котел удалось довести до критических условий, в Аргоннском лесу, под Чикаго, начались работы по сооружению атомного реактора. Кроме того, по просьбе англичан США подписали контракт на сооружение завода тяжелой воды в Трейле, в Британской Колумбии. Этот завод строился на случай, если графит не оправдает себя в качестве замедлителя. К концу июля 1942 года для строительства основного завода по разделению изотопов был подыскан и участок земли в Окридже, штат Теннесси. Все было подготовлено к покупке восьмидесяти тысяч акров и дожидались лишь первых результатов экспериментов Ферми на атомном реакторе в Чикаго.

Таким образом, ведущее положение, которое немецкие физики занимали в 1940 и 1941 годах, довольно быстро сводилось на нет работами в Америке. Не стоит, однако, забывать, что в ту пору еще никому не удалось доказать на опыте возможность создания уранового котла с самоподдерживающейся цепной реакцией; к тому же под контролем немцев по-прежнему оставался единственный в мире завод тяжелой воды.

4

А в Лондоне продолжали скапливаться все новые и новые разведывательные данные. Картина немецких атомных исследований постепенно все более прояснялась. В июле британский военный кабинет указал объединенному командованию на срочную необходимость военной операции против завода тяжелой воды в Веморке. Однако возможность уничтожения завода с воздуха была решительно отвергнута майором Тронстадом, который не хотел подвергать риску мирных жителей. Ведь если бы хоть одна из бомб случайно попала в резервуары с жидким аммиаком, многие из них погибли бы. Этот аргумент оказался решающим, и объединенное командование обратилось за помощью и советом к начальнику штаба специальных операций. Норвежский отдел штаба сообщил, что им уже подготовлена диверсионная группа, в составе которой имеется очень опытный радист. Группу забросят в Норвегию, как только создадутся благоприятные условия. Ее участники устроят базовый лагерь на пустынном Хардангерском плато, примерно в тридцати милях к северо-западу от Рьюкана. Группа эта и была передана в распоряжение объединенного командования.

Кроме нее объединенное командование решило забросить на планерах десант инженерных войск из Первой воздушной дивизии. Им предстояло высадиться неподалеку от озера Мёсватан, питающего водой гидростанцию в Веморке, сгруппироваться на шоссе, проходящем по плато к Рьюкану, и в полной военной форме атаковать завод в Веморке. Взорвав завод, они должны были попытаться уйти в Швецию. Операции было дано без всякого умысла название «Новичок», но позднее оно приобрело трагический смысл. Операция была задумана плохо и плохо разработана. И норвежский отдел штаба специальных операций немедленно раскритиковал ее. Но офицеры из штаба объединенного командования, разработавшие «Новичка», имели больший вес, чем работники норвежского отдела штаба специальных операций; к их критике не прислушались, и решение доставить десант на двух буксируемых планерах осталось в силе. Между тем планерам, загруженным людьми и большим количеством взрывчатки, предстояло приземлиться не на ровном летном поле, а на Хардангерском плато, усеянном огромными валунами, изрезанном трещинами, окруженном опасными горными цепями, особенно опасными потому, что небо над плато редко бывает ясным, а воздух — спокойным. Пожалуй единственным аргументом в пользу «Новичка» было то, что в случае удачи войну против немецкой атомной бомбы можно будет выиграть одним внезапным ударом, после которого десантникам удастся быстро отойти.

Все же с проведением «Новичка» не спешили. И только когда в сентябре разведка получила сведения о ежемесячной отправке в Германию 130 килограммов тяжелой воды, а американский генерал Гровс рекомендовал либо разбомбить завод в Веморке, либо заслать туда диверсантов, «Новичку» был дан ход.

Головная группа, четверо норвежцев, была сброшена с парашютами на землю своей родины в 11 часов 30 минут 18 октября. Двое суток им пришлось разыскивать и собирать сброшенное вслед за ними оружие, оборудование, питание. Но не успели они подобрать и половины, как разразилась страшная метель. И им даже не удалось наладить радиосвязь со штабом. Когда метель кончилась, все четверо, нагрузив на себя все что можно, двинулись к основной базе в Сандватане. Они долго пробивались к ней и пришли туда только б ноября. Радист снова попытался связаться с Лондоном. И когда наконец их услышали, как назло сел аккумулятор. Свежий аккумулятор удалось заполучить в Мёсватане у брата Эйнара Скиннарланда, смотрителя веморкской плотины. Потом четверка норвежцев соорудила хорошую радиомачту, и они снова стали вызывать Лондон. Но и на этот раз их постигла неудача — вышел из строя приемопередатчик. Только 9 ноября контакт со штабом специальных операций был наконец налажен. Однако в Лондоне к радости по поводу удачи отважной четверки примешивалась и изрядная доля разочарования: в первом же своем донесении головная группа сообщила, что в районе Веморка расквартирован сильный немецкий гарнизон, а завод тяжелой воды, электростанция и трубы, по которым к станции поступает вода, находятся под прикрытием укреплений.

Но на следующий день в Лондоне появился человек из Веморка, привезший столь важные данные о производстве тяжелой воды, что атака на Веморк была предрешена. Этим человеком был сам главный инженер завода тяжелой воды Йомар Брун, совершивший очень опасный и тяжелый побег из Норвегии. Он покинул Веморк 24 октября и 17 суток добирался до Англии. За два дня по побега Бруна посетил связной, представившийся господином Бергом [23] . Он привез с собой от находившегося в Лондоне генерала Ханстеена приказ Бруну немедленно направиться в Англию. Перед побегом Брун отобрал множество заводских документов и чертежей, подпольщики в Осло сняли с них микрофотографии и затем переправили в Лондон.

23

Под именем Берга действовал ныне здравствующий Фредерик Бачке, норвежский судовладелец.

Бруна с женой поселили в Южном Кенсингтоне в отеле «Де Вер». И в тот же вечер к ним приехали командэр Уэлш и майор Тронстад. Они повезли Бруна к доктору Джонсу. Здесь ему пришлось вспомнить и рассказать все даже самые мелкие впечатления и подробности своего посещения Физического института кайзера Вильгельма. Особенно много вопросов задавал помощник Джонса доктор Франк, который был на редкость хорошо знаком с берлинским институтом и, как выяснилось, работал там перед войной. Брун не забыл также выразить свою озабоченность судьбой Суэсса в ходе предстоящих операций. Он сильно сдружился с ним во время совместной работы.

Затем, уже на следующий день, Уэлш и Тронстад доставили Бруна к Майклу Перрину.

Планирование операции «Новичок» было практически завершено еще до прибытия Бруна в Лондон, но для руководителей операции сведения Бруна о самых уязвимых местах завода, об обстановке в районе завода были необыкновенно ценными.

Факт пребывания Бруна в Англии хранился в величайшей тайне. Норвежец получил новое имя «доктор Хаген» и приступил к работе под непосредственным руководством майора Тронстада. Здесь он подготавливал подробные чертежи завода и описание обстановки вокруг него.