Вирусный флигель

В половину первого можно было начинать. Как раз в это время они увидели двух стариков-сторожей, возвращавшихся в караульное помещение с обхода. Первым двинулся сержант Кьелструп. Он шел к воротам внешнего ограждения по полотну железной дороги, опередив группу прикрытия на несколько шагов. Подрывники двигались последними. Все ступали след в след по глубокому снегу. Кьелструп перерезал цепь, запиравшую ворота, приотворил их и, пропустив внутрь шедших за ним, снова закрыл ворота. Поулссон и Хаукелид взяли под контроль караульную будку, двое других тенью промелькнули дальше, где один взял под наблюдение еще две будки, а другой, свернув налево, взял на прицел часового у водяных затворов. Тем временем группа подрывников проделала проход в заграждении неподалеку от железнодорожного моста. Он нужен был для отхода. Пока все шло по плану и никто еще не обнаружил их.

Завод тяжёлой воды в Веморке

Так же незамеченными подрывники подобрались к зданию электролизного завода. Но двери оказались запертыми. В поисках кабельного ввода группа разделилась. Рёнебергу и сержанту Кейзеру удалось отыскать кабельный ввод и сквозь паутину изогнутых труб и кабелей проникнуть в здание. Они шли по туннелю до тех пор, пока не увидели через колодец помещение с аппаратами высокой концентрации. В нем был всего лишь один рабочий. Рёнеберг и Кейзер прошли по колодцу в соседнее помещение и только здесь выбрались на поверхность. Дверь в помещение завода высокой концентрации оказалась незапертой, и они захватили рабочего врасплох. Кейзер держал его под дулом пистолета, а Рёнеберг начал закладывать заряды. Теперь он воочию мог убедиться, что модели, на которых они тренировались в Англии, ничем не отличаются от настоящих аппаратов.

Не успел Рёнеберг заминировать и половины аппаратов, как у его ног раздался звон разбитого стекла: это один из отставших выламывал снаружи подвальное окно. Рёнеберг помог ему проникнуть внутрь, но сильно порезал руку стеклом. Теперь они уже вдвоем продолжали закладывать пластиковые заряды под оставшиеся электролизные бачки, сделанные из очень прочной нержавеющей стали. Всего таких бачков было восемнадцать. К каждому заряду они подводили быстродействующие запалы, а к ним — запалы более длительного действия.

В самом начале второго часа ночи все было готово. Они крикнули рабочему, чтобы тот бежал на следующий этаж, отперли подвальную дверь, раскидали по полу свои «визитные карточки» — несколько значков английских парашютистов — и начали поджигать запалы. В это время в помещение вбежал рабочий и закричал, что забыл свои очки — величайшую и невозместимую в военное время ценность. В безумной спешке кто-то нашел очки, отдал их рабочему, и все кинулись прочь.

Подрывники не успели отбежать и двух десятков шагов от электролизного завода, как грохнул взрыв. «Я обернулся на мгновение и прислушался. Но все оставалось спокойным, до меня доносился только ровный гул турбин», — писал в отчете командованию Рёнеберг. Перебегая от тени к тени, группа подрывников продолжала отход.

Когда послышался взрыв, Поулссон и Хаукелид все еще следили за караульными будками. Немцы тоже услышали его. Один солдат вышел из будки. На нем не было даже каски. Он огляделся по сторонам, вернулся в будку и тотчас вышел назад. Теперь на нем была каска, а в руках он держал винтовку. Он посветил ручным фонариком вокруг, прощупал лучом двор, но так и не заметил в перемещающихся тенях двух норвежцев, притаившихся всего лишь в четырех шагах. Поулссон направил на него автомат, но Хаукелид нажал на ствол. Немец пошел к электролизному заводу. Он потолкался в запертые двери и скрылся за углом здания.

Обе группы десантников уже соединились и вышли к полотну железной дороги, когда на крыше завода взвыла сирена воздушной тревоги, а вслед за ней еще несколько других, и ужасающий вой, отражаясь в ущелье многократным эхо, заглушил все остальные звуки. Норвежцы бросились бежать, и вскоре в лихорадочной спешке начали спуск в ущелье. Здесь их ожидало новое непредвиденное препятствие — из-за оттепели уровень воды в речушке сильно поднялся.

Новый главный инженер завода тяжелой воды Ларсен, занявший этот пост после исчезновения Бруна, в момент взрыва доигрывал партию в бридж. Он находился в гостях в доме, расположенном неподалеку от главных ворот станции. Услышав вой сирены, Ларсен сразу же позвонил на завод. Ему ответил тот самый рабочий, который за несколько минут до того натерпелся страху под дулом пистолета. Заикаясь от волнения, он доложил о полном разрушении завода тяжелой воды. Ларсен тотчас же связался с Бьярне Нильсоном, одним из директоров Норвежской гидроэлектрической компании, ответственным за станцию и завод в Веморке. Узнав от Ларсена о случившемся, Нильсон немедленно поднял тревогу в штабе местного гарнизона. После этого он выбежал к автомобилю. Однако ему не удалось сразу завести свою газогенераторную машину [30] , и когда в конце концов он выехал на дорогу к Веморку, то в спешке не обратил особого внимания на людей, вышедших из ущелья. Они пересекли дорогу и устало взбирались в гору.

30

Во время войны вследствие нехватки бензина на автомобилях устанавливали газогенераторы, работающие на древесных отходах. — Прим. перев.

Тем временем Ларсен уже примчался в помещение завода высокой концентрации и осматривал повреждения. Диверсия была исполнена блестяще. Дно каждого из бачков было отбито, и бесценная жидкость затопила все стоки. К тому же разлетевшиеся по помещению осколки пробили трубы охладительной системы и через все помещение били бесчисленные струи воды, обычной, самой обыкновенной воды, которая быстро разбавила и смыла остатки воды тяжелой.

Полностью пропало содержание всех восемнадцати бачков — почти полтонны тяжелой воды. И, не говоря уже о времени, необходимом для капитального ремонта, требовались многие недели непрерывной работы завода, чтобы заново провести электролиз во всех девяти ступенях и заполнить бачки. А на то, чтобы из аппаратов снова пошла чистая тяжелая вода, требовались месяцы. Словом, можно без преувеличения сказать, что взрыв затормозил немецкие ядерные исследования на несколько месяцев. Наверстать столь длительную задержку немецким ученым уже не удалось.

Пока десантники взбирались по горному склону, они все еще могли видеть, как прожекторы, установленные на крыше завода, обшаривают дорогу, могли видеть вспышки ручных фонарей немецких солдат, посланных вдогонку по полотну железной дороги. Здесь, на этом полотне, еще хорошо были видны пятна крови Рёнеберга, и немцы не могли не заметить их.

Ветер крепчал. Десантники достали из тайника лыжи и припасы. Пришла пора расстаться. Первым покинул группу Хельберг, ему нужно было, как и прежде, действовать в районе Рьюкана. Остальные той же ночью добрались до одной из базовых хижин. К счастью, они успели сделать это до того, как буря разыгралась по-настоящему. Она бушевала двое суток. Только на третьи сутки она стихла, и десантники двинулись дальше, на озеро Скрикен. Отсюда пятеро участников оде-рации «Ганнерсайд» отправились в двухсотпятидесятикилометровый путь к Швеции. Все они в конце концов благополучно прибыли в Англию. Поулссон перебрался в Осло, а Хаукелид и Кьелструп остались для связи с радистами. Через неделю в Лондоне получили шифрованную радиотелеграмму — первое достоверное известие о происшедшем:

Установка высокой концентрации в Веморке полностью разрушена в ночь с 27-го на 28-е, «Ганнерсайд» направились в Швецию. Привет.

На следующее утро после диверсии в Веморк прибыл генерал Фалькенхорст. Его сопровождал местный уполномоченный службы безопасности Муггенталлер. Был проведен тщательный допрос всех находившихся в момент взрыва на станции. Но при всем желании они не сумели бы сообщить никаких подробностей, облегчающих поиски диверсантов. Однако теперь немцы уже не сомневались, что к делу причастен предшественник Ларсена доктор Брун. В связи со взрывом арестовали примерно пятьдесят человек. Их неоднократно допрашивали, но и они не сообщили ничего, что могло бы пролить свет на диверсию.

Обследовав организацию охраны, Фалькенхорст пришел в бешенство. Он дошел до того, что приказал выстроить гарнизон и в присутствии норвежцев всячески ругал офицеров и солдат. Об операции же он сказал, что «это был самый замечательный диверсионный акт, который ему когда-либо приходилось видеть» [31] . Инспекторская поездка Фалькенхорста, как нередко бывает в таких случаях, окончилась комическим эпизодом, еще более разъярившим его. Перед отъездом Фалькенхорст попросил включить мощную систему прожекторов, установленных на станции, но ни один из офицеров охраны не знал, как это делается.

31

Эти слова дошли до штаба специальных операций и доставили там немало удовольствия.

Генерал Редиесс, глава тайной полиции в Норвегии, в своем донесении сообщал в Берлин кое-какие подробности:

В ночь с 27 на 28 февраля 1943 года, примерно в 1 час 15 минут пополуночи, в Веморке, под Рьюканом, была разрушена взрывом установка, имеющая важное значение для экономики военного времени. Атаку произвели трое человек, одетых в серо-зеленую форму.

По предположениям Редиесса, диверсия явилась совместной операцией британской Интеллидженс сервис и норвежского подполья. Расследование показало, что диверсанты проникли на завод, разрубив цепь на запоре главных ворот, и незаметно для часовых и норвежских сторожей прошли дальше. «На основании вещественных доказательств, оставленных преступниками, можно предполагать, что они были засланы из Британии. Тайная полиция продолжает изучать дело», — докладывал Редиесс.