Вишня и никотин

Я сам уродую себя, позволяю проглатывать злость. Злость на других.

И в итоге страдаю сам.

Терзаю себя сам.

Делаю хуже себе сам.

Все, мать его, зависит от меня. Ход моих мыслей, их последствия.

Это все я. Я.

Вымещаю гнев на других, хотя проблема во мне.

Всегда была во мне.

И только во мне.

Ни в ком другом.

Я - проблема. Не ты.

Не ты, Чарли.

Девушка резко открывает глаза, щурясь. Моргает. Её зрачки как-то обеспокоено мечутся по комнате. Я хмурюсь, касаясь пальцем её щеки. Черри долго смотрит на меня, прямо в глаза. Её взгляд мучает, терзает. Я не выношу его.

– Спи, - приказываю, скользнув пальцем по коже её подбородка.

Девушка медленно моргает. Сжимает веки, больше не открывая. Двигается, удобнее устраиваясь, и тяжело выдыхает, вновь начиная сопеть.

Мой взгляд останавливается на её ресницах. Черные. Длинные.

Опускаю глаза ниже.

Я обещаю умереть после этого.

Подношу руку к её бедру, внимательно и напряженно следя за выражением лица. Пальцами приподнимаю ткань, кладя холодную ладонь на бедро. Стараюсь дышать как можно тише.

Нет, я не дышу вовсе.

Просто, убейте меня после этого, ладно?

Скольжу ладонью к её талии, потирая мягкую кожу большим пальцем. Тяжесть в груди. Внутри что-то неприятно жжется. Придвигаюсь ближе. Еще ближе. Так что, теперь могу касаться носом её лба.

Вишня. Аромат вишни.

Рука скользнула обратно к бедру. Сжимаю губы от злости.

Что мне, блять, делать?

Её нога сгибается в колене, когда я провожу ладонью по ней, останавливаясь на голени, и обхватываю её пальцами, сжимая кожу.

Теперь её нога закинута мне на бедро.

Что мне делать с ЭТИМ?

Сглатываю, роняя вздох с губ. Прикрываю глаза, когда немного опускаю лицо, касаясь носом её щеки. Рука вновь скользнула к бедру. Затем к талии. Под ткань футболки. Медленно. Осторожно.

А Черри спит.

А если нет, то мне глубоко насрать.

Я просто прикончу себя после этого.

Но девушка остается неподвижной. Нащупываю ткань её лифчика, стискивая зубы. В горле пересохло, а разум просто оставил меня, как и мышление.

Есть только она с этим чертовым ароматом вишни.

Взгляд замирает на её губах. Розовых, местами покусанных от нервов. И только сейчас вспоминаю, что они были мягкими, не липкими, как у Зои, которая все время накладывает несколько слоев помады.

Они были такими настоящими, теплыми.

Черт возьми, а эти её неуверенные движения. Эта скромность, потерянность, неизвестность.

Понял это только сейчас.

И именно поэтому я сошел с ума. В данный момент, я не в себе, ведь все тело дрожит от приятного ощущения, которое щекочет меня изнутри.

Сердце стучит, как бешеное. Разрывает грудную клетку. Рука трясется, когда я вынимаю её из-под футболки, поднося пальцы к виску Черри. Убираю несколько локонов светлых волос, приподнимаясь на локоть. Часто моргаю, закусывая нижнюю губу. Опускаю взгляд на губы девушки, касаясь пальцами щеки. Напряжение сковывает уверенность.

Хотя, сейчас я ни в чем не уверен.

Носом коснулся её щеки, уже ощущая её дыхание на своих губах. Но Черри заерзала, тяжко вздыхая. Отпрянул, смотря на неё. Девушка по-прежнему спит, двигаясь.

Двигаясь ближе.

Касается носом моего плеча.

Как-то обессилено ложусь обратно, хмуро щуря глаза. Оставляю руку на талии Черри, ощущая, как усталость действует на глаза. Моргаю медленнее. Нога девушки по-прежнему на моем бедре. Черри вновь двигается, и я чувствую это. Гребаное возбуждение.

И мой мозг окончательно взрывается, уничтожая последнюю надежду на спасение.

========== Глава 28. ==========

***

Миссис Ронан терпеть не могла понедельник.

И теперь, благодаря своей “любимой” работе, ей приходилось торчать в здании несколько суток.

Она уставала, засыпала, биясь головой об поверхность стола, но вновь и вновь продолжала работать над проектами, которые сваливались на неё. Один за другим. Она корит себя за то, что так редко стала проводить время с семьей, с дочерьми. Она боится отдаления.

Вот почему так держится и печется о Чарли. Ведь контакт с Зои уже нарушен, потерян.

И Нина ненавидела своего босса. Не трудно было догадаться, что её муж в этом замешен. Мистер Ронан - хороший друг мистера Кэнверта. Оба напиваются, оба гуляют, поддерживают взгляды друг друга.

Оба имеют любовниц.

Да, Нина не глупа. Она знает о том, что муж ходит налево. И это печалит.

Вот ты живешь с человеком целых двадцать лет. Делаешь для него все, что в твоих силах, отдаешься полностью, порой лишая себя свободного времени, рожаешь ему детей, ухаживаешь, когда ему плохо, плачешь, переживая за него.

Ты любишь его на протяжении стольких лет.

А он находит ту, у которой зад лучше, которая моложе.

Но она не будет такой, как Нина. Ни одна любовница не будет, как твоя жена, которая, даже узнав об измене, продолжает любить человека, что оставил её.

Женщины не такие, как мужчины.

Женщины умеют чувствовать, умеют хранить верность. Им не важно, как выглядит человек, который подарил столько разных эмоций, который превратил их жизнь в нечто необыкновенное. Они просто любят, ведь верят.

Именно поэтому быть женщиной трудно.

Именно поэтому женщины морально сильнее, терпеливее, крепче, мудрее любого перекаченного, “заросшего” мышцами мужчины.

Именно поэтому Нина гордо держит спину, не давая сплетням и насмешкам со стороны секретарш себя сломить.

***

От лица Чарли.

Музыка бьет по ушам.

Это утро я уже ненавижу. Лениво открываю глаза, лежа на боку. Волосы покрыли половину моего мятого и опухшего лица. Тело слабое, а под ребрами колет.

Смотрю в затылок. Дилан лежит ко мне спиной. Дышит спокойно и ровно. Если бы я не чувствовала себя так отвратительно, то наверное вскочила бы, краснея, и с криками выскочила из комнаты.

Музыка не прекращает долбить по ушам, принося боль. Живот бурчит, заставляя корчиться от боли и тошноты. Пытаюсь не так тяжело дышать, ведь боюсь разбудить Дилана. Переворачиваюсь на живот, сжимая губы, и поднимаюсь на руки, пытаясь сесть на колени.