Вишня и никотин

Издевается надо мной?

Отвожу глаза, вновь коснувшись макушкой стекла. Смотрю на него, хмурясь.

Что, если он до сих пор воспринимает меня, как невзрачного ребенка? Что, если его не возбуждают такие, как я?

Я хочу, чтобы Дилан желал меня, как девушку.

***

***

Зои стояла у зеркала. В ванной. Смотрит на свое отражение, затем на аппаратик, держащий в руках.

Она не верила до последнего. Не верила, но теперь кошмар оказался явью. Её руки задрожали. Она подскочила на месте, судорожно пряча в карман предмет. С её губ слетают рваные вздохи, а сердце в груди тяжелеет.

Мать твою.

Она нервно ходит по ванной комнате, запуская пальцы в густые кудри.

Матьтвоюматьтвоюматьтвою.

Стук повторился.

Девушка пищит, кусая кожу запястья. Поправляет прическу и платье, гордо поднимая голову. Идет к двери, твердя слова успокоения под нос.

Замок щелкает.

Дилан и Чарли смотрят. И Зои понимает, что не выдержит контакта с ними. Она не стерпит даже их молчания, поэтому выбегает из ванной, быстро направляясь к своей комнате.

Зои, прячься.

Скрывайся от проблем: от безнадежной любви, от открывшейся правды, от признания матери об отце, от самой себя. Сбегай.

Прижимает одну руку к животу, вбегая в комнату, и хлопает дверью, уронив скупую слезу. Одну единственную, которая через секунду превратится в гребаный поток горечи и больного страха перед самим собой.

***

Я хлопаю глазами, удивленно произнося:

– Она… Она какая-то странная.

– Насрать, - бросает Дилан, заходя в ванную комнату.
– Ты так и будешь стоять?

Опомнилась, забегая в помещение. Дилан закрывает дверь на замок, оборачиваясь:

– Ты первая примешь душ?

Я с интересом наклоняю голову:

– Т-ты будешь здесь стоять?

– Да, - непринужденно отвечает. Видит мою растерянность, поэтому закатывает глаза, отворачиваясь лицом к стене:

– Так лучше?

Я хихикаю, кивая:

– Гораздо, - смотрю на вещи, которые парень захватил из комнаты: две новые футболки и две пары штанов. Я уже привыкла к его одежде.

Поворачиваюсь к зеркалу, мельком поглядывая на Дилана. Снимаю футболку, бросая в корзину на полу. Руки замирают, когда опускаю их к шнуркам на штанах. Хмурюсь, сжимая губы. Выпрямляюсь, поднимая глаза на Дилана. Тот подошел к стене, оперившись на нее лбом. Сложил руки на груди, притоптывая ногой. Поворачиваю голову, разглядывая себя в зеркале.

Я - не ребенок.

Пальцы заметно трясутся, когда тянусь к застежкам на лифчике. Нервно моргаю, понимая, что лицо краснеет. Я не должна смущаться. Я ведь взрослая и… И это нормально, да?

Опускаю руки, бросая лифчик в корзину. Смотрю на свою обнаженную грудь, почесала щеку.

– Такими темпами я состарюсь, - ворчит Дилан, заставляет меня судорожно глотать воздух, которого мне не хватает. Поворачиваюсь к нему, напрягаясь всем телом. Сжимаю ладони в кулаки, держа руки ровно вдоль тела.

Шаг.

Губы дрожат.

Еще шаг.

– Ты там жива?
– Дилан спрашивает с ноткой беспокойства в голосе.

Поднимаю ладонь, невесомо касаясь его спины. Парень не дергается, не реагирует. Лишь отрывает лоб от холодной стены, по-прежнему держа руки сложенными на груди.

Сглатываю, пытаясь не дышать, как уставшая собака после бега. Другой рукой скольжу под его футболку, задирая её.

– Ч-Черри, - Дилан заикнулся.

Касаюсь носом ямки между лопатками. Обе руки опускаю под футболку, скользя ладонями по горячей коже спины.

Я не совсем зрелая для тебя?

Я, по-твоему, девочка?

Поднимаюсь на носки, целуя шею. Носом утыкаюсь в волосы, вдыхая аромат. Его мышцы напрягаются. Он сковывается.

– Чарли, - его голос строже.

Кончиком языка касаюсь его кожи возле уха. Дилан немного наклоняет голову к плечу. Я пользуюсь этим, оставляя полоску поцелуев до плеча. Руки скользят к его груди, полностью обхватываю тело парня, прижимаясь к спине.

Я - не ребенок. Не ребенок, Дилан. Не ребенок.

Неребенокнеребенокнеребенок.

– Черт. Чарли!
– он повышает голос, рассоединив мои руки, и оборачивается, заставив меня отпрянуть. Открывает рот, чтобы начать ругаться, но замирает. Его взгляд застыл на моей груди. Я тяжело дышу, следя за выражение его лица. Роняю короткие вздохи с губ, панически кусая их. Парень сжимает мои запястья, отводя глаза. Приоткрывает губы, моргает.

В носу закололо, а глаза начали гореть от обиды.

– Я-я не ребенок, - шепчу, чувствуя, как обида проникает в грудную клетку, оседая в легких.

Дилан вновь поднимает на меня глаза, щурясь.

– Я не ребенок, - повторяю чуть громче, дернув руку, чтобы освободиться от его хватки, но парень крепко держит.
– Я взрослая. Я девушка, - рвано дышу, сжимая губы. Глаза заполняются горячей соленой жидкостью.

Шмыгаю носом, хныча. Еще раз дергаю руки, отводя глаза.

Дилан проходит языком по внутренней стороне щеки, выдавливая:

– Я знаю, блять.

Вновь смотрю на него, стуча зубами. Дилан сглатывает:

– Я, черт возьми, знаю, Чарли.

***

Эта дура просто не понимает. Она не может представить, какого это, - терпеть. Мать его, каждый день, каждую гребаную секунду, лежа, сидя рядом с ней, он терпит.

Дилан знает, что Чарли - не ребенок.

Он понял это уже давно, просто не мог принять это, как факт.

Какие только мысли не лезли ему в голову. Парень хотел её, но стоило Чарли взглянуть на него своим невинным, светлым, таким детским взглядом, что парню резко становилось не по себе.

Он чувствовал себя каким-то извращенцем, педофилом, извращающим ребенка, такую девочку, которая до сих пор спит с мягкими игрушками.

Дилан не мог позволить себе думать о ней, так что о действиях не могло идти и речи. Но, черт возьми, почему она не понимает этого?

Взгляни на себя, Чарли.

Как можно тебя не хотеть?

– Тогда, - её язык заплетается от волнения.
– Тогда… Тогда займись со мной лю… - смущение сбивает её, а Дилану охота вывернуться наизнанку.

Чарли стоит перед ним, такая открытая. В прямом и переносном смысле, а он мнется.

Чего он боится?

Сделать больно? Последствий?