Виски по-ирландски

– Нет, бабушка, я здорова, - отрезала Билли. Женское общество вызывало в ней чувство единства с какой-то мифической командой, сформированной по половому признаку, но Билли тут же поторопилась отказать себе самой в этой привилегии. Она стыдилась быть “обиженной женщиной”.

– Лечись, Билли, пожалуйста! Ты нам тут нужна каждую минуточку, - вдруг оживилась Агнета и потянулась к руке Билли, чтобы устроить голову на сгибе её локтя.

На Агне напала невероятная болтливость с тех пор, как в доме появился Тео. Создавалось ощущение, что она решила не быть "ещё одной проблемой Билли", и стать чуть более "обычной".

– Что ты, куда же я денусь?
– ответила Билли, поглаживая девочку по светлым волосам.

Фелиса с улыбкой наблюдала идиллию между сестрой и мачехой и отчасти не верила своим глазам. Когда-то Агнета не обнимала даже саму Фел, позволяя сделать это разве что в день рождения или рождество. Фел помнила, как трёхлетняя сестрёнка сидит одна в детской и подолгу рисует корявые пятна, которые потом просит подписать: папа, сеньор Луи, сестрёнка Фе. А потом появилась новая женщина в доме. Она заставила всех измениться. Из ревности Фел стала уделять сестрёнке больше внимания, чтобы её любовь не досталась Билли. Из страха потерять Фелису - трудного подростка, Хавьер стал сближаться с ней. Пандора, видя, как оживают сёстры, начала бороться за своё место в доме, чтобы не остаться в стороне и в считанные дни избавилась от комплексов "матери одиночки", которые с пятого месяца беременности её преследовали. Билли наблюдала за этим со стороны, она не приставала ни к кому, никому не навязывалась, но встряска в семье была такой сильной, что очень скоро все обернулись к этому молчаливому зрителю. Каждый будто спросил: “Что ты с нами сделала?” Тогда Агне стала нуждаться в материнской любви, захотела обнимать кого-то, стала превращаться в “ручного ребёнка”.

Билли подняла голову от волос Агне и посмотрела на Фел.

– Ты чего?

– Да ничего, просто всё так хорошо. Ты не думаешь?
– Фел улыбалась.

– Да, наверное, - Билли пожала плечами, она так и не сняла очков и теперь очень радовалась этому, глаза снова начинали гореть подступающими слезами, как это было ночью.

– Пойдём косметос покупать, а?
– Фел убрала телефон в сумочку, закинув её на плечо.

– Я кофе не допила!
– возразила Оливия.

– Тогда скорее допивайте, как без вас мы выберем Агне первые настоящие духи?
– Фел подмигнула сестрёнке и та покраснела.

– Почему первые? Мне Билли дарила на Рождество!

– Конечно не первые, прости-прости!
– улыбнулась Фел и подмигнула Билли, расстроившись, что не увидела её глаз.
– Ты не снимешь очки?

– Прости, не успела накраситься, - ответила Билли.

– 6 -

У Фелисы была стойкая нелюбовь к стадионам и другим уличным мероприятиям. Она не любила пыль, грязь и похрустывающие сухие ветки вперемешку с окурками под ногами. Стадион университета Квинс не был «Уэмбли», «Олд Траффордом» или даже «Кейсмент парком», но и в местной футбольной команде не играл Гарри Кейн или Уэйн Руни. Был, правда, один парнишка, подающий большие надежды, а ещё у каждого второго было столько ярости и уверенности в себе, будто они как минимум выступают в АПЛ, да ещё играют за топ-команду. Фел не умела разделять восторга от спортивных состязаний, но сидя на трибуне и грея ноги, затянутые в тёмные колготки, слыша шум болельщиков, которые отчего-то очень любили эти местные незрелищные игры, и получала настоящее удовольствие от того, что становится частью этого большого нового мира. Игра закончилась со счётом три-два в пользу ребят из Квинса, болельщики уже разошлись, а по полю бродил хмурый уборщик. Фел ждала Марка, предвкушая новый удар его обаяния.

Ей безумно нравилось подставляться, слушать Марка Уотсона, снисходительно заявлять, что он идиот и уходить домой. А потом... перемывать ему мысленно косточки, разбирать на элементы каждый жест и каждую улыбку. Наслаждаться фантазиями, в которых она не была дерзкой и неприветливой, а напротив, покладисто и влюблённо позволяла обнимать себя и целовать.

– Э, дружище! Ты нас покидаешь?
– услышала Фел чей-то голос и обернулась. Освещённые закатным солнцем, по газону шли герои из команды победителей. Местные суперзвёзды, и картинка даже дух захватывала. Молодые, сильные и с дерзкими улыбками. Первым, как в романтических комедиях и молодёжных мелодрамах, шёл не вратарь, не капитан команды, а “десятка” Марк Уотсон. В кожаной куртке, белой футболке, такого бы сыграл молодой Чед Майкл Мюррей, и сейчас бы играла заводная песенка, пока он под улюлюканье друзей приближался к Фел. Она даже засмеялась от этой мысли, по крайней мере, была уверена, что от этой. Марк приблизился настолько, что она отчётливо уловила запах его геля для душа и чего-то парфюмированного, вроде дезодоранта.

"Ай, я в каком-то клипе, да?" - подумала она, чувствуя как сердце сладко выбивает дробь.

– Чего смеёшься, итальяночка?
– улыбнулся он. Губы растянулись в ухмылке, а глаза прищурились. В закатном солнце всё выглядело особенно волшебным, начиная с ржавых бликов на зелёном газоне и заканчивая тем, как его влажные волосы окрасились в тёмно-пшеничный. Пахло по-осеннему пряно, где-то жарили попкорн, и Фел хотелось плакать от счастья.

***

– Я много где была, - пожала плечами Фел. Они нарезали уже третий круг, избегая той дороги, что приведёт к парковке, а значит - к прощанию.
– У меня очень… интернациональная семья. Папина мама итальянка, отец француз, а родился он в Испании. Дедушка был археологом и встретил бабушку в Риме на какой-то конференции, где она выступала против раскопок. Вообще она очень изменилась, не верится, что когда-то бабуля бегала по митингам и демонстрациям, сейчас её боится вся семья... А у мамы мама была немкой, а папа грек. Бабушка Эльса пела в каком-то немецком театре, они приехали на гастроли в Грецию, дедушка услышал, как бабушка поёт и сошёл с ума. Так у меня было четыре страны, чтобы отдохнуть летом.

– Четыре? Они что, все развелись?

– Нет, но родственников у нас в каждой стране хоть отбавляй.

– И как вы все оказались в Белфасте?
– Марк остановил Фел, которая порывалась перейти через дорогу в неположенном месте.

– Папа встретил маму, они все переругались, потому что мама была из более обеспеченной семьи, выбрали город с самым красивым названием и уехали. Папа говорил, что это был март. Он утверждал, что в марте Белфаст самый невероятный город, не знаю… Это, наверное, была очень сильная любовь.

– Значит если ты решишь встречаться со мной - нам придётся бежать?
– улыбнулся Марк, обогнал Фел и пошёл спиной вперёд, закинув руки за голову.

– Почему?
– она не могла сдержать улыбку. Всё будто пело внутри от его обаятельных глаз с искорками на самом их дне.

– Ты - богачка, видимо, папа постарался и всем всё доказал. А у меня… шансов немного!

– Да, бабушка Валерия стала бы рвать и метать, - хмыкнула Фелиса.

– А остальные?

– Никого уже нет. У нас осталась только бабушка Валерия, Билли и мы сами, - Фел пожала плечами.
– Ну ещё бабушки и дедушки Билли, её брат, жена и её брата и её племянники. И отец билли. И её мать, хоть она и не частый гость в нашем доме.

– Билли?

– Наша мачеха.

– Так ты золушка!
– воскликнул Марк, подпрыгнул и коснулся рукой дорожного знака.
– Значит, у тебя есть мачеха и две злобные сестры?

– Именно так! Только ещё есть злобный брат и чудовищный племянник!
– засмеялась Фел, представляя себе Боно - чудовищным.

– Значит, тебя есть смысл спасать?
– Марк крутился вокруг, то приближаясь так близко, что перехватывало дыхание, то наоборот отходя так далеко, что Фел переставала чувствовать его запах, который казался невероятно приятным.
– Что ты об этом думаешь?

– Придёшь на моё выступление?
– сменила тему Фел, когда Марк в очередной раз остановился как раз напротив.

– Даже в пиджаке, даже с цветами и даже буду кричать “бис”, хочешь?

– В балете “бис” не кричат!

– Какой смысл делать что-то, если потом нельзя кричать “бис”?
– они уже просто стояли посреди тротуара, никуда не торопясь.

– Я не кричала сегодня тебе это на поле… - сделала испуганные глаза Фел.

– Не переживай, ещё покричишь, - очень хитро улыбнулся Марк, прекрасно понимая, что невинная голова Фелисы таких шуточек не примет, но она чуть покраснев улыбнулась и подставила лицо тёплому ветру.