Високосный год: Повести

— Его нет. Уехал в санаторий.

— Тогда пригласи агронома. Пускай что-либо об агротехнике расскажет.

— Ладно, постараемся.

— Вот-вот, постарайся. Запиши фамилию: Ишимова Галина Антоновна. Молодая, весьма симпатичная… Работает референтом. Ну, бывай, информируй!

Чижов положил трубку, озабоченно почесал затылок. Не часто приезжали в Петровку областные работники. Поневоле встревожишься. Надо что-то предпринимать, чтобы гостью встретить достойно. Владислав закрыл кабинет и отправился в совхозную контору к агроному Кутобаеву, который, к счастью, оказался на месте.

— Григорий Иванович, выручай, — сказал Чижов, сев на табурет у стола агронома.

Тот поднял лысеющую голову от бумаг и посмотрел на завклубом вопросительно.

— Надо сегодня лекцию прочесть. Вот так надо!

— Почему так срочно?

— Время ответственное, уборка. Прочти что-нибудь на эту тему.

— Но почему именно сегодня?

Чижов подумал, как бы убедительнее обосновать свое пожарное предложение, и объяснил:

— Сегодня у нас окно. Перед кино время свободное. Занять его надо.

— А вчера не было окна?

— Не было. Танцы организовали.

— Пусть и сегодня танцуют на здоровье.

— Баянист в Василькове. Вернется только завтра.

— Есть магниторадиола.

— Испортилась…

— Но я не могу так скоропалительно. Надо же готовиться!

Чижов нарочито бодро, с этакой фамильярной укоризной сказал:

— Григорий Иванович, чего вам готовиться? У вас же золотая голова и все материалы в руках.

— Ну полно, полно, — упрекнул Кутобаев Чижова. — Все равно надо готовиться, иначе не выйдет. А впрочем…

Он вдруг оживился, взял со стола листок бумаги и заговорил горячо, уже другим тоном:

— Вот, понимаешь ли, сводка о потерях. Десять кило зерна на гектаре теряем в колосьях! В совхозе полторы тысячи гектаров зерновых. Сколько же получается потерь? Пятнадцать тонн! Колоссальные убытки. Подумать только. А как их избежать? — Он начал было перечислять, из чего складываются потери, что можно и нужно предпринять, но Чижов замахал руками:

— Не здесь, не здесь, Григорий Иванович, говорите! В клубе. Вот вам и лекция.

— Да, но с кем говорить? Механизаторы дотемна в поле. Придут домой — скорей бы поужинать да на боковую. В клуб их на аркане не затащишь. Лучше поговорить с ними в поле в обеденный перерыв.

— Нет, надо именно в клубе. Я им такой фильм подкину — бегом прибегут. Афиши сделаем — во! — Чижов широко расставил руки. — Новый фильм, заграничный детектив.

Григорий Иванович поморщился, он не любил детективов, да еще заграничных, но все же согласился:

— Ладно, я приду. Надо, пожалуй, поговорить о борьбе с потерями.

Чижову стало уже легче. Уходя, он предупредил:

— Возможно, представитель из области приедет, так вы, Григорий Иванович, не подкачайте.

— Вот почему у тебя окно! — понял Кутобаев хитрость Чижова. — Так бы сразу и сказал. Ну ладно, я человек дела, выступлю как умею…

Чижов поручил библиотекарше Вале Ниточкиной написать и расклеить по деревне афиши, потом сходил к знакомому рыбаку за свежей рыбой, чтобы приготовить гостье уху, и договорился о месте для ночлега.

6

Газик — машина неприхотливая, словно ослик, выносливая, с большой проходимостью. Это известно всем, кроме Гали, которая в ней ехала впервые.

Райкомовский шофер Коля Бережной вел ее на уровне первого класса. Дорога была хоть и ухабистая, но сухая. Дождливые дни еще прятались за горизонтом, и опасения Гали и прогнозы Антрушева насчет трудностей пути оказались напрасными. В одном только месте близ Черного лога Колин газик дернулся, сердито взвыл и заглох. Ржавая лесная вода размыла проселок, и колеса машины вбухались по дифер в жидкое месиво.

— Грязи! — сказал Бережной, выглянул из кабины, оценил обстановку и успокоил пассажирку: — Ничего, проскочим. Включу оба моста.

Галя поглядела по сторонам, соображая, о каких мостах идет речь. С обеих сторон дорогу обступал дремучий ельник. В кюветах темная вода подернута сверху маслянистой пленкой. На кочках росла длинная жесткая осока. В небе толпились белые, подсиненные снизу облака. Газик затрясся как в лихорадке, и Галя, не увидев никаких мостов, вцепилась обеими руками в скобу перед сиденьем. Мотнуло вправо, влево, она изо всех сил старалась усидеть на месте и все-таки достала макушкой тент. Выручила пышная прическа, смягчила удар. Коля отчаянно сражался с баранкой. Машина наконец выползла на сухое место, помчалась дальше.

— То место, которое мы проскочили, — сказал водитель, — так и называется — Грязи. Каждый год валят туда песок, бутят камень, а все как в прорву. Дна нету…

— Что вы говорите! — покачала головой Галя.

— Нынче сухо, так еще ничего, — продолжал Бережной. — А в прошлом году из-за тех Грязей машины не ходили целый меся… Корреспондент Штихель из области ездил в Петровку верхом на милицейской лошади.

— Вот как! — удивилась Галя и попыталась представить себе длинноногого Штихеля в кавалерийском седле.

— Да, ездил, — Коля выбросил окурок. — Самое главное — как ездил! Он же с лошадью первый раз дело имел. Добрался до топкого места — поперек бревна да жерди накиданы, а меж них вода. Ну вот, тянет Штихель повод, погоняет коня хворостиной, а он переминается с ноги на ногу и ни с места, только голову вскидывает да взлягивает. В чем дело? Оказывается, слишком туго натягивал повод, — ведь лошадь тоже должна глядеть себе под ноги, а он не давал. Слез он тогда с седла и повел коня за собой. А конь бо-о-ольшой, этакий строевой жеребец! Гладкий, здоровый. Пока Штихель с бревешка на бревешко перешагивал, жеребец вырвался и одним духом перемахнул Грязи. А Штихель остался посреди гиблого места, да еще, на ту беду, поскользнулся и влопался в болото по колени. Барахтается он в Грязях, а конь стоит на взгорке, на сухом месте, пощипывает травку, поглядывает на корреспондента и ждет… В сельсовет пригарцевал Александр Васильевич — не узнали. Весь в торфе… На речке обмываться пришлось. Вот, брат, товарищ Ишимова, как бывает у нас…

— Но почему дорогу не наладят? — спросила Галя, которой стало немного жаль Штихеля.

Коля молча пожал плечами. Газик вымахнул на вершину холма, и шофер весело сказал:

— А вот и Петровка!

Галя нетерпеливо посмотрела вниз. Шофер сбросил скорость, чтобы она лучше могла обозреть окрестность.

Был вечерний, предзакатный, богатый красками час. Солнце, перед тем как погрузиться в далекие заречные леса, задержалось над горизонтом, пронизав жаркими косыми лучами долину. Река двумя извивами неторопливо струилась среди лугов на северо-восток. На левом ее берегу почти на километр раскинулось село. Сверкал на солнце тускловатым осиновым лемехом купол старинной деревянной шатровой церквушки.