Вист втемную

В военторге Таран пробыл недолго. Купил для Надьки банку ее любимого ананасового компота, коробку виноградного сока и килограмм яблок. Очень порадовал этими покупками теток, которые там торговали. Зарплату по всем обычным частям опять задерживали, и каждый покупатель был желанным гостем. Тем более такой, кто покупает не самое ходовое. Впрочем, тому, что все эти закупки произвел рядовой солдатик, они не удивились. Продавщицы уже хорошо знали, как отличить «мамонтов» от обычной публики, да и Таран сюда не раз заходил, наверно, они его уже запомнили в лицо.

Уложив покупки в пакет, Юрка зашагал в сторону госпиталя. По времени выходило, что он там окажется намного раньше, чем нужно. Минимум за полчаса до пяти. Но Таран прикидывал, что потратит какое-то время на то, чтоб разыскать, где там Надька находится. В госпитале он до сего времени не бывал и понятия не имел о том, где и что там расположено.

Госпиталь, должно быть, сооружали в благодатные 70-е годы, когда страна для армии делала все, что могла, а армия для страны — все, что хотела. Три пятиэтажных корпуса, отделанных голубоватой плиткой, построенных буквой «П» даже сейчас выглядели очень симпатично. И территория приятно выглядела: дорожки были расчищены, елочки росли, перед главным входом просматривалась заметенная снегом клумба с фонтаном посередине. А забор вообще красиво смотрелся, потому что был не бетонный, а из железных пик, и не ржавых, а покрашенных кузбасс-лаком.

У ворот госпиталя, однако, имелся КПП, и, когда Юрка попытался пройти через будку, его притормозил дежурный лейтенант с медицинскими эмблемами.

— Вы куда, молодой человек? — спросил он Тарана, после чего Юрке стало ясно, что это двухгодичник, иными словами, офицер срочной службы. К тому же отслуживший месяца два, не больше. Салага, хуже самого Юрки.

— К жене, — ответил Таран, показав пакет с гостинцами, а затем попросту отодвинул салабон-лейтенанта с дороги и прошел через КПП. Летеха, конечно, что-то вякнул вслед, но Юрка уже подходил к главному входу.

В фойе, в стеклянной будочке с надписью «Справочная», сидела какая-то добрая по виду бабулька в белом халате.

— Здравствуйте! — вежливо поздоровался Юрка.

— Здравствуй, сынок! — улыбнулась бабка. — Друга навестить пришел?

— Нет, жену…

— Жену-у? — жутко удивилась бабка. — Когда ж ты успел захомутаться-то?

— Успел и успел… — проворчал Юрка, немного разочаровавшись в бабке. — Не подскажете, в какой палате Таран Надежда?

— А с чем ее положили? — Бабка нацепила на нос выпуклые, «дальнозоркие» очки.

— На сохранение… — произнес Таран с некоторым смущением.

— Понятно, — сказала бабка, — стало быть, в гинекологию. Сейчас посмотрю…

Бабка открыла какой-то внушительный кондуит в серо-зеленой картонной обложке с типографской наклейкой «Амбарная книга» и надписью «Учет поступления и выбытия». Полистала и сообщила:

— Двадцать седьмая палата.

— А как туда пройти?

— Никак, — строго сказала бабка. — Во-первых, еще время для посещений не началось, во-вторых, посещения отменены, потому что со вчерашнего дня карантин ввели от гриппа, а в-третьих, в гинекологию мы вообще не пускаем. Передачу принять могу, записку передать.

Таран хотел сказать, что он обо всем этом думает, но сдержался.

— А обратно записку от нее принесете? — спросил Юрка.

— Напишет, так принесу, — сухо ответила бабка.

— Бумаги и ручки не найдется у вас? — Таран сообразил, что писать записку ему нечем и не на чем.

— Найдется. — Бабка выдала Юрке зеленый квадратик бумаги и шариковую ручку. — А на другой раз со своими приходи, уже знаешь, что и как…

Получив эти письменные принадлежности, Таран нашкрябал послание:

«Дорогая Дюшка-Надюшка! Я уже приехал, все в порядке. Не волнуйся и не беспокой малого. И вообще, скорее возвращайся, мне без тебя скучно и холодно. Кушай витамины, будь здоровенькой и кругленькой. Всегда твой Юрик-ханурик».

Таран сложил записку вчетверо и отдал бабке.

— Напиши: «27 палата. Больной Таран», — велела эта службистка.

— Почему «больной»? — удивился Юрка. — Я здоровый!

— Да не ты больной, а жена твоя больная, — назидательно произнесла бабка. — В школе учился? Падежи проходил? «Кому-чему?» — «Больной». А фамилии такие, как твоя, в женском роде не склоняются. Вот и получается: «Больной Таран».

Юрка написал, но все же спросил:

— Неужели вы и так не запомните кому? У вас же не десять передач.

— Сейчас не десять, а через полчаса, может, и больше наберется. К тому же это не я сама понесу, а Наташа, которая это все наверх носит. Она еще не подошла.

— И когда ж она подойдет? — вздохнул Юрка. — К пяти часам?

— Может, и попозже малость. Ты посиди или погуляй, если не торопишься. Вон, брошюрки почитай, очень полезные: «Что такое гепатит В?» или «Как защититься от СПИДа?»…

Таран хорошо знал, что и от того, и от другого лучшая защита — не колоться наркотиками. Кроме того, надо мыть руки перед едой и не трахаться с кем попало. Как он справедливо подозревал, ничего более полезного в медицинских брошюрах не найдется.

— А куда у них окна выходят? — неожиданно озарило Юрку.

Бабка улыбнулась:

— Вот, справа от меня — первый корпус. Обойдешь его, а окно будет ближе к дальнему углу, на втором этаже. Которое — сам разберешься, там девки на окна бумажки с номерами лепят. Летом, когда тепло, они окошки открывают и перекрикиваются с вашим братом. Ну а сейчас перемигнетесь, наверно, да и только. А потом, глядишь, и записка твоя дойдет.

Таран сделал общий вывод, что бабка все-таки не такая уж вредная, а затем вышел во двор и свернул направо, правильно поняв, что ежели от бабки, сидевшей лицом ко входу, первый корпус располагался направо, то и от него, когда он будет выходить, этот корпус тоже будет направо.

Завернув за угол, Юрка задрал голову вверх и стал смотреть на окна второго этажа. Действительно, на широких окнах были приклеены самодельные, от руки написанные номерки — одни покрупнее, другие помельче. Похоже, что палаты были небольшие и в каждой было только по одному окну. Они так и шли подряд, эти номерки: 20, 21, 22… Так что миновав семь окон, Таран увидел милые его сердцу цифры.

Наверно, надо было просто гаркнуть погромче: «На-адя-а!» — и она бы услышала. Но Таран отчего-то застеснялся. Во-первых, тут этих Надь может с десяток оказаться, а во-вторых, больница все-таки, тишину надо соблюдать, наверно. Да и вообще, черт его знает, стоит ли эти оконные переговоры вести? Вдруг Надька форточку откроет и горло простудит в дополнение к своим хворям? Или на подоконник залезет с пузом и оступится? Неприятность может получиться, и виноват будет он, Таран непутевый…