Вита. Книга 1
Шрифт:
– А по-твоему, меня можно везде и всегда? Как только тебе приспичит… – окончательно вышла из себя Ева. – Так вот – нет! И твоя ревность меня уже достала! Как будто это я Эриха попросила тебя убрать. Или я эти дурацкие правила придумала. Ты как с цепи сорвался после Ирландии. Знала бы, что так будет, ничего бы у нас и не было.
У Белова аж желваки на скулах заходили, но её уже было не остановить.
– И… да! – безжалостно кивнула Ева. – Ты прав. Не хочу я тебя больше. НЕ-ХО-ЧУ! И в этом только ты сам виноват. Всё, что ты мне так красиво наговорил, на деле ничего не стоит. Не думала, что так всё будет. И вот
Алекс отступил на шаг, скривился в злой гримасе, фыркнул:
– Да и катись ты к своему Эриху!
Ева развернулась резко и направилась на выход.
– Эх, прав был Шонни… – долетело ей в спину. – Не верьте лживым фейри! Все фейри – редкостные суки…
Ева сама не поняла, как это случилось. Она просто обернулась посмотреть ему в глаза.
Лёха стоял, сунув руки в карманы, глядел исподлобья, нахохлившись, как замерзший воробей.
Она просто обернулась посмотреть…
И лишь когда о стену рядом с ним взорвалась с грохотом искрящаяся шаровая молния, Ева поняла, что сорвалась она с её ладони.
Леха отскочил в сторону, прикрывая голову руками.
Стало очень тихо.
И голове у Евы отчётливо прозвенела одна единственная мысль: «Это конец!»
Взгляд Белова эту мысль подтвердил.
Ева молча развернулась и вышла.
***
– Я готова!
Уже перешагивая порог, Ева запоздало сообразила, что опять забыла постучаться. Но Эрих, к счастью, был одет и находился на своём рабочем месте.
– Проходи! – призывно махнул рукой шеф. – Я тоже… почти… Две минуты, и буду готов.
Ева подошла к его столу.
– Присаживайся! – пригласил блондин, уткнувшись в ноутбук.
Ева опустилась в кресло, бросив на пол собранный в дорогу рюкзачок.
Эрих, оторвавшись от экрана, внимательно посмотрел на неё и угрюмо выдал:
– Что случилось?
Капец, вот как он так чувствует всё?!
Ей казалось, что она с таким бодрым видом зашла в кабинет…
– Ничего, – качнула головой Ева, опуская взгляд в пол.
Она наивно решила, что такого ответа будет достаточно. Но Эрих поднялся, обошёл стол, присел на его край, напротив неё и, чуть подавшись вперёд, выжидающе заглянул в лицо.
– Ева…
Она подняла взгляд, стиснула зубы, чтобы не расплакаться – на душе было так противно и горько, что слёзы раздирали горло и невыносимо просились наружу. Нет уж, не стоит это её слёз!
– Ничего не случилось, – повторила она, глядя прямо в серые глаза, – просто ты добился своего. Больше мы с Беловым не будем нарушать правила.
Под его льдистым взглядом внутри что-то сломалось, и одинокая слеза всё-таки прочертила по щеке мокрую дорожку.
Эрих внезапно придвинулся ближе, обнял молча и прижал к своему плечу. Это вышло так естественно и своевременно, что она даже не пыталась отстраниться. Никакого намёка на… что-то там… в этом жесте усмотреть было невозможно.
Ева просто уткнулась в него, погружаясь в теплоту тела и подлинную силу, и её хрупкая стойкость вдруг дала трещинку. Позволив себе, наконец, быть слабой, она разревелась, как обычная девчонка, не в силах удерживать в себе этот тёмный змеиный клубок: обиду, грязь и разочарование.
И даже говорить ничего не требовалась.
Эрих просто дождался, пока иссяк поток этой горечи, и необходимость в его плече отпала сама собой.Ева, наконец, успокоилась, отклонилась назад и призналась виновато:
– Эрих, я… я в него огнём швырнула…
Иногда даже на невозмутимом лице шефа возможно было наблюдать изумление – и вот сейчас Вите представился такой случай.
– Не совсем в него, – поспешно добавила она. – В стену рядом. Живой он. Я знаю, против своих нельзя магию использовать. Я не собиралась его калечить. Я просто не сдержалась…
Она замерла испуганно, ожидая праведного гнева Его Светлости.
– Эрих, это плохо, да?
Ответом ей стал тяжкий вздох.
– Очень плохо, Ева. Очень. Ты так не делай больше! Хорошо?
Она послушно кивнула и шмыгнула носом.
– Ты лучше мне скажи… – добавил Эрих, поднимаясь в полный рост. Бросил невозмутимо сверху: – Я сам это сделаю. Так шарахну, мало не покажется.
***
– Эрих, ты только посмотри, какая красота! Они же само совершенство! Я так лошадей люблю… Самые красивые животные!
– Да, Клодт определённо был талантлив, – согласно кивнул Эрих.
– Это скульптор? – сообразила Ева. – А почему тогда мост Аничков?
– А это в честь подполковника, который ещё во времена Петра руководил строительством моста на этом месте, – разъяснял шеф, пока Ева в восхищении рассматривала тёмные фигуры лошадей и людей, их укрощавших.
– Были знакомы? – усмехнулась Ева.
– Э-э-э, нет, с ним нет, – покачал головой он. – Я в Петербурге одно время долго жил, но это позже было. В начале девятнадцатого. А потом ещё после революции, уже в двадцатом.
– С тобой так интересно гулять, – улыбнулась Ева, – как будто у меня личный гид!
– Ну, я с Питером хорошо знаком, могу рассказывать бесконечно. Пойдём-ка, вдоль Фонтанки погуляем, вот в ту сторону! А то на Невском столько туристов… Я люблю этот город. Красивый, атмосферный. Но мрачный. Особенно, в те времена был… Но мне нравился даже тогда. Не знаю… может, напоминает забытую родину…
– А на твоей родине тоже так? – полюбопытствовала мимоходом Ева.
– Пытаешься поймать на несостыковках? – хмыкнул Эрих. – Я же говорил, что не помню, откуда я родом. Но подозреваю, что это была какая-то северная страна у моря. Что-то такое смутно в памяти осталось. Побережье, хмурое небо, ветра. Да и первые поселения, где я себя уже осознавал, были где-то там. Думаю, сейчас это территория Швеции.
– А как так вышло, что ты вдруг забыл часть своего прошлого, а потом помнишь всё? – Еве уже давно не давали покоя эти загадки, и упускать такой шанс было никак нельзя.
Эрих покосился на неё и покачал головой.
– Не сейчас.
– Что?
– Не хочу сейчас об этом, – сразу нахмурился шеф. – Как-нибудь расскажу… Обещаю. Но давай не в этот раз!
– Извини, – вздохнула Ева. – Признаю, я любопытна не в меру. Часто мой нос тянется, куда его не звали. Можешь, побить меня за это…
– Не могу, – усмехнулся он. – Разве я посмею… Да мне и нравится эта твоя черта! Тебе всё интересно. Я тебе где-то даже завидую – меня уже сложно чем-то удивить. А ты ещё не утратила способность чувствовать вкус жизни. По крайней мере, сейчас мне это очевидно. Вот когда мы познакомились, ты была другой…