Витраж с двойной спиралью ДНК

– Возможно.
– Она вытащила спелые оливки из только что поданного салата и аккуратно выстроила их на тарелке в линию.
– Моя кузина работает в кинопрокате. Не очень большая шишка, но в курсе, что к чему. Она рассказывала, что Министерство сельского хозяйства Соединенных Штатов купило у "Уорнер бразерс" дублированную на португальский язык копию и отправила ее в Брасилиа. Это - копия того самого фильма, который вас так беспокоит - "Вот они!". Фильм о муравьях, возникших в результате мутации из-за радиоактивности в пустыне штата Нью Мексико. О муравьях, обладающих поистине гигантской яростью.

– Только параноику может прийти в голову такая нелепая цепь силлогизмов, - заметил Чавез.

Ее лицо сделалось серьезным.

– Если потребуется стать параноиком, чтобы разузнать все об этом и подтвердить документами, то считайте, что я и есть именно такой параноик. Возможно, никто не желает сделать решающий рывок. Я его сделаю. Ни у кого нет точных фактов. Я их заполучу.

Чавезу начало казаться, что стол раздвинулся до бесконечности. Он смотрел на собеседницу, и его не покидало ощущение, что расстеленная между ними скатерть превращается в огромную пустыню.

– Ужасное семейство Формицидэ...
– произнес он.
– У вас уже сформировалось какое-то мнение?
– Тут он явственно ощутил, что крошечные лапки касаются его ноги, и что мохнатые усики щекочут растущие на бедре волоски. От неожиданности он так резко отпрянул от стола, что бокал с водой перевернулся и мокрое пятно стало плавно растекаться в направлении его дамы.

– Что случилось?
– спросила Бриджвелл. Он уловил в ее голосе обеспокоенность. Шлепнув по ноге, он остановил движение муравья и перевел дыхание.

– Ничего, - Чавез снова придвинул свое кресло ближе к столу. Официант суетился у его плеча, вытирая воду полотенцем и наполняя бокал.
– Каковы Ваши выводы?
– Его голос окреп.
– Я спрашивал вас о вашем мнении.

– Полагаю, что это может звучать нелепо, - ответила она, - я читала, что аргентинские огненные муравьи уже добрались до Мобайла в Алабаме. И я слишком хорошо знаю о пчелах - о них я уже говорила.

Чавез снова ощутил прикосновение, на этот раз к лодыжке. Он попытался незаметно почесать и ничего не обнаружил. Просто прикосновение. Нежное щекотание, легкое касание хитинового усика, и не больше.

– Поэтому, - продолжила Бриджвелл, - единственный вывод, который я могу сделать, это то, что кто-то в Южной Америке создал каких-то гигантских муравьев-мутантов, и сейчас они распространяются на север. Как огненные муравьи. Как пчелы.

– Извините меня, я на минутку, - сказал Чавез, вставая.

– Господи, да вы весь побелели, - забеспокоилась Бриджвелл.
– Могу ли я чем-то вам помочь?

– Нет.
– Чавез повернулся и, едва сдерживаясь, чтобы не побежать, направился в туалет. Спустив в кабинке брюки, он, как и предполагал, никакого муравья на своей ноге не обнаружил. Он сел на стульчак и стал расчесывать свои худые ноги до покраснения и боли.

– Черт бы побрал все это!
– пробормотал он.
– Хватит!
– Он вынул из футляра таблетку и проглотил ее с водой из-под крана. Осмотрев себя в зеркало, возвратился за стол.

– Все в порядке?
– Он отметил про себя, что Бриджвелл так и не прикоснулась к еде.

Он утвердительно кивнул.

– Я подвержен множеству болячек, которые просто одолевают меня при перемене местности. Извините, что испортил вам завтрак.

– Что вы, я еще больше испортила ваш.

– Нет, это я пригласил вас.
– Он взял вилку и нож и принялся разрезать остывший ростбиф.
– Поскольку я пригласил вас, то уж терпите, пожалуйста.

Ее голос смягчился:

– Я чувствую, что все это как-то связано с вашей женой.
– Чавез прожевал мясо и с удовольствием проглотил его.

– Вы обратили внимание на застекленную дверь?

– Бриджвелл притворилась ничего не понимающей.
– Цветной витраж в библиотеке?..
– Ее лицо оживилось.

– Изображение спирали? Двойная спираль? Она мне понравилась. Цвета просто бесподобные.

– Да, оно изысканно и к тому же является частью моего прошлого.
– Он перевел дыхание.
– Анни подарила его ко дню моего рождения, когда мне исполнился сорок один год. Это была первая годовщина нашей свадьбы. К тому же, это совпало еще и с вручением мне Нобелевской премии. Для меня этот подарок значил даже больше, чем церемония в Стокгольме.
– Он внезапно посмотрел на нее пристально.
– Вы сказали, что выполнили свое "домашнее задание". Что же вам удалось разузнать?

– Узнала только, что вы поздно женились, - ответила Бриджвелл.
– По годам поздно.

– В сорок лет.

– Еще узнала, что ваша жена через два года погибла от несчастного случая. Я не интересовалась подробностями.

– А не мешало бы. Мы с Анни ехали на пикник - на самый южный выступ Флориды. По дороге из Мэмфиса в Тампу мы остановились. Я чистил сома, Анни отошла, занося в каталог насекомых и растения. Она по-любительски занималась таксономией - классификацией растений и насекомых по родовым признакам. По какой-то причине - не знаю какой - она потревожила муравьев, они облепили ее. Услышав крик, я бросился к ней, оттащил от муравейника и очистил от них. Мы оба тогда ничего не знали о протеиновой аллергии - ей просто всегда везло, ее ничто не кусало и не жалило.
– Он запнулся и покачал головой.
– Я повез ее в Пенсаколу. Анни умерла от приступа аллергии - дыхательные пути были перекрыты от воспаления. Она задохнулась прямо в машине.

Пораженная этим рассказом, Бриджвелл начала мямлить "Простите, доктор Чавез, я не...", но он вежливо остановил ее:

– Анни была на восьмом месяце. В больнице пытались спасти нашу дочь, но ничего не получилось.
– Он снова помотал головой, как бы прочищая ее. Вы немного похожи на Анни - так же игривы, что ли. Думаю, что Патриция должна была выглядеть примерно такой же.

Стол начал снова сужаться. Бриджвелл протянула руку и прикоснулась к его пальцам.

– И вы больше никогда не женились...

– Я выключил себя из большинства сфер жизни, - произнес он бесстрастно.

– Но почему же вы не включились снова?

Он отметил как бы со стороны, что переворачивает свою ладонь, чтобы осторожно сжать ее пальцы, от которых исходило тепло.

– Я провел первую половину жизни, целеустремленно добиваясь поставленных перед собой задач. Потребовались огромные усилия, чтобы открыть свою жизнь и для Анни.
– Снова, как и утром, когда он впервые увидел Бриджвелл, он почувствовал себя выжатым до основания.
– Считаю, что нашел более легкий путь - цепляться за прошлое и считать, что оно было счастливым.

Она сжала его руку:

– Я не спрашиваю, заслуживает ли оно этой жертвы.

– Ну, а вы-то сами? По-моему, вы тоже довольно энергично добиваетесь поставленной перед собой цели. Вы не собираетесь открыть остаток своей жизни для чего-то другого?

После некоторого раздумья Бриджвелл ответила:

– Нет. Пока нет. Я сделала свою жизнь целенаправленной, очень концентрированной с тех пор, как умерли родители. Может, когда-нибудь... ее голос упал.
– У меня пока есть время.

– Время, - произнес Чавез, отметив наличие в этом понятии давно знакомый ему ироничный смысл.
– Вы напрасно надеетесь на него.