Viva la Doppelg?nger, или Слава Доппельгангеру
Шрифт:
Обстановка за столом стала чуть более весёлой и непринуждённой. Но не стоило забывать о главном.
И Лешая не забывала:
— Так чего ради мы нагнали свиней из загона?
— Тема очень актуальная для нашей страны в этот мутный-смутный час, — усмехнулся Даркен. — Мне хотелось бы поговорить о таком явлении, как “политическая педофилия”, и о том, за кого держат людей те, кто использует столь грязные трюки для достижения своих целей.
“Номер один” специально подбирал слова таким образом, чтобы оно как можно больше резонировало с риторикой, какая чаще всего звучала на канале вдохновителя Лешей. Тот редкий случай, когда молодой человек печалился из-за того, что недостаточно хорошо знаком с творчеством того товарища, и спустя почти уже двадцать лет пребывания
— О-хо-хо! — отозвалась Лешая и дважды хрюкнула свиньёй. — Какой громкий термин. И что он означает?
Она знала, что он означает. Не могла не знать, даже если забыла, где о нём услышала. Определённо ей речевые обороты этой тусовочки знакомы много лучше, чем Даркену. Однако вопрос задан не ради того, чтобы Броня могла узнать что-то новое. Молодой человек должен был ответить просто для того, чтобы пояснить значение этих слов аудитории канала. “Тупичка Лешей”.
— Речь идёт об использовании несовершеннолетних в целях манипуляции чувствами народа. Понятно, что эту тему любят вообще все. Взять хотя бы нашу благословенную принцессу, которая регулярно оказывается на одних фото с радостными весёлыми карапузами, сияющими от счастья. Но имеется разница между поцелуем в макушечку и жёстким поревом, — Даркен криво усмехнулся, не столько самой фразе, сколько тому факту, что он, некогда считавший себя либералом, вынужден на всю страну вести такие речи. — Радостные девочки и гордые мальчики, дарящие цветы дочери короля, не подвергаются никакой опасности. Иное дело: дети и подростки, выходящие на пикеты. Я совсем недавно на одном из таких был под прикрытием. И отметил, что почему-то мелочь стоит в первых рядах.
— Так видно лучше, — хохотнула Броня и хрюкнула свиньёй.
— Ага. Да. Лучше видно, как молокососы огребают от спецсредств Группы Немедленного Вмешательства, которая действует в строгом соответствии с инструкцией: если преступное сборище, к какому и относится незаконный пикет, особливо в военное время, не желает рассосаться само, ему надо помочь.
— А что, если дети сами приняли решение принять участие в подобном мероприятии? — продолжала строить из себя наивную невинность аватара Хаоса.
— Ну ясное дело, что они сами приняли это решение. Но не стоит забывать, что они малолетние дебилы. Как минимум в силу возраста у них попросту не может быть достаточно опыта. Исключениями являются лишь попаданцы, но факт прошлой жизни тупо недоказуем. Именно потому по закону они не имеют права политического волеизъявления. Именно потому даже в уголовном кодексе для них имеется куча послаблений. Потому что они тупые, — Даркен медленно и со вкусом вжал палец в спину свинье, и давил зверюгу до тех пор, покуда перст не почувствовал сквозь слои резины поверхности стола. — Они тупо не ведают, что творят. Именно поэтому ответственность за их поступки как в законе, так и в общественном сознании должны нести взрослые. И если вырубить эмоции и включить думалку, то по всему выходит, что если ребёнок явился на пикет, то виноват в этом его родитель или опекун.
— Ну так и надо взять молокососа за ручку и к родителям отвести, чтобы те нагоняй ему вставили, разве нет? — поинтересовалась Броня.
— По-хорошему, да. Но ситуация во всей Богемии такая, что никакого “по хорошему” быть не может. Если кто не в курсе, то там, на рубежах, гибнуть люди. И если Рашка припрётся в наши дома, нас всех, не только и не столько дворян, — как раз у них имеется нехилый шанс выкрутиться — попросту переработают в высоконасыщенный прах. И этих детишек вместе со всеми, причём на глазах родителей, — с совершенно искренней злобой рыкнул Даркен. — Тот факт, что в Праге всё достаточно тихо и спокойно, это заслуга военной аристократии и проливающих кровь бойцов челяди. Я уж не говорю о том, что бойцы ГНВ не просто так являются разгонять эти пикеты в полном обмундировании. Чтобы вы поняли, даже это не особо помогает, и порой на больничную койку поступает какой-нибудь
раненый силовик.— Группа Немедленного Вмешательства действует жёстко из соображений защиты своих жизни и здоровья? — уточнила Броня.
— Да, — не моргнув глазом солгал “номер один”, имевший возможность воочию увидеть на местах совершенно бессмысленные перегибы, которые никакой нуждой в самозащите не оправдать. — В то время, как пикетчики… бунтовщики выставляют детишек перед собой, как щит. А потом в сеть утекают видосы с нарезкой того, как дубинкой прилетает в лицо ребёнку, которого на этом мероприятии попросту не должно быть, и у не желающей вникать в то, как работает мир, челяди, тотчас же бежит по щеке слезинка: “ах, как же так, как они могли ударить ребёночка?”
— Нет смысла докапываться до силовиков, — хмыкнула Броня. — Я как-то была на тренировках бойцов “Стит”. Из рядовых выбивают все сомнения. Они — сделанная из мяса машина. Бездушный механизм. А если в механизме есть душа, то он считается сломанным. Непригодным для выполнения задачи.
— Именно! — щёлкнул пальцами Даркен. — Иными словами, политическая педофилия, это когда малолетних дебилов, которые в силу возраста не могут нести ответственности за свои решения, ставят напротив силовиков, которые в силу профессии не вольны принимать решения, а затем ждут, когда же будет “мясо”.
— А мясо будет в любом случае. Результат немного предсказуем: обе стороны в этой ситуации не имеют субъектности по тем или иным причинам, — кивнула Лешая. — Мне интересно другое: почему наша челядь добровольно отказывается от своей субъектности? Вместо того, чтобы анализировать ситуацию, они просто поддаются на примитивную провокацию. Я бы поняла, будь на дворе век двенадцатый, когда крестьянин туп и необразован в силу объективных причин, но сейчас…
— …но сейчас, моя дорогая, мы видим следствие того, что “граждановедение” в школах не выполняет свою функцию, — грустно усмехнулся Даркен. — И этим надо будет заняться в первую очередь, когда мы преодолеем кризис.
Глава 3. Лакуны информации
1.
Папа неуверенно потыкал вилкой сосиску.
Броня так и не смогла удержать в памяти его лицо. Уж больно незапоминающейся внешностью обладал мужчина. Каждый четвёртый посетитель храма, в случае если он был того же пола и схожего возраста, выглядел так же. Однако казусов на эту тему почти не случалось: богине удавалось опознать Мирека Глашека по контексту ситуации. Ведь он обычно заявлялся либо после того, как кто-то из послушниц доложит о приходе родителя, либо в компании с супругой.
С Бастет Глашек же проще: видишь своё ожившее отражение, но с зелёными волосами — это Перловка. Если зелёные не волосы, а глаза — это матушка.
Она, кстати, не уделяла такого большого внимания еде. Точнее, тому факту, что по еде могло что-то ползать.
Наверное, не самым разумным решением было устраивать семейный обед в покоях Вельзевулы, широко известной в узких кругах тем фактом, что её тело постоянно порождает всё новых и новых мутантных мух, обладающих рядом весьма необычных свойств. За последние месяцы малышка, конечно, научилась неплохо контролировать свой рой, но делала это недостаточно хорошо, чтобы её можно было без опаски выпускать гулять из защищающей гражданских от её членистоногих друзей просторной бронированной камеры.
Так что, пусть даже мухи по большей части послушно сидели по углам, стенам и инсектариям, некоторые из этих крылатых тварей позволяли себе вольности. Особенно сейчас, когда их светловолосая хозяйка со свойственным столь юным созданиям — а двух годков ещё не прошло с тех пор, как ей исполнился первый десяток лет, — задором игралась с Роей в мячик, позабыв обо всём на свете, кроме самой игры.
Так или иначе, папенька предпочитал повнимательней изучить трапезу на предмет заползшей куда не просят мухи, нежели отвлекать девчушку от её занятия. Понимал, видать, сколь важно для приёмной внучки хоть немного побыть самым обычным ребёнком. Не жертвой экспериментов злого божества, а именно что простой хулиганистой пацанкой.