Вивьен, сплошное недоразумение.

Возница проехал по главной улице. Хорсы задорно стучали подковами по брусчатке, практически отбивая чечетку, пока я разглядывала любимые заведения и тешила себя скорым посещением любимой кондитерской «У Гертруды».

Минуя центр города, я обратила внимание, что напротив уютного сквера поставили памятник тыкве. Здоровенный овощ изобразили с улыбающимся зубастым ртом. Выглядело это нелепо, но в стиле Аквалона.

Сюда часто приезжали любопытные представители других городов и земель, чтобы поглядеть на дюжины скульптур и сделать на их фоне голографические открытки на память.

Не понимала я, что может быть такого привлекательного запечатлеть себя на фоне патиссона или кабачка.

За своими ворчливыми мыслями, я не заметила, как спустя некоторое время оказалась возле особняка семьи Стейдж.

Подъездная дорожка, как и всегда, оказалась расчищенной и чистой. Подле тянулся к свету зеленый газон, а по всему периметру дома росли кустарники жасмина, олеандра и цветы гортензии.

Светлый тон и неброский декор, добавляли нелишней строгости, но и изящества. Узкая лестница вела не только внутрь, но и на укрытые террасы, расположившиеся почти со всех сторон. Здесь приятно было испить чефира и послушать пение птиц, но я больше предпочитала беседку или небольшой уголок под зонтиком, недалеко от персиковых деревьев. Аромат стоял там умопомрачительный.

Возле фигурных перил дома, я узрела знакомые каменные вазоны и посмотрела наверх.

Местами стены опоясывал синеватый мох, а в северном крыле, плел свою вязь плющ с мелкими цветами.

Я так соскучилась по дому, что некоторое время впитывала родные стены в себя, наплевав на то, что снаружи он мне нравился больше, чем изнутри.

Дед обожал антиквариат, являлся знатным коллекционером. Все свое ценное добро, он хранил либо в своем кабинете, либо в главной большой гостиной.

Среди темных обоев, лоск которых побледнел с годами, группировались статуэтки, картины, какие-то странные вещицы и маски. От всего этого великолепия можно было рехнуться. Вся эта пестрящая ерунда накидывалась на тебя разом, стоило ступить внутрь зала. Не зря, остальные члены семьи не шибко жаловали это место, предпочитая что-то более спокойное.

– Виви, дорогая детка!

Стоило мне перешагнуть порог, как меня обняла главная прислужница, относящаяся ко мне с терпимостью и зачатками любви. Конечно, она тоже периодически ловила флюиды странностей и могли просто обидеться на ровном месте, если что-то было не по нее.

– Эдмунда, – я прижала к себе плотное тело женщины, почувствовав тепло и аромат домашней выпечки.

– Как добралась? Тебя ждали.

Мои брови сложились домиком от последней фразы. Прозвучала она совершенно не убедительно.

– Поездка была похожа на полосу препятствий, но меня не сломили ветра и морозы.

Скинув плащ на руки женщины, я посторонилась, так как мой сундук потащили по лестнице в мои покои. Обратив внимание на новую синюю дорожку, я не скрыла удивление. Как это дед расстался ос старой с золотой окантовкой, ставшей со временем коричневой?

– Обновки?

– Да, Андромеда сделала дарение. Господину Гордону сказалось по душе.

– Что-то ты странности говоришь, Эдмунда. Неужто вас тут зачаровали?

Прислужница усмехнулась, оголив ровные полоски зубов.

– К нам скоро прибудут гости, но это уже тебе господин расскажет.

Гости?

Мне это сразу не понравилось! Стоило мне прибыть и уже настроиться на спокойное времяпрепровождение, как тут кто-то рвется заполнять собой гостевые комнаты.

– Как все? Здоровы?

Вопрос прозвучал двусмысленно и бесцветно, будто я с нетерпением ожидала, что кого-то из рода Стейдж отбыл к богам.

Семейку свою я считала ненормальной. Каждый отличался какими-то своими странными индивидуальными качествами.

– Господин Гордон в кабинете, госпожа Агнесс в молельном доме, ваша прабабушка дремлет, а ваш отец отбыл по каким-то делам в центр города.

– Спасибо, что проинформировала, – кинула я через плечо, поднимаясь по пушистому ковру лестницы.

– Твой дедушка будет счастлив тебя повидать, Виви.

Скривившись, я не повернулась.

– После сытной обедни и купели, обязательно навещу. От меня разит хорсами, драгенами и еще не весть чем. Не думаю, что господин обожает такую смесь ароматов.

Я прям предвидела как Эдмунда покачала головой, но мне было все равно.

Дед подождет.

Может, он вообще удивится, увидев меня. Небось, надеялся, что я сгину во льдах, как недоразумение.

Чувствуя трепет, я наконец, оказалась в своих покоях, позабыв о членах семьи, не подумавших встретить меня.

Теплая комната с аквамариновыми занавесями на окнах, оказалась чистой и уютной. На большом квадратном столе лежали мои книги и фолианты по плодородию, один из которых я взяла и прижала как родного к груди.

Отложив дорогую вещь в сторону, открыла окно, впуская внутрь ароматы лета, цветов и пение птиц.

Лучи Сувара мягко коснулись лица, наполняя спокойствием. Я взяла горшки с комнатными растениями и поставила их на козырек, чтобы они напитались светом и покосившись на сундук с вещами, решила, что займусь им позже, либо попрошу Бенедикту разобрать.

Бенедикта была у нас прислужницей с недавних пор. Она имела прямое родство с Эдмундой. Та приходилась ей племянницей. Девушкой она была скромной до корней светлых пепельных волос и очень красивой.

Когда она соприкоснулась тесно с моим характером, то была в ужасе, но стойко пережила острое словцо и выражения. В общем, мы притерлись. Она хорошо завязывала традиционные корсеты и занималась подготовкой платья, решив, что мне эти услуги очень нужны.

Я же, совершенно была далека от всех этих рюшей, шелков, переливающихся перчаток, предпочитая удобство первым делом.

Комната с отхожим местом и купелью, встретила меня любимыми отдушками и соляными кристаллами, которые я тут же погрузила внутрь ванны, начав ее набирать.

Тепловые кристаллы, встроенные в трубы, сразу же грели воду до нужных температур, в отличие от таскания ведер в землях Ванн.

Мое тело изнывало о расслаблении и тепле. Казалось, что до сих пор я не смогла отогреться и сделала погорячее, занырнув в купель полностью. Ароматы морских отдушек и шипящего соляного кристалла, одурманил меня, похлеще успокоительных трав. Я не заметила, как страшно захотела спать и помывшись, улеглась на мягкий матрас с перьевыми пышными подушками. Уснула быстро, а проснулась, когда уже начало смеркаться.