Вий

— Чего там делить-то. Я кого на берегу зарубил — тех и заберу. А остальные — твои. По справедливости.

Харисим самолично спалил туши своим прокачанным Красным Петухом. Я задумчиво посмотрел на огонь и спросил:

— А ты, Харисим, кто по рангу?

— Я-то? Сотник.

— Угу. Ну, значит, скоро поравняемся.

— Ты ж Пятидесятник вроде?

— Погоди секунду.

Я прикрыл глаза и позволил себе получить удовольствие от процесса. Бах — и минус двести пятьдесят родий. Плюс — ранг.

— Уже Боярин.

— Ишь ты! Ловок. Ну, до Сотника тебе далеко ещё. Триста пятьдесят родий — не мышь чихнула.

— А в вие сколько, как думаешь?

— Кто ж его знает… Тот раз, когда его убивали, говорят, сотня была…

— Ну, вот. Плюс, кордебалет. Так что ты за меня не переживай, глазом моргнуть не успеешь — а я уже в Сотниках. Там дело за малым — сотней покомандовать. А дальше — Гридь.

— И чего? В Пекло?

— Там посмотрим. Зачем так далеко загадывать, когда в любую секунду обстоятельства могут измениться. Нам с тобой, Харисим, выпало жить в стране, где ничего нельзя запланировать. Но зато жизнь всегда интересна и пьяняще-прекрасна.

Когда мы собрали кости, к нам подошли пацаны. Фимка ожидаемо приуныл, узнав от друга о раскладе в деревне.

— Родню я тебе вернуть не смогу, — честно сказал я. — Прежнюю жизнь — тоже. Но две вещи могу пообещать. Первая: голодать и скитаться не будешь. Вторая: та тварь, что всё это устроила, своё получит. И мало ей не покажется. Собственно, всё. Утешать я не мастер, извиняй.

Фимка кивнул и чуть слышно выдавил: «Спасибо».

Я повернулся к Харисиму.

— Бывай, брат Харисим. Подумай над моими словами.

Мы обменялись рукопожатием, и Харисим первым перенёсся по Знаку. Я с двумя пацанами последовал его примеру. Потом вернулся за терминатором. Не бросать же.

Вопреки сомнениям, терминатор на переноску Знаком не среагировал никак. Кобыла орала не своим голосом, а этому хоть бы что. Может, потому, что он как бы не совсем и тварь? Больше механизм, чем живой? Чёрт его знает. Но мне, в общем-то, без разницы. Работает — и ладно.

— Тётка Наталья! — крикнул я, выйдя на верх лестницы. — Я тебе ещё двух едоков привёл! Накрывай поляну!

— Уж давно накрыто, барин! — послышалось снизу. — Ведите их сюда! А ещё вас тут господин дожидаются.

Я поморщился. Как-то в последнее время не радовали меня нежданно появляющиеся господа.

— Кто?

— Господин Салтыков!

А. Ну, этот — ладно. Этого я и сам давно собирался навестить, да всё как-то времени не было.

Мы с пацанами спустились вниз, прошли в столовую.

Навстречу пацанам бросились два приятеля — отмытые, переодетые и судя по тому, что я увидел на столе, активно отдающие дань кулинарным талантам тётки Натальи.

— Барин добрый, не бойтесь! — донеслось до меня. — А уж как тут угощают — мы такого сроду не видали!

Тётка Наталья захлопотала, усаживая за стол новых гостей. А мне навстречу поднялся Салтыков.

— Владимир Всеволодович! Рад видеть вас в добром здравии.

— Взаимно, господин Салтыков.

Мы поздоровались.

— Слышал, что благодаря вашим стараниям уничтожен злобный враг отечества нашего?

— Когда это вы успели услышать? Я от этих врагов только-только кости собрал. Буквально пять минут назад в мешок сложил.

— Я о господине Троекурове.

— Ах, вот оно что…

Ишь ты. Ещё неделю назад уважаемым человеком был, сына женить собирался на самой богатой невесте в губернии. И вдруг, бац — злобный враг отечества. Быстро у них тут стрелочка поворачивается. Впрочем, когда и где это было иначе?

— Прикладывал старания, — кивнул я. — Отрицать не буду. С чем пожаловали, господин Салтыков?

— Да, собственно, вопрос-то у нас с вами единственный. Рассрочка.

— А что с ней не так? Мои дела ведёт адвокатская контора «Урюпин и сыновья». Платежи гасятся вовремя.

— Всё так, дражайший Владимир Всеволодович, всё так! Я, собственно, и прибыл для того, чтобы поблагодарить вас за чёткое соблюдение всех условий и сообщить, что оставшиеся платежи готов сократить вдвое. Ежели, конечно, вы изъявите желание досрочно их погасить. Скажем, до конца следующего месяца.

— А что у нас там за месяц — следующий? — заинтересовался я.

Салтыков улыбнулся:

— Шутить изволите? Сентябрь. Август-то уж заканчивается, крестьяне урожай снимать начали.

— Ясно, — усмехнулся я.

Отдал дань деловой хватке и дальновидности Салтыкова. Урожай снимут — деньги у меня будут. О том, что я приобрёл пай в мастерской Ползунова, этот проныра тоже наверняка уже знает. Как и о поставках свежей рыбы на рынки и в кабаки Поречья.

Дела у молодого графа Давыдова определенно идут в гору. А значит, что? Значит, пора подсуетиться и получить своё. А то ж чёрт его знает, молодость есть молодость. Оглянуться не успеешь, как этот Давыдов всё бабло за карточным столом оставит. Или ввалит в какое-нибудь сомнительное мероприятие — крепостной театр, там, или андронный коллайдер. Или экспедицию на Марс. Лучше сейчас порешать все вопросы. В деньгах немного потерять, зато получить разом всю оставшуюся сумму. А заодно — расположение Давыдова, уничтожителя злобного врага отечества. Тоже, знаете ли, лишним не будет.

К разумным коммерсантам, умеющим не идти на поводу у жадности, я всегда относился хорошо. Тем более, что на заре времён, когда только появился в этом мире, Салтыков сумел разглядеть мой потенциал. Пошёл навстречу, предоставил рассрочку — хотя запросто мог бы упереться. И дальше вёл себя исключительно лояльно.

— Договорились, — кивнул я.

Салтыков приподнял брови:

— Вот так просто?

— А к чему усложнять? Прямо сейчас всё и выплачу.

— Браво, Владимир Всеволодович! С вами исключительно приятно иметь дело.

— Взаимно, господин Салтыков.

— Омлет-то, барин! — тётка Наталья, обладающая совершенным чутьём на понимание ситуации — то есть, умеющая ловить момент, когда ненаглядный Владимир Всеволодович закончил переговоры и готов приступать к трапезе, — всплеснула руками. — Подаю, покуда не опал?

— Ага.

Омлет был изумителен. Нежный, пышный, с прослойкой из вкуснейшего сыра, щедро посыпанный зеленью. Я взял вилку, нож и принялся насыщаться. Салтыкова уже успели накормить, перед ним стояла чашечка с кофе. Которую Салтыков задумчиво вертел на блюдце.