Вий
Шрифт:
— Ух ты! Крепко же я засел в вашей прелестной головке. Признаю: мне это лестно, но всё же…
— Владимир, вы несносны! — возмутилась Настя.
Однако покраснела, это я даже в темноте срисовал. Эх, Катерина Матвеевна! Всё у тебя прекрасно, даже твоя кузина.
— Сам себя едва переношу, — признался я. — Но, честно — серьёзен, как кувалда. В прошлый раз ваше видение мне очень помогло. А теперь — что? Опять опасность?
— И ещё какая. Гораздо более серьёзная, чем тогда. Я видела… — Теперь Настя побледнела и даже покачнулась, вспоминая своё видение. Мне пришлось осторожно придержать
— Давайте не будем вспоминать натуралистические подробности, — попросил я. — Меня это не впечатлит, а вас расстроит, так что ну их к лешему. Вымершие деревни, понял. И что это? Чума? Коронавирус? БПЛА?
— Не выражайтесь, пожалуйста, это вас не красит.
— Не это красит человека, а человек — это.
— Всё бы вам шутки шутить, Владимир Всеволодович! А я серьёзна. Сегодня вы убили какого-то страшного человека в Кронверке.
— Баловался-с, признаю.
— Но его оружие — трость — исчезло под землёй.
— Так, — напрягся я.
Аж протрезвел. Этот момент мне, признаться, самому не понравился. Нехорошо как-то эта трость упала. Не в тему от слова совсем. И дурное предчувствие не получалось залить даже пивом.
— В оружии содержалась большая сила. Этой силе не нужно было попадать туда, в недра земли.
— Та-а-ак?
— Там, внизу, трость выпустила всё, что в ней содержалось, и разбудила того, кого нельзя было будить никогда. Самую страшную тварь из всех, о которых мы только слышали.
Я молча смотрел в лицо Насти сквозь сгущающуюся темноту и ждал.
— Я видела его. Со спины. Он почувствовал мой взгляд и стал поворачиваться. И тут меня словно бы вышвырнуло. К счастью. Потому что его взгляд смертелен. Может быть… Нет, не «может быть», я абсолютно уверена: он убил бы меня взглядом даже через видение.
— И эта тварь — это…
— Вий, — сказала Настя. — Владимир Всеволодович… Мне ещё никогда не было так страшно. Он проснулся и ищет вас. Но вами не ограничится. Уничтожит всех на своём пути. И я не знаю, что делать.
— Что делать, что делать, — вздохнул я. — Мочить!
* * *
Мочить вия — задачка ещё та. Сведения об этой твари в справочнике были, с одной стороны, обширными, а с другой — скудными донельзя. Тот случай, когда реальность обросла таким количеством слухов и мифов, что самой её там почти не осталось.
Если отжать воду и сделать этакое саммари, то получалось вот что. Вий — это НЁХ, которая взглядом убивает буквально целые деревни, не говоря об отдельных людях. Реальная имба, никаких понятий. В случае появления вия всем охотникам рекомендуется немедленно собраться в одну великую армию и валить куда подальше, хоть бы даже в Пекло. Есть мнение, там будет не настолько хреново, как если связаться с вием.
Последний раз вий восставал где-то в Средневековье и дал тогда просраться как следует. Мочили его, если верить легендам, тысячей, и вся эта тысяча полегла, окромя одного лишь охотника. Который потом до конца жизни ходил исключительно под себя, тем и питался. А как будто одного вия
мало, его активно сопровождает свита из упырей, вурдалаков и прочей сволочи.Хм. А может быть, Троекуров именно это имел в виду, когда говорил, что его нельзя убивать? Категорически назрела необходимость побеседовать. Только сначала надо Настю отсюда сбагрить. Толпа бухих охотников — немного не то общество, в котором юной благородной барышне следует расширять кругозор и словарный запас.
Словно в подтверждение моим мыслям, входная дверь кабака вылетела наружу. Вслед за дверью, спиной вперёд, летел мой старый друг Иван, смоленский охотник. Полёт сопровождался эмоциональными комментариями, доносящимися из кабака.
Поднявшись, Иван высказался в том смысле, что хорошему человеку, отправившему его в увлекательное путешествие, сейчас тоже станет удивительно хорошо.
Наклонил голову вперёд и ломанулся обратно в кабак. За вторым раундом.
— О, — сказала Настя.
Которую я успел убрать с траектория полёта сначала двери, а потом Ивана.
— Да ну, бросьте. Разве ж это «о»? «О» попозже начнётся. Пока ребята только разминаются.
— Я бы очень хотела остаться и посмотреть!
— Я тоже. Ещё бы и поучаствовал. Но долг велит проводить вас домой, поэтому давайте не будем задерживаться. Тогда, может, хоть к финалу поспею.
Настя надулась, но спорить не стала.
Тварь лежала у коновязи перед опустевшим ведром.
— И что ж ты такой тупорылый, — сокрушалась она, обращаясь к терминатору. — Поговорить с тобой — вообще не о чем! Давай хоть споём, что ли?.. Ой, моро-о-з, моро-о-оз!
Терминатор стоял рядом с Тварью, устремив взгляд в закатное небо. В одной руке он держал двустволку. В другой в такт кобыльему пению флегматично покачивался мёртвый Троекуров.
— Хозяин! — увидев меня, обрадовалась Тварь. — Куда это ты?
— Девушку домой провожу.
— Де-евушку? — Тварь оценивающе окинула Настю взглядом. Вынесла вердикт: — Больно тощая.
— Так я её не варить собираюсь.
— Для того, что собираешься — тоже тощая. Хотя если её, например…
— Так, всё, — оборвал я. — Гусары, молчать! Идёмте, Анастасия Феофановна.
Ухватил офигевшую Настю под руку и потащил прочь.
— Фефановна, ишь, — прилетело нам вслед сварливое бухтение. — Такая соплячка, а уже Феофановна!
— Это ваше… животное? — осторожно спросила Настя.
Примерно через сотню шагов. Когда снова обрела дар речи.
— Увы, да.
— Но оно ведь…
— Тварь. Знаю. А что поделать? Огрубевшему сердцу охотника не прикажешь. Всё терплю. Пьянки, скандалы, ревность. Сквернословие…
— У вас золотое сердце, Владимир Всеволодович! — с чувством сказала Настя.
Жила она не так уж далеко, за полчаса дотопали. Пару раз нам пытались заступить дорогу всякого рода оборванные личности, но увидев мою перчатку и меч, мгновенно делали вид, что просто проходят мимо. Какие-то оборванцы даже раскланялись.
«Граф-охотник», — прошелестело мне вслед.
— Мне очень приятно находиться в вашем обществе! — заявила Настя, когда мы остановились у её дверей. — Могу я пригласить вас на чашку чая? — она мило порозовела.
— Можете, конечно. Но не сейчас.