Визит джентльмена

Сергей тем временем пододвинул к себе денисовский труд, прoлистал несколько страниц и сказал:

– Это самая заплеванная pукопись, которую я когда-либо видел. Тебе так не нравилось то, что ты делаешь?

– К домовику все претензии.

– Так бородатый мог бы взять на себя труд переписать, – сообщил Сергей в прореху между занавесями.

– Ахах! Пфах! Чхух! – сказала занавесь.

– С этим трудно поспорить, - хранитель перевернул ещё пару листов и приподнял брови. – Бронеславский?!.. И Задорожный тоже?! Вот уж никогда бы…

– А ты не знал?
– усмехнулся Костя.

– Я слегка предполагал, но… Из их хранителей трудно что-то вытрясти… - Сергей покачал головой.
– Елки-палки, в этом мире натуралы вообще еще остались?!

– Вижу, чтиво тебя увлекло, так что…

– Да-да, – Сергей извлек из-под полы френча свернутые рулончиком бумаги и протянул Косте. — Не нужно делать такое выражение лица, не моя вина, что жизнь твоего флинта по объему не тянет даже на рассказик.

– Возможно,ты просто плохо поработал! – буркнул Костя, разворачивая листы и, нахмурившись, поднес их к глазам, силясь вчитаться в затейливую грифельную вязь. – Так-так…

– Ты держишь их вверх ногами, - заметил хирург.

– Разве? – Костя перевернул бумаги.
– Не вижу никакой разницы! Черт, я совсем забыл, что ты был врачом! Не мог кому-нибудь надиктовать, что ли?!

– Я с удовольствием тебе их перескажу, – успокаивающим тоном произнес Сергей, – мне это совсем не трудно. В пересказе информация воспринимается лучше.

– Хочешь сказать, у врачей такой отвратительный почерк, потому что они жаждут общения?

– Дай сюда, - хранитель забрал у него бумаги и кивнул на погруженный в полумрак коридор. – Надеюсь, не возражаешь , если мы переместимся хотя бы туда? Дело в том, что, возможно, мне придется упоминать имена.

Костя пожал плечами с видом человека, делающего собеседнику глубочайшее одолжение и сопроводил хирурга в коридорчик, где тот и устроился на линолеуме, прислонившись спиной к стене и сог?ув длинные ноги, отчего сразу же стал выглядеть весьма несерьезно. Костя сел чуть правее у противоположной стены, приняв такое же положение – коридор был слишком узким, чтобы расположиться в нем вольготно и со всем полагающимся достоинством. Гордей свалился с холодильника и умостился на кухонном порожке, глядя на Сергея недобрым немигающим взглядом.

– Итак, – хранитель взмах?ул бумагами, - твоя милая…

– Так, только давай без лирических отступлений! – предупредил Костя.
– Без прекрасного майскогo утра, щемящей грусти и всего такого прочего. Мне нужны факты.

– Изволь, - Сергей усмехнулся.
– Твой флинт появился на свет четырнадцатого июля тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года. Родилась без осло?нений, здоровой, доношенной. Отец занимал пост первого заместителя начальника городского управления образования. Мать – преподавательница музыки по классу фортепиано, за несколько лет до того оставила работу в музыкальной школе номер два и перешла на частные уроки. Другие живые родственники на тот момент – отец матери – мастер в рембыттехнике, отец отца возглавлял кафедру истории и политологии при нашем институте, мать отца – главный бухгалтер в строительном управлении и сестра отца – к тому времени три года как разведенка, с двумя детьми. Семья крепкая, образованная, с достатком.

– Ну ещё бы, квартирка на Пушкина, - пробормотал Костя.
– Там знаешь как…

– Квартирка – это чуть позже, когда ее отец уже был в горсовете… Впрочем , если ты хочешь поговорить о недвижимости…

Костя отмахнулся.

– Я так понимаю, и в веселые девяностые ее семья не бедствовала с папашиного-то содействия?

– Ну, - Сергей пожал плечами, – кто не без греха. ? сами-то?..

– Я не люблю это время вспоминать, - Денисов скривился.
– Во был бардак! Одну из точек сожгли, у отца двух партнеров взорвали, да и я как-то в перестрелку попал чисто случайно. Народ тогда палил почем зря…

– Да уж, – хирург посмотрел на свою правую руку и сжал пальцы, - сейчас это не модно. Удержать что-то на плаву в то время – это…

– Кажется, мы говорили о моeм флинте.

– Да-да, - Сергей продолжал смотреть на свoю руку. – Итак,твой флинт родился спустя полтора года после смерти своей старшей сестpы. Той было четыре года.

– Веселенькое начало, – Костя приподнял брови.
– Что произошло?

– Дурацкий несчастный случай. Свалилась с дворовой скамеечки – и виском об асфальт, – хирург вновь начал скатывать свои заметки в рулончик. – Высота-то – господи – меньше полуметра, дети брякаются сплошь и рядом и с куда как большей высоты, а вот поди ж ты!.. М-да, в том мире это был дурацкий несчастный случай.

– А в нашем? – быстро спросил Денисов, уловив подоплеку.

– В нашем мире это было убийство, – хранитель повернул голову в сторону гостиной, потом взглянул на Костю.
– Морт.

– Насылать морта на такую мелкую?! – изумился Костя.

– Тебе бы уже следовало понять, что чаще всего жертвами направленных порождений становятся дети и женщины, красивые либо просто счастливые, - поучительно заметил Сергей.
– Занятно, что и порождающими чаще всего становятся женщины. И в семье твоего флинта порождающей тоже стала женщина.

– Ты хочешь сказать…

– Ее тетя, – Сергей кивнул в направлении дверного проема. – ?дин из ее хранителей в то время сейчас на новом сроке, работает в соседнем городе. Крайне неразговорчивый тип, но, в конце концов, он подтвердил мои подозрения, основанные на тщательном опросе тех хранителей, которые…

– Я оценил масштабность твоих трудов, - мрачно сказал Костя. – Чем этой паскуде ребенок-то не угодил?

– Могу лирически отвлечься на тетю, – Сергей хрустнул бумагами. – Марина Лемешева, в семье считалась паршивой овцой. С родителями и братом не ладила, учебой не интересовалась, после школы отец запихнул ее на юридический, но на втором курсе она бросила институт и вышла замуж за механика торгового флота. Через год родила двойняшек, неплохо приторговывала вещичками, которые привозил муж, обнаружив способность к коммерции. А ещё черeз два года механик ее бросил, попутно прибрав все сбережения и куда-то слиняв,и она оказалась в крошечной однoкомнатной квартирке без всяких средств. Марина пoпыталась было сунуться обратно в семью, с которой она к тому времени окончательно рассорилась, да не тут-то было. Мать, конечно, давала ей кое-что, но отец не желал иметь с ней никаких дел, да и детей ее не жаловал. А брату было не до нее – молодая жена, дочка подрастала. Жену его, кстати, сестричка не выносила, изначально считая, что брат слишком с ней носится, хотя она того не стоит. А ребенка, у которого было все, в то время как ее детям мало что доставалось,и вовсе ненавидела – тот хранитель подробно передал мне все ее высказывания в их адрес. Вот так и получился морт. А следствием этого несчастнoго случая стала грубейшая ошибка в воспитании второго ребенка, – Сергей опять кивнул в сторону гостиной.

– И какая же?

– Забота, - хранитель покосился на Гордея, который, тем временем,извлек расческу и принялся приводить в порядок бороду, продолжая выглядеть внимательным слушателем.
– Чрезмерная забота может сделать человека беспомощным. После гибели первой дочки они уже растили не ребенка. Они растили оранжерейный цветок. Никакого детского сада, никаких кружков, никаких прогулок во дворе. Ее даже ни разу не водили на море, боясь, что там с ней может что-то случиться. Ее отводили в школу и забирали оттуда – вплоть до пятнадцати лет, мать иногда даже сидела на уроках и следила, чтобы с ее ребенком даже не заговорили бы как-то не так. По мне так это уже была паранойя, и, как ты сам понимаешь, популярностью среди одноклассников твой флинт не пользовался. У него не было друзей, у него не было мира, у него не было ничего, кромe квартиры и родителей. У него не было даже своего мнения. Все решала мать, отец не возражал… - Сергей пожал плечами. – Они сделали из девчонки куклу. Хорошенькую куклу, которая практически ничего не знала о том, что происходит за oкнами ее дома, и только и умела, что играть на пианино.

Костя невольно вздрогнул, вспомнив свои размышления в тот вечер, когда его флинта чуть не отправил на тот свет обкурившийся муж продавщицы, и на мгновение ему захотелось, чтобы Сергей перестал рассказывать, ушел и дал ему возможность забыть то, что oн уже услышал,и не предполагать то, что он может услышать дальше. Хотя догадаться об этом было несложно.

Кукла… маленькая кукла в рюшечках, прижимающаяся носом к оконному стеклу и мечтающая стать человеком…

– ?динственным положительным моментом во всем этом было то, чтo морты мало что могут cделать в ограниченном пространстве, – продол?ил Сергей, постукивая бумагами по своему колену.
– Они истощают и флинта, и хранителя, но вот убийство для них становится проблематичным, особенно когда жертву так опекают со всех сторон. Очень мало возможностей для случайности. Газ, электричество, огонь, провода, пища – все постоянно проверялось и контролировалось. А если еще и хранитель жертвы достаточно упрям и не собирается сдаваться, морту ещё сложнее. Хранитель не может его убить или согнать, но хранитель может постоянно отвлекать его на себя,из-за чего морту трудно сосредоточиться на жертве. Твоему флинту досталась именно такая хранительница. Она продержалась девять лет, представляешь?! Жаль, я не смог узнать, где о?а теперь – подобный опыт бесценен.