Визит джентльмена

– Поздравляю.

– Мы не закончили разговор, – представитель укоризненно покачал головой.
– Вы ведете себя возмутительно! Даже с учетом произошедшего…

– Ты мне отказал, я тебя понял, чего тебе еще?

– Я не отказал, я объяснил вам, что ваше требование абсурдно и невозможно, – Евдоким Захарович огладил свою бородку. – Вы крайне безрассудны. И очень плохо выглядите. Почему, кстати? И что это на вас надето – ковер?.. ?х, нет, не отвечайте, вы опять скажете что-нибудь ужасное! Давайте так – мы просто не будем пока разговаривать.

– Тем более для чего ты тут?

– Я не знаю, что с сопровождением – и очень странно, что я этого не знаю, поэтому считаю необходимым лично проводить вас до работы, - ?вдоким Захарович величаво развел рукавами и чуть наклонился – видимо для того, чтобы оценить выражение Костиного лица.

– С ума сошел?! Со мной люди разговаривать перестанут!

– ?ни и так с вами говорят не особо, – куратoр отклонился обратно и начал созерцать сало?, явно намеренный соблюдать собственное предложение молчания. Кoстя тоже соблюдал его несколько минут, потом не выдержал:

– Слушай…

– Я же сказал, это невозможно, - проскрежетал представитель.

– Это они…

– Константин Валерьевич!

– Я тебе докажу! Достань отпечаток! Я скажу тебе точное время! Теперь я уверен – я знаю, когда это случилось!..

– Мы не расследуем уходы с должности.

– Да это бред! – взорвался Костя.
– С должности могут убирать и бегуны! Как вы отличите одно от другого, если…

– Свидетели…

– Я свидетель!

– Свидетель чегo? Насколько я понял, вы до сегодняшнего утра даже ничего не знали!

– Он за кем-то следил! Он постоянно прятался в кустах перед моим магазином и кого-то выслеживал… Отговорки какие-тo все время, бормотал что-то с загадочным видом. Я идиот, мне надо было вытрясти из него правду!.. Думаю, вчера они его засекли и убрали! Ведь там рядом гаражи, где прятался тот бегун – что, если…

– Константин Валерьевич, - куратор быстро огляделся, - насколько я понял, ваш друг следил за кем-то не один день.

– Ну да.

– Думаете, если б он там заметил бегуна, он бы стал его выслеживать? Он сообщил бы куратору. Немедленно!

– Он был со странностями.

– Настолько со странностями?

– Ну… нет, - Костя сердито посмотрел на свою лодыжку, все еще сочащуюся сизью. – Значит, как я уже и говорил,там прятались эти… Наверное, выбирали пoдходящий момент для нападения!

– Вы сами осознаете, насколько это нелогично? – поинтересовался Евдоким Захарович.
– Вы искренне дружили с этим молодым человеком, я это заметил,и вы сами это признали. Так?

– Ну?

– Если он заметил кого-то, кто представлял для вас опасность, зачем ему скрывать это oт вас?

– Хм…

– Вот именно, – торжествующе подытожил представитель.
– За кем бы он там ни следил, чем бы там не занимался, к вам это отношения не имеет. И это не повод для отпечатка. Извините. Возможно, с течением времени вы поймете, что я прав.

– Сомневаюсь.

– Не ?адо так презрительно… Вы полагаете, это просто какая-то блажь?
– куратор перешел на проникновенный шепот. – Я ведь и сам когда-то был хранителем, Константин Валерьевич,и знаю, каково это. Кoнечно, я не был в вашем… хм-м… состоянии, но и у меня то?е были привязанности. Я тоже лишался близких мне людей. И ничего не мог изменить.

– А хотел?

– Знаете, каково преимущество работы в департаментах?..

– Ее отсутствие.

– Некого терять, - ?вдоким Захарович приподнял руку, прикрываясь рукавом,точно застигнутая врасплох восточная девица. – Друзья, коллеги… когда они уходят, это непросто. Но вот когда уходит твоя персона, с которой ты по-настоящему работал… долго работал… это словно снова умираешь. Я сейчас не о снятии с должности веду речь, понимаете, хотя и это тоже неприятно…

– Вы, департаментские,те же призраки,только официально разрешенные! – зло сказал Костя,и представитель, уронив руку, потрясенно раскрыл глаза.

– Как вы смеете даже сравнивать…

– У них нет флинтов – и у вас нет флинтов, они…

– Я вас прощаю лишь потому, что вы не осознаете, что говорите! – Евдоким Захарович свирепо взъерошился. – Мы честно отработали свои сроки,и флин… хранимых персон у нас нет только потому, что это не предусмотрено нашей работой!

– Ой ли?! С кого-то же вы силу тянете, чтоб не угаснуть!

– Она нам не нужна! У нас иная форма существования, мы в чужой силе не нуждаемся, мы…

– Вершина эволюции?

– Я этого не говорил!

– Значит, в департаменты попадают те, кто впрок насосался?!

– Совершенно не… Вы переходите всякие границы! – представитель гневно взмахнул рукавами, но тут же подался вперед, вновь выглядя мирно-сочувственно.
– Слушайте, я пытаюсь доcтавить вас до работы в целости и сохранности, а вы так упорно стараетесь меня разозлить. Почему вы все время столь нелогичны? Как только мне удается сoставить о вас какое-то определенное мнение, вы тут же выворачиваете все наизнанку!

Костя пожал плечами и отвернулся. Куратор помолчал немного, потом вкрадчиво произнес:

– Похоже, это очень тяжело для такого, как вы – обнаружить, что больше не можете думать только о себе.

– Кажется, ты недавно предлагал не разговаривать.

– Беседа лечит, – поведал Евдоким Захарович. – И успокаивает. ? успокоиться вам необходимо. Уж поверьте. Это помогает в любом мире… Знаете, я ведь когда-то был аптекарем.

– Черт возьми! – сказал Костя.
– Одни медики кругом!

***

Дом был наполнен тенями и тишиной – густой,тяжелой, гнетущей, и только старые настенные часы мерно щелкали маятником, едва слышно дребезжа и всхрипывая с каждым щелчком. Казалось, в доме из последних сил бьется чье-то дряхлое,изношенное сердце. Костя давным-давно привык к этому звуку и перестал егo замечать, но сейчас, когда не было ни голоса, ни шагов, ни бормотания телевизора, ни едва слышного гула работающего компьютера, ни льющейся воды, ни легкого трепета занавесок – когда отсчитывающие секунды щелчки остались единственным звуком в квартире, он поймал себя на том, что прислушивается к ним напряженно, даже со страхом, словно исчезни и этот звук – произойдет катастрофа. Безмолвная неживая квартира и такой же изумительно безмолвный сиреневый вечер за ее окнами – ни ветра, ни кошачьих криков, ни людского шума. Двор был пуст, и проезжавших машин не было слышно. Остался только звук часового маятника, отсчитывавшего время непонятно для кого. Да и правда – ведь никого нет в квартире. Уже почти никого. Аня сидела в кресле с чуть прикрытыми глазами, но с таким же успехом можно было сказать, что ее здесь нет. Иногда ему даже казалось, что она не дышит,и он пристально смотрел на нее, но, уловив трепет ресниц или едва заметное движение губ, отворачивался обратно к окну, бессмысленно разглядывая кружевную тюль неподвижно висящих занавесей. ?отелось что-то сделать, но Костя не знал, что,и продолжал водить взглядом по не существующим в природе пыш?ым сплетенным цветам. В том мире он бы нарезался страшным образом или отправился искать виновных, хотя скорее всего он сделал бы это одновременно. Но здесь? Где он не может уйти от дома дальше, чем на сто семьдесят метров. Где он не может найти ни следов, ни свидетелей. Где уход хранителя считается лишь незначительным происшествием. И где понятия не имеешь, как унять душевную боль, потому что ее никто не испытывает, а подверженные глубинным чувствам тщательно хранят свою тайну. И просить помощи у Георгия больше нельзя. Потому что департаменты знают. Куратор уж точно. Не доложил сейчас, так доложит позже, а наставнику это может аукнуться. Он закончил его обучение – пусть так и будет, во всяком случае, когда Костю заметут за эмоциональное превышение, ?еоргий за него уже не в ответе. Но вот Аня – кто будет в ответе за нее?