Вкус ледяного поцелуя

– Что, скверный у парня характер? – улыбнулась я.

– Как вам сказать? Парень вроде ничего. Пока не накатит. Один раз выехать с рынка не мог, кто-то “Газель” оставил, дорогу перекрыл, так Ванька такое устроил… еле утихомирили. Он ведь за убийство срок мотал, а у них там у всех мозги клинит. А по работе вроде ничего. И помогает, и вообще… Конечно, с таким ухо востро держать приходится, но Вовка, хозяин наш, его дружок, вот и жалеет, пристроил, хотя мы в восторг особо не пришли.

– А где сейчас Мещеряков?

– Не знаю. Вовка сказал, что его несколько дней не будет.

– Кем он вообще работает?

– Шофером, грузчиком.

– В командировки часто ездит?

– В Москву через день, мы оттуда товар привозим. Вдвоем с Вовкой ездит, ну и тут помогает. Работа всегда есть.

– О его личной жизни что-нибудь знаете?

– Личная жизнь у него насыщенная, – хмыкнула женщина. – К кому здесь только он не подкатывал. Он вообще-то парень видный, а бабы, как известно, дуры, ну и липнут. Заходила тут несколько раз одна… Такая, знаете, вся из себя, я еще удивилась, этой-то что надо? Неужто получше найти не могла? И по телефону все ему названивала, у него мобильный. Зовут ее Ленка. А он ее особо не баловал, говорил с ней как-то сурово.

– Часто названивала?

– Иногда раз по пять на дню и все спрашивала, когда встретятся, я слышала. А он поворчит немного, а потом по-барски так: ну, ладно, приезжай.

– А хозяина вашего где можно увидеть?

– Владимира Степановича? Часам к пяти приедет. Я вам номер его мобильного дам, позвоните.

– А номер Мещерякова вы случайно не знаете?

– Знаю, конечно.

Она продиктовала оба номера, а я добросовестно записала их.

– Звони этому Вовке, – сказал Лукьянов. – Он должен знать, где его дружок.

Вовке я позвонила, представилась и объяснила, с какой стати он мне понадобился.

– Вы где сейчас? – спросил Владимир Степанович.

– На рынке.

– Я подъеду минут через десять.

Мы договорились встретиться у центрального входа, и, пока добирались до него, Владимир Степанович уже подъехал на “Мерседесе”, который, несмотря на возраст, выглядел весьма прилично.

– Это вы меня искали? – спросил он, подходя ближе.

– Если вы Елисеев…

– Он самый. – Парень внимательно посмотрел на меня и нахмурился. – Но ведь вы… Я вас по телевизору видел.

– Очень может быть. Убийства в универмаге взбудоражили общественность, все силы брошены на их раскрытие, в том числе и мои.

Лукьянов поспешил отвернуться, чтобы скрыть усмешку. Парень же моим ответом вроде бы остался доволен.

– Ясно. А Ванька здесь при чем?

– Одна из убитых женщин его хорошая знакомая.

– Это которая?

– У него их что, много было?

– Вагон и маленькая тележка. Бабы от него просто дурели, не пойму, почему. Ну, здоровый мужик, ну, морда симпатичная, но ведь относился он к ним совершенно по-свински. А им нравится. Мазохизм какой-то, ей-богу.

– Убили Елену Иванову. Вам о ней что-нибудь известно?

– А-а… Ленка. Слышал. Ванька рассказывал. Очень она его допекала. Замуж хотела за него. Хотя вроде была пристроена и муж неплохой. Баб не поймешь.

– А он к ней как относился?

– Трахал регулярно, прошу прощения. Думаю, она ему денег подкидывала. На день рождения часы подарила, дорогие. Видно, вправду любила дурака.

– А он?

– Ну… это у него спрашивайте. Когда звонила без конца, то вроде злился, но был доволен, видно, самолюбию льстило. Короче, не поймешь.

– Мещеряков сейчас в городе?

– Нет, насколько я знаю. Отпросился на недельку, к другу подался. У дружка проблемы. Я еще разругался с ним, говорю, на фига тебе чужие проблемы, живи спокойно, женись, заведи детей. А он уперся, как баран: дружок, говорит, мне все равно что брат, я ему обязан. Сидели вместе.

– А куда уехал?

– В Рязанскую область. Куда, точно не сказал. И что у дружка за проблемы, тоже.

– Он вам случайно не звонил?

– Вчера вечером.

– Что хотел?

– Да ничего. Поинтересовался, как без него справляемся, еще спросил, не интересовался ли им кто?

– Вас этот вопрос не удивил?

– Нет. Почему это должно меня удивлять? Мало ли какие дела у человека?

Мне, однако, вопрос показался интересным. И неожиданный отъезд Мещерякова тоже. Уехал он как раз на следующий день после убийства Ивановой. Возможно, памятуя свой “послужной список”, не хотел встречаться с милицией, а возможно, причина была гораздо серьезнее.

– Денег у вас он не занимал перед отъездом? – спросил Лукьянов.

– Занял. Двести баксов, хотя накануне получил зарплату.

– Что ж, спасибо за содержательную беседу, – кивнула я.

– Пожалуйста. – Владимир Степанович помялся и сказал со вздохом: – Если вы думаете, что женщин в универмаге Ванька… чепуха это. Иванова когда погибла? – Я назвала дату и время. – Вот-вот, – кивнул он удовлетворенно, достал органайзер, полистал и ткнул в нужную страницу пальцем. – Мы в этот день в Москве были. Выехали в шесть утра. Там у нас три точки. Пока объедешь… Домой вернулись только в половине девятого – не повезло, в пробку попали на Калашинском мосту. Потом до десяти разгружались. Никак он не мог…

– А в прошлый вторник он тоже был с вами в Москве?

– В прошлый вторник? Нет… в Москву не ездили. Сейчас проверю… точно, “Газель” сломалась, чего-то с подвеской. Ванька за запчастями ездил, а потом целый день с машиной возился. А в среду в шесть утра в Москву.

– У Мещерякова есть квартира, оставленная теткой, не знаете, где она находится?

– Нет. Никогда там не был, хотя про квартиру Ванька говорил, наследством хвастал. Продать ее хотел и тачку купить хорошую. Он, знаете, любитель выпендриться.

Мы поблагодарили его за ценные сведения и удалились.

– Все ясно, – сказал Лукьянов, садясь в машину. – Наш Ванька, узнав об убийстве возлюбленной, решил смыться от греха подальше. Отсиживается у дружков по зоне и ждет, когда здесь все утрясется.

– Похоже на правду. Иванову он не убивал, алиби железное. А вот с Вероникой не все ясно. Зачем-то он встречал ее на вокзале? И во вторник, в день убийства, ремонтировал машину. Что-то ему известно. Оттого он встречи с нами и не жаждет. А что, если ему позвонить?